Сочинитель 2
Шрифт:
Подойдя к еще дергавшемуся телу, старший группы захвата досадливо крякнул:
— Надо было, блин, по ногам бить! Живым бы взяли!
— Ничего, — ответил «гэзэшник» помладше, нервно облизывая губы. — Будут знать, твари, как на ментов руку поднимать…
Тем временем в бывшей «коммуналке» на четвертом этаже дома номер два по Московскому проспекту также происходили весьма любопытные события…
Когда старик в плаще с поднятым воротником, вышагивавший перед магазином «Океан», дернулся и повалился вдруг на рекламную тумбу — Обнорский в первый момент даже не понял, что
Андрей резко повернулся к Катерине — она в горестном изумлении продолжала смотреть на кутерьму, поднявшуюся на «пятачке» у «Океана». Либо она была просто гениальной актрисой, либо, действительно, — то, что произошло со стариком, было для нее полной неожиданностью. Обнорский тем не менее схватил ее за руку и дернул на себя:
— Ты?! Это ты сделала?!
Катя с неожиданной силой уперлась ему в грудь и вырвалась:
— Пусти!… Ты что?! Как я могла это сделать? Я же рядом с тобой все время была.
Серегин уже понимал, что ошибся, но на всякий случай попробовал «пробить» ее до конца:
— Все равно! Ты могла нанять кого-то, чтобы его убрали!
Катерина тряскими пальцами выудила из пачки, лежавшей на подоконнике, сигарету, лихорадочно закурила:
— Когда? Когда я могла нанять кого-то? Подумай — я ведь узнала про то, что старика взяли от тебя, а потом все время была у тебя на глазах!
Андрей упрямо качнул головой:
— Ты могла узнать об этом и раньше! И на глазах у меня ты была не все время — в «Европе» я выходил в коридор, ждал, пока ты переоденешься… Ты вполне могла успеть позвонить кому-нибудь…
— Андрей, — Катя делала одну затяжку за другой. — Скажи, а зачем мне все это нужно было делать? Мне-то зачем этого старика убивать? Объясни мотив!
— Мотив? — Обнорский саркастически усмехнулся. — Мотив-то как раз очень простой — он тебя выдал, тебе нужно было закрыть ему рот навсегда.
— Ты ошибаешься, — тихо сказала Катерина. — Он меня не выдал. Он подал сигнал опасности… С самого начала… Я и не верила, что он сможет предать — не таким он человеком был. Я его не знала совсем… Зато другой очень хороший человек знал его очень близко… Когда ты сказал, что он меня выдал — я поверить не могла. Мне нужно было убедиться… Когда я увидела сигнал — все на свои места встало… Я даже начала прикидывать, как бы ему хорошего адвоката нанять…
— Понятно, — Серегин нахмурился оттого, что, на самом деле, ему ничего не было понятно — слишком много еще недоговоренного оставалось между ним и Катей… Андрей вдруг, словно вспомнив что-то, обернулся к окну: — Бляха-муха! Они же сейчас жилмассивы отрабатывать начнут!
К подворотне дома быстро подбегала группа крепких мужчин, в одном из которых Обнорский по прихрамывающей походке узнал Витю Савельева. Серегин отскочил от окна, быстро огляделся — а Катерина, наоборот, прижалась к подоконнику и сказала совершенную глупость:
— Надо уходить!
— Дура! —
Взгляд его упал на тахту и лежащий на ней свернутый плед. Серегин кивнул какой-то своей мысли и быстро стащил с себя свитер, одновременно скидывая кроссовки:
— Быстро! Раздевайся — ложись под плед! Начнут ломиться — отбрешемся как-нибудь… Я ксиву покажу… Главное, чтобы тебя не опознали… Живо, живо!
Он уже расстегивал на себе рубашку, когда, переведя взгляд, увидел, что Катя держит в руке пистолет, ствол которого ходил ходуном:
— Ты чего? Откуда «пушка»? Ой, дура! Ну, дура! Совсем спятила?
Катерина замотала головой:
— Я… если ты меня сдашь — я успею… Я в тюрьму больше не хочу… Терять мне нечего, Палыч там меня достанет…
— Что за бред?! — чуть не в полный голос заорал Андрей. — Ты, дура, ясно тебе или нет? Живо ложись в койку, а «ствол» мне отдай!…
— Нет…
— Да и черт с тобой — ложись со «стволом», только живее! Бля, ну надо же — какая дура!
Увидев, что Катерина полезла на тахту полностью одетой, Обнорский, успевший уже раздеться до пояса, не выдержал и заматерился:
— Совсем ебанулась?! Ты что? Раздевайся живо! Скажем, что трахались здесь, ясно тебе? Ну, уродка, ну, блин…
Катя замерла, и в этот момент в дверь начали звонить. Андрей чертыхнулся, быстро выпрыгнул из штанов, содрал с себя носки и трусы — уже совсем не стесняясь Катерины, и обмотал вокруг бедер рубашку… Катя, чуть помедлив, последовала его примеру — в одно движение сняла с себя свитер с блузкой и лифчиком, расстегнула юбку и стащила ее вместе с трусиками и колготками — на одно мгновение Обнорский увидел ее полностью голой и, несмотря на нервную, прямо скажем, обстановочку, вдруг ощутил, что его словно горячей волной окатило… Катя швырнула ком одежды за изголовье тахты, подхватила пистолет и укрылась пледом… А в дверь между тем уже начали колотить и, видимо, не только руками:
— Открывайте, милиция! Открывайте, мы знаем, что вы в квартире!!
Обнорский глубоко вдохнул и выдохнул, вынул быстро на всякий случай из куртки газетное удостоверение и засунул его в карман обмотанной вокруг бедер рубашки… Перед тем как открыть гулявшую под ударами дверь, он перекрестился — и, видимо, это помогло, потому что первым в квартиру влетел Витя Савельев с пистолетом в руке… Обнорский не был с Витей в каких-то особенно приятельских отношениях, но они друг друга знали и, более того — Витя очень уважал журналиста Серегина за его материалы. Поэтому Савельев, конечно же, сразу узнал Обнорского, даже несмотря на его более чем странный внешний вид и отсутствие света в прихожей:
— Андрей?! Ты что здесь?!…
Обнорский отступил на шаг, загораживая своим телом вход в комнату — а в квартиру с лестницы уже заходили еще двое каких-то смутно знакомых Андрею оперов… Серегин «надел» налицо идиотско-растерянное выражение и ответил, моргая глазами:
— Я? Я здесь, извини, трахаюсь… А ты — чего? Ты что — следишь за мной, что ли? Чего стряслось-то, Витя? Что за шухер?
— Да у нас тут… мероприятие одно… — помявшись, выдавил из себя Савельев, не зная, как поступить в деликатной ситуации.