Сочувствую ее темным духам… (1-12)
Шрифт:
– Ты не сделал ничего, чтобы наши отношения улучшить, – сказала Амалия. – Хотя возможность у тебя была.
– У тебя тоже она была, так что ты ничем не лучше меня.
Мать прикрыла глаза. Майкл чувствовал стыд и облегчение одновременно.
– Мне, наверное, лучше уйти, – сказала Амалия и утерла рукавом джемпера скопившиеся в уголках глаз слезы. Майкл разочарованно взглянул на мать. Необходимо вырулить конфронтацию в другое русло.
– Ты так не поняла, – с досадой произнес Майкл. Внутреннее нутро призывало его смягчить сложившуюся ситуацию. – Я всего лишь хотел, чтобы ты не сожалела обо мне,
– Для этого ты мне грубил? – изумилась мать. Ее голубые глаза забегали, казалось, в поиске смысла. – Зачем?
– Своего рода, радикальная психотерапия, – ответил Майкл. – Я не хотел, что ты мучила себя угрызениями совести.
– Психотерапия, значит? – переспросила мать. – Мне ведь больно от твоих слов. Я же не хочу думать о тебе плохо.
– Главное, чтобы ты о себе не думала плохо, – сказал Майкл.
Мать посмотрела на сына, и Майклу показалось, что взгляд ее смягчился.
– Зачем тогда ты сознался в этом?
– Не знаю, – пожал плечами Майкл. – Посчитал нужным это сказать. Хотел быть до последнего честным с тобой. Политика правды.
Мать подняла брови.
– Ты что, уже ее читал?
– Нет, – ответил Майкл. – Но собираюсь. Даже купил, хотя мог прочитать в онлайне. Хочу узнать, что пишет противник.
Мать слегка смутилась, но улыбнулась своему сыну.
– Ты необычный, Майкл. Сказать мне упреки и пытаться направить их на мое благо – только ты до такого мог додуматься.
– Но мы же выяснили отношения, – слегка улыбнувшись, произнес Майкл. – И ссоры как таковой не было.
– Я ведь еще не ушла, – заметила мать, и Майкл испустил грустный смешок.
Майкл встал и приобнял свою мать.
– Прости… за психотерапию. Как-то не так все получилось.
– А оно всегда так, – заключила мать. Что-то непонятное было в ее словах, Майкл не мог понять что. – Выходит не так, как было задумано. И это не наша вина. Такова жизнь.
Амалия чмокнула сына в щеку, в которую совсем недавно влепила пощечину.
– Постарайся никому таким способом не облегчать страдания, – прошептала она.
– Надеюсь, не придется, – ответил Майкл, внезапно почувствовав жжение в горле. – Я тебя провожу.
Дойдя до парадной двери, мать обернулась и окинула взглядом скромное жилище сына. Она вздохнула.
– Не все дамы любят такое прибранство, Майкл. Будешь кого сюда приводить – постарайся прибраться.
– Те, кто вытерпит мой характер, вытерпит и "убранство". Счастливо доехать, мама.
– Пока, сынок.
Майкл закрыл дверь. Взгляд его осмотрел прихожую. Мать была права; несмотря на его сегодняшнюю уборку, его жилище явно нуждается в улучшении. Обои кверху отклеились от стен, обнажая потрескавшуюся штукатурку, софа в дальнем углу полупустой гостинной совсем провисла и больше походила на гамак. "Хорошо, что Ребекка не успела здесь побыть" – подумалось Майклу. Вдруг он почувствовал, что хочет спать – последствия ночных бдений давали о себе знать. Он направился к кровати восполнять недополученный ночью сон.
"Зря я так поступил" – огорченно думал Майкл. – "Я просто полное ничтожество. Хорошо хоть выкрутился – соврал матери про психотерапию. И хорошо, что не получилось пробраться в дом – Фил получил бы возможность избавиться от меня, а состояние матери только ухудшилось бы".
Сознавая ужас сказанных слов, Майкл лег на кровать и закрыл глаза. "Мать права – мой цинизм до добра меня не доведет". Вдруг он кое-что вспомнил. Майкл подскочил, взял телефон и, стремясь хоть как-то облегчить свое состояние, изменил имя одного абонента – вместо "Амалии" написал "Мама".
СТРАЙКС
Как же так?
Поздний вечер понедельника. Дорога к ночному клубу постепенно заполнялась молодыми юношами и девушками. Это был не просто клуб – это был клуб "Ореол", одно из самых дорогих заведений Мельбурна, посещение которого прибавляло посетителям респектабельности в глазах их более бедных друзей. Несмотря на престиж "Ореола" его посещала самая разношерстная публика. Одни были модниками, чьи родители позволяли себе ежемесячный отдых на Мальдивах; другие – позерами, влезавшими в долги, чтобы потусить в самом дорогом ночном клубе города; третьи – беззастенчивыми девицами, длина юбок которых не превышала уровень их интеллекта; четвертые – скромными девушками, чья скромность оканчивалась после третьего коктейля с апельсиновым ликером, благодушно предложенным либо богатым модником, либо кажущимся таковым позером. Одним из таких позеров был молодой юноша с взлохмаченными светлыми волосами, чья упругая походка за сотни метров привлекала к себе взгляды молодых тусовщиц, вызывая у них коротенькие, будто дозированные, смешки. Подобное поведение заводило юношу, он нагло им улыбался и заискивающе подмигивал. Этого юношу звали Клод Фохё.
Несмотря на внимание противоположного пола, Клод чувствовал себя удрученно по пути в ночной клуб. Очередная знакомая на ночь вряд ли пустит его к себе домой. А в свой дом Клод не мог никого пригласить – отец перестал выезжать из дома, засел у себя в комнате и все ждал каких-то грабителей. Отец полагал, что грабители очень хотели попасть внутрь, но не смогли обойти защиту дома. Из этого он сделал вывод, что грабители попытаются пробраться к нему еще раз, уже используя другие методы. В доме работала превосходная сигнализация, на входной двери стоял замок, работающий от отпечатка пальца, ночью на окна ставились выдвижные решетки. Сколько бы Клод не объяснял отцу, что улучшать охрану дальше некуда – бесполезно. Своим присутствием он только портил все планы Клода – отцу явно не понравится, что сын водит малознакомых девушек в родительский дом – особенно с учетом недавней попытки взлома. Но взломы взломами, а вечеринки по расписанию, так что Клод, по обыкновению выпросив деньги у родителей, направился в ставший давно любимым "Ореол" в центре Мельбурна.
Был третий час ночи. Изрядно выпивший Клод со очередной спутницей выходил из клуба. Спутница опьянением ничуть не уступала Клоду. В дерзком неоне и желтых фонарях различались ее каштановые волосы, слегка растрепанные. Доверив Клоду свою сумку, она, облокатившись на него и слегка пошатываясь, рассказывала ему о злоключениях, случившихся с ней ранее днем.
– Представляешь, я сегодня со своим парнем рассталась… – небрежно бросила спутница.
– Да? – изобразив интерес, протянул Клод. – Как же так?