Сочинитель 2
Шрифт:
Молодая богатая израильтянка Рахиль Даллет 16 ноября заказала себе билет бизнес-класса на рейс авиакомпании «S-S» до Стокгольма, 17 ноября она выехала из «Гранд-отеля» в аэропорт, оставив щедрые чаевые — и персонал гостиницы сразу же забыл о ней, поскольку никаких скандальных историй с именем этой клиентки связано не было…
«Видные бизнесмены» Ильдар и Муха продолжали томиться в «Крестах», впрочем, их адвокаты заверяли своих клиентов, что «перспективы есть» и что «справедливость все равно восторжествует»…
Питерская пресса всю третью неделю ноября писала о «сложнейшей операции», проведенной РУОПом на Сенной площади, в результате
Что же касается той операции РУОПа на Сенной, то за нее некоторым сотрудникам были даже вынесены благодарности.
Кудасова, правда, 14 ноября вызывал к себе на ковер исполнявший обязанности начальника РУОПа полковник Лейкин, который сдержанно пожурил начальника 15-го отдела за то, что Кораблева не удалось уберечь… Даниил Серафимович даже высказал предположение, что в отделе Никиты Никитича завелся некий «крот», сливший информацию о проведении операции мафиозным структурам. Никите Никитичу было рекомендовано получше присмотреться к своим ребятам.
Надо сказать, что полковник переживал за дело совершенно искренне и даже не подозревал, что сведения о месте и времени «уличной» с Кораблевым попали к Антибиотику, в сущности, именно от него, от Лейкина… Дело в том, что 12 ноября Даниил Серафимович решал один серьезный вопрос с весьма высокопоставленным работником Горпрокуратуры. «Решение вопроса» вылилось в обед, а за обедом Лейкин не удержался и похвастался прокурору, мол, «интересная реализация намечается». Слово за слово… Кто ж мог знать, что вечером этот прокурор будет ужинать с видным бизнесменом Говоровым…
Трупы погибших на Гороховой киллеров удалось идентифицировать — ими оказались некие Севрюков Алексей Петрович (кличка «Хрящ») и Кабанов Михаил Владимирович (кличка «Кабан»), оба по оперативной информации принадлежали к «тамбовской» преступной группировке, работавшей на Антибиотика… Однако эта оперативная информация не давала достаточных оснований для привязки самого Говорова к убийству Кораблева на Сенной. Правда, в ходе обыска на квартире покойного Кабана были обнаружены золотые часы, которые, как выяснилось, принадлежали ранее убитому в октябре в Архангельске коммерческому директору рыбоконсервного комбината Холмогорову… В Архангельск поехал в командировку Витя Савельев, который по возвращении рассказал Кудасову очень много интересного: опер сумел установить, что незадолго до убийства Холмогорова в Архангельске, в бывшем пансионате «Лукоморье», проходил «сходняк» авторитетов, на котором присутствовал Антибиотик вместе с Валерой-Бабуином — лидером «тамбовцев». Через несколько дней после возвращения в Питер Савельеву снова пришлось срочно вылететь в Архангельск…
В середине декабря 15-й отдел торжественно отметил свадьбу Вадика Резакова и Лиды Поспеловой. Молодым желали счастья и успехов в карьере, заключали даже пари: у кого она будет удачнее складываться — у мужа-опера или жены-следачки? Вадим приглашал на свою
Вечером 30 декабря Никита Кудасов сидел на своем рабочем месте и в который уже раз вчитывался в некоторые отрывки из досье Сергея Челищева — в свете вскрывшихся новых обстоятельств информация, заложенная в этих абзацах, выглядела совершенно по-другому. Размышления Никиты, положившего подбородок на два поставленных друг на друга кулака, прервало дребезжание зеленого телефона. Кудасов встрепенулся, поднял голову, заметно посеребрившуюся за последний месяц, и снял трубку:
— Слушаю вас!
— Привет, старик, — отозвалась мембрана голосом Обнорского. — Как поживаешь?
— Это ты? — обрадовался Никита. — Я-то нормально поживаю, а вот ты куда запропал?
Они действительно не виделись очень давно — с того самого неприятного разговора в кабинете Кудасова накануне «уличной» на Сенной. Никита даже сам пытался несколько раз звонить Серегину, но никак не мог его поймать — в редакции все время отвечали, что он вышел, а в квартире Андрея никто не брал трубку до глубокой ночи… В конце концов Кудасов решил, что Обнорский просто избегает контактов с ним — наверное, разозлился крепко, — и в чем-то Никита его понимал… Факты, ведь, как складывались: он, Кудасов, спас Антибиотика от пули, потом старика-киллера под пулю подвел, а заказчика или заказчицу покушения на Палыча взять так и не удалось… Вины Никиты в том не было, но Кудасов все равно переживал случившееся очень тяжело и за все упрекал самого себя — так уж он был устроен…
— Да никуда я не пропал, — ответил Серегин бодрым голосом. — Просто работы много навалилось, ну, и поездить пришлось, помотаться… Слушай, я улетаю завтра на пару недель — давай сегодня, если не возражаешь, посидим немного, за уходящий год по бокальчику шваркнем? Как ты?
— Я — за, — сразу согласился Никита. — А где, когда?
— Давай, где обычно — часиков в девять, нормально?
— Договорились, — Кудасов положил трубку, взглянул на часы и начал неторопливо складывать разложенные на столе документы…
Они встретились в маленьком кафе на Суворовском проспекте, пожали друг другу руки, заказали бутылку красного вина и нехитрую еду — все было, как в старые добрые времена, будто и не случалось меж ними никакой размолвки… Однако тема об Антибиотике, словно по обоюдному соглашению, в разговоре не поднималась. Это, кстати, сразу почему-то насторожило Никиту — вернее, удивило его, Кудасов ведь хорошо представлял себе «упертость» Серегина и не верил, что журналист просто «остыл». Да и чертики как-то уж очень резво скакали в черных глазах Андрея — настолько резво, что Никита ощутил даже какую-то подсознательную тревогу…
— А куда ты улетаешь-то, если не секрет? — спросил Кудасов Обнорского после небольшой паузы, в ходе которой оба утоляли первый голод.
— В Швецию, — ответил Андрей с набитым ртом.
— В Швецию? — удивился Никита. — Чего это ты, под самый Новый год-то? Семейный же праздник — его надо с близкими встречать…
— Да, понимаешь, — Обнорский почему-то на мгновение отвел глаза. — У нас там монтаж фильма заканчивается — «Русская мафия». Я шведским коллегам в этом проекте помогал… А сейчас — сроки уже поджимают, не до праздников. И потом — это же ты у нас человек семейный и морально устойчивый, а я холостой, дважды разведенный. Может, подыщу себе в Стокгольме какую-нибудь шведскую снегурочку.