Сочинения

Высоцкий Владимир Семенович

Дуэт разлученных

Дорога сломала степь напополам,И неясно — где конец пути.По дороге мы идем по разным сторонамИ не можем ее перейти.Сколько зим этот путь продлится?Кто-то должен рискнуть, решиться!Надо нам поговорить — перекресток недалек,Перейди, если мне невдомек.Дорога, дорога поперек земли —Поперек судьбы глубокий след.Многие уже себе попутчиков нашлиНенадолго, а спутников — нет.Промелькнет как беда ухмылка,Разведет навсегда развилка…Где же нужные слова, кто же первый их найдет?Я опять прозевал переход.Река — избавленье послано двоим,Стоит только руку протянуть…Но опять, опять на разных палубах стоим,Подскажите же нам что-нибудь!Волжский ветер хмельной и вязкий,Шепчет в уши одной подсказкой:«Время мало, торопись и не жди конца пути».Кто же первый рискнет перейти?

Че-чет-ка

Все, что тривиально,И все, что банально,Что равно-и прямопропорционально —Все это корежит чечетка, калечит,Нам нервы тревожит: чет-нечет, чет-нечет.В забитые уши врывается четко,В сонливые души лихая чечетка.В чечеточный спринт не берем тех, кто сыт, мы.Чет-нечет, чет-нечет, ломаются ритмы.Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,Где полагается — там чечетка.Брак не встречается.Темп рвет-мечет.Брэк!Чет-нечет!Жжет нам подошвы, потолок трепещет.Чет— нечет!Эй, кто там грозит мне?Эй, кто мне перечит?В замедленном ритме о чем-то лепечет?Сейчас перестанет — его изувечитРитмический танец, чет-нечет, чет-нечет!Кровь

гонит по жилам не крепкая водка —Всех заворожила шальная чечетка.Замолкни, гитара! Мурашки до жути!На чет — два удара, и чем черт не шутит!Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,Где полагается — там чечетка.Брак не встречается.Темп рвет-мечет.Брэк!Чет-нечет!Жжет нам подошвы, потолок трепещет.Чет— нечет!Спасайся, кто может!А кто обезножит —Утешься: твой час в ритме правильном прожит.Под брэк, человече, расправятся плечи,И сон обеспечит чет-нечет, чет-нечет.Изменится ваша осанка, походка.Вам тоже, папаша, полезна чечетка!Не против кадрили мы проголосуем,Но в пику могиле чечетку станцуем.Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,Где полагается — там чечетка.Брак не встречается.Темп рвет-мечет.Брэк!Чет-нечет!Жжет нам подошвы, потолок трепещет.Чет— нечет!

Романс мисс Ребус

Реетнад темно-синей волнойнеприметная стайка,Грустно,но у меня в этой стае попутчиков нет,Низколечу, отдельно от всех,одинокая чайка,И скользит подо мнойСпутник преданный мой —белый мой силуэт.Но слабеет, слабеет крыло,Я снижаюсь все ниже и ниже,Я уже отраженья не вижу —Море тиною заволокло.Неужели никто не придет,Чтобы рядом лететь с белой птицей?Неужели никто не решится?Неужели никто не спасет?Силыоставят тело мое,и в соленую пыль яБрошусвой обессиленный и исстрадавшийся труп…Крыльяуже над самой водой,мои бедные крылья!Ветер ветреный, злойЛишь играет со мной,беспощаден и груб.Неужели никто не придет,Чтобы рядом лететь с белой птицей?Неужели никто не решится?Неужели никто не спасет?Бьется сердце под левым плечом,Я спускаюсь все ниже и ниже,Но уже и спасителя вижу —Это ангел с заветным ключом.Ветер,скрипач безумный, пропой,на прощанье сыграй нам!Скоропогаснет солнце и спутник мой станет незрим,Чайкавлетит в пучину навекк неразгаданным тайнам.Я в себе растворюсь,Я навеки сольюсьс силуэтом своим.Но слабеет, слабеет крыло,Я снижаюсь все ниже и ниже,Я уже отраженья не вижу —Море тиною заволокло.Бьется сердце под левым плечом,Я спускаюсь все ниже и ниже,Но уже и спасителя вижу —Это ангел с заветным ключом.Рядомлетит невидимо он,незаметно, но — рядом,ВместеВ волшебном тихом гнездовье отыщем жилье.Большек холодной мутной водемне снижаться не надо:Мы вдвоем, нет причинМне искать средь пучинотраженье свое.

Дуэт Шуры и Ливеровского

"Богиня! Афродита!Или что-то в этом роде…Ах, жизнь моя разбита!Прямо здесь, на пароходе.Склоню от восхищенияПред красотой такоюДрожащие колени яС дрожащей головою"."Ну что он ходит как тень,Твердит одну дребедень…"«Возьми себе мое трепещущее сердце!»"Нас не возьмешь на авось!На кой мне сердце сдалось?"«…Тогда экзотику и страсти де ла Перца»."Какая де ла Перца?Да о чем вы говорите?Богиню надо вам? —Так и идите к Афродите.Вас тянет на эротику —Тогда сидите дома.А кто это — экзотика?Я с нею не знакома!""Я вас, синьора, зовуВ волшебный сон наявуИ предлагаю состояние и сердце.Пойдем навстречу мечтам!"«А кем вы служите там?»«Я — вице-консул Мигуэлло де ла Перца»."Я не бегу от факта,Только вот какое дело:Я с консулам как-тоРаньше дела не имела.А вдруг не пустят в капстрануИ вынесут решенье:Послать куда подальше — нуА консула в три шеи…""Не сомневайтесь, мадам!Я всех продам, все отдам,И распахнется перед вами рая дверца.Я вас одену, мадам,Почти как Еву АдамВ стране волшебной Мигуэлло де ла Перца"."Вы милый, но пройдоха!А меня принарядите —И будет просто плохоЭтой вашей Афродите.Но я не верю посулам:Я брошу все на свете —А вдруг жена у консула,И — даже хуже! — дети?"«Ах, что вы, милая мисс!..»«Но-но, спокойно! Уймись!»"Я напишу для вас симфонию и скерцо!Удача вас родила…""Ах черт! Была не была!Валяйте! Едем в Мигуэллу де ла Перца".

x x x

Я бодрствую, но вещий сон мне снится.Пилюли пью — надеюсь, что усну.Не привыкать глотать мне горькую слюну:Организации, инстанции и лицаМне объявили явную войну —За то, что я нарушил тишину,За то, что я хриплю на всю страну,Затем, чтоб доказать — я в колесе не спица,За то, что мне неймется, за то, что мне не спится,За то, что в передачах заграницаПередает блатную старину,Считая своим долгом извиниться:«Мы сами, без согласья…» — Ну и ну!За что еще? Быть может, за жену —Что, мол, не мог на нашей подданной жениться,Что, мол, упрямо лезу в капстрануИ очень не хочу идти ко дну,Что песню написал, и не одну,Про то, как мы когда-то били фрица,Про рядового, что на дзот валится,А сам — ни сном ни духом про войну.Кричат, что я у них украл лунуИ что-нибудь еще украсть не премину.И небылицу догоняет небылица.Не спится мне… Ну, как же мне не спиться!Не, не сопьюсь, — я руку протянуИ завещание крестом перечеркну,И сам я не забуду осениться,И песню напишу, и не одну,И в песне я кого-то прокляну,Но в пояс не забуду поклонитьсяВсем тем, кто написал, чтоб я не смел ложиться!Пусть даже горькую пилюлю заглотну.

Воздушные потоки

Хорошо, что за ревом не слышалось звука,Что с позором своим был один на один:Я замешкался возле открытого люка —И забыл пристегнуть карабин.Мой инструктор помог — и коленом пинок —Перейти этой слабости грань:За обычное наше: «Смелее, сынок!»Принял я его сонную брань.И оборвали крик мой,И обожгли мне щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.И звук обратно в печень мнеВогнали вновь на вдохеВеселые, беспечныеВоздушные потоки.Я попал к ним в умелые, цепкие руки:Мнут, швыряют меня — что хотят, то творят!И с готовностью я сумасшедшие трюкиВыполняю шутя — все подряд.И обрывали крик мой,И выбривали щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.И кровь вгоняли в печень мне,Упруги и жестоки,Невидимые встречныеВоздушные потоки.Но рванул я кольцо на одном вдохновении,Как рубаху от ворота или чеку.Это было в случайном свободном паденье —Восемнадцать недолгих секунд.А теперь — некрасив я, горбат с двух сторон,В каждом горбе — спасительный шелк.Я на цель устремлен и влюблен, и влюбленВ затяжной, неслучайный прыжок!И обрывают крик мой,И выбривают щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.И проникают в печень мнеНа выдохе и вдохеБездушные и вечныеВоздушные потоки.Беспримерный прыжок из глубин стратосферы —По сигналу «Пошел!» я шагнул в никуда, —За невидимой тенью безликой химеры,За свободным паденьем — айда!Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,Хоть условья паденья не те.Но и падать свободно нельзя — потому,Что мы падаем не в пустоте.И обрывают крик мой,И выбривают щекиХолодной острой бритвойВосходящие потоки.На мне мешки заплечные,Встречаю — руки в боки —Прямые, безупречныеВоздушные потоки.Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно:«Не тяни за кольцо — скоро легкость придет…»До земли триста метров — сейчас будет поздно!Ветер врет, обязательно врет!Стропы рвут меня вверх, выстрел купола — стоп!И — как не было этих минут.Нет свободных падений с высот, но затоЕсть свобода раскрыть парашют!Мне

охлаждают щекиИ открывают веки —Исполнены потокиЗабот о человеке!Глазею ввысь печально я —Там звезды одиноки —И пью горизонтальныеВоздушные потоки.

Диалог у телевизора

— Ой, Вань, гляди, какие клоуны!Рот — хоть завязочки пришей…Ой, до чего, Вань, размалеваны,И голос — как у алкашей!А тот похож — нет, правда, Вань, —На шурина — такая ж пьянь.Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, —Я — вправду, Вань!— Послушай, Зин, не трогай шурина:Какой ни есть, а он — родня, —Сама намазана, прокурена —Гляди, дождешься у меня!А чем болтать — взяла бы, Зин,В антракт сгоняла в магазин…Что, не пойдешь? Ну, я — один, —Подвинься, Зин!..— Ой, Вань, гляди, какие карлики!В джерси одеты, не в шевьет, —На нашей пятой швейной фабрикеТакое вряд ли кто пошьет.А у тебя, ей-богу, Вань,Ну все друзья — такая рваньИ пьют всегда в такую раньТакую дрянь!— Мои друзья — хоть не в болонии,Зато не тащат из семьи, —А гадость пьют — из экономии:Хоть поутру — да на свои!А у тебя самой-то, Зин,Приятель был с завода шин,Так тот — вообще хлебал бензин, —Ты вспомни, Зин!..— Ой, Вань, гляди-кось — попугайчики!Нет, я, ей-богу, закричу!..А это кто в короткой маечке?Я, Вань, такую же хочу.В конце квартала — правда, Вань, —Ты мне такую же сваргань…Ну что «отстань», опять «отстань»,Обидно, Вань!— Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы —Накрылась премия в квартал!Кто мне писал на службу жалобы?Не ты?! Да я же их читал!К тому же эту майку, Зин,Тебе напяль — позор один.Тебе шитья пойдет аршин —Где деньги, Зин?..— Ой, Вань, умру от акробатиков!Гляди, как вертится, нахал!Завцеха наш — товарищ Сатиков —Недавно в клубе так скакал.А ты придешь домой, Иван,Поешь и сразу — на диван,Иль, вон, кричишь, когда не пьян…Ты что, Иван?— Ты, Зин, на грубость нарываешься,Все, Зин, обидеть норовишь!Тут за день так накувыркаешься…Придешь домой — там ты сидишь!Ну, и меня, конечно, Зин,Все время тянет в магазин, —А там — друзья… Ведь я же, Зин,Не пью один!

Я из дела ушел

Я из дела ушел, из такого хорошего дела!Ничего не унес — отвалился в чем мать родила, —Не затем, что приспичило мне, — просто время приспело,Из-за синей горы понагнало другие дела.Мы многое из книжек узнаем,А истины передают изустно:«Пророков нет в отечестве своем», —Но и в других отечествах — не густо.Растащили меня, но я счастлив, что львиную долюПолучили лишь те, кому я б ее отдал и так.Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.Пророков нет — не сыщешь днем с огнем, —Ушли и Магомет, и Заратустра.Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах — не густо.А внизу говорят — от добра ли, от зла ли, не знаю:«Хорошо, что ушел, — без него стало дело верней!»Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,Тороплюсь — потому что за домом седлают коней.Открылся лик — я стал к нему лицом,И он поведал мне светло и грустно:"Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах — не густо".Я влетаю в седло, я врастаю в седло — тело в тело, —Конь падет подо мной — я уже закусил удила!Я из дела ушел, из такого хорошего дела:Из-за синей горы понагнало другие дела.Скачу — хрустят колосья под конем,Но ясно различаю из-за хруста:"Пророков нет в отечестве своем, —Но и в других отечествах — не густо".

Дорожный дневник

I. * * *

Ожидание длилось,а проводы были недолги —Пожелали друзья:«В добрый путь! Чтобы все — без помех!» —И четыре страныпредо мной расстелили дороги,И четыре границышлагбаумы подняли вверх.Тени голых берездобровольно легли под колеса,Залоснилось шоссеи штыком заострилось вдали.Вечный смертник — комар —разбивался у самого носа,Лобовое стеклопревращая в картину Дали.Сколько смелых мазковна причудливом мертвом покрове!Сколько серых мозгови комарьих раздавленных плевр! —Вот взорвался один,до отвала напившийся крови,Ярко-красным пятномзавершая дорожный шедевр.И сумбурные мысли,лениво стучавшие в темя,Устремились в пробой —ну,попробуй-ка, останови!И в машину ко мнепостучало просительно время —Я впустил это время,замешанное на крови.И сейчас же в кабинуглаза сквозь бинты заглянулиИ спросили: "Куда ты?На запад?Вертайся назад!"Я ответить не смог:по обшивке царапнули пули.Я услышал: "Ложись!Берегись!Проскочили!Бомбят!"Этот первый налетоказался не так чтобы очень:Схоронили кого-то,прикрыв его кипой газет,Вышли чьи-то фигурыназад на шоссе из обочин,Как лет тридцать спустя —на машину мою поглазеть.И исчезло шоссе —мой единственный верный фарватер,Только — елей стволыбез обрубленных минами крон.Бестелесный потокобтекал не спеша радиатор.Я за сутки путине продвинулся ни на микрон.Я уснул за рулем:я давно разомлел от зевоты.Ущипнуть себя за ухоили глаза протереть?В кресле рядом с собойя увидел сержанта пехоты:"Ишь, трофейная пакость, —сказал он. — Удобно сидеть".Мы поели с сержантомдомашних котлет и редиски.Он опять удивился:откуда такое в войну?"Я, браток, — говорит, —восемь дней, как позавтракал в Минске.Ну, спасибо. Езжай!Будет время — опять загляну".Он ушел на востоксо своим поредевшим отрядом.Снова мирное времяпробилось ко мне сквозь броню:Это время гляделоединственной женщинойрядом.И она мне сказала:«Устал? Отдохни — я сменю».Все в порядке. На месте.Мы едем к границе. Нас двое.Тридцать лет отделяетот только что виденных встреч.Вот забегали щетки —отмыли стекло лобовое.Мы увидели знаки,что призваны предостеречь.Кроме редких ухабов,ничто на войну не похоже.Только лес — молодой,да сквозь снова налипшую грязьДва огромных штыкаполоснули морозом по кожеОстриями — по-мирному —кверху,а не накренясь.Здесь, на трассе прямой,мне, не знавшему пуль,показалось,Что и я где-то здесьдовоевывал невдалеке.Потому для меняи шоссе, словно штык, заострялось,И лохмотия свастикболтались на этом штыке…

II. * * *

Жил-был один чудак,Он как-то раз, весной,Сказал чуть-чуть не так —И стал невыездной.А может, что-то спел не тоПо молодости лет,А может, выпил два по стоС кем выпивать не след.Письмо не отправлялПростым и заказным,И не подозревал,Что стал невыездным.Да и не собирался онНа выезд никуда —К друзьям лишь ездил на поклонВ другие города.На сплетни он махнулСвободною рукой, —Сидел и в ус не дулЧудак невыездной.С ним вежливы — на вы! — вездеБез спущенных забрал,Подписку о невыездеНикто с него не брал.Он в карточной игреЗря гнался за игрой —Всегда без козырейИ вечно «без одной».И жил он по пословице:Хоть эта масть не та —Все скоро обеззлобитсяИ встанет на места.И он пером скрипел —То злее, то добрей, —Писал себе и пелПро всяческих зверей:Что, мол, приплыл гиппопотамС Египта в Сомали —Хотел обосноваться там,Но высох на мели.И строки те прочлисьКому-то поутру —И, видимо, пришлисьС утра не по нутру.Должно быть, между строк прочли,Что бегемот — не тот,Что Сомали — не Сомали,Что все наоборот.Прочли, от сих до всехРазрыв и перерыв,Закрыли это в сейф,И все — на перерыв.Чудак пил кофе натощак —Такой же заводной, —Но для кого-то был чудакУже невыездной.Пришла пора — а тоОн век бы не узнал,Что он — совсем не то,За что себя считал.И после нескольких атак,В июльский летний знойЕму сказали: "Ты, чудак,Давно невыездной!"Другой бы, может, и запил,А он — махнул рукой!Что я? Когда и Пушкин былВсю жизнь невыездной!