Социальная утопия и утопическое сознание в США
Шрифт:
непременно хотели воздействовать на общественное сознание, обращались, пропагандируя свой социально-утопический идеал, к трактату, памфлету, социально-политической публицистике, как это сделал, скажем, Эптон
(‘-ииклер18.
Повышение социальной роли американской литературы
м XX в. способствовало усилению эффекта ее воздействия
на общество, но эти изменения совпали по времени с выходом на литературную сцену научной фантастики (часть
произведений этого жанра можно было назвать «социальной фантастикой»), которая, присвоив — пусть не полностью — функции «утопической беллетристики», в целом
не стала органической частью «большой литературы».
Наряду с литературно-теоретической утопией в американской традиции всегда существовала так называемая
народная утопия. В этой утопии выражены представления
масс, точнее говоря — трудящихся классов, о желаемом
социальном мире, их мечты и надежды — мудрые и наив-
п ые, глубокие и поверхностные — на создание здесь, на
лемле, иного, лучшего мира. Специфика народной утопии
лаключается еще и в том, что она создается не профессиональными писателями, учеными и политиками, а самим
пародом, т. е. непрофессионалами из трудящихся классов, имена которых остаются зачастую неизвестными. Лишенные систематической, «академической» формы, народноутопические взгляды находят воплощение в фольклоре, лозунгах и программах, стихийно рояедающихся в повседневной жизни и особенно в процессе массовых движений, которые всегда были характерны для Соединенных Штатов.
Конечно, народная утопия не стоит особняком по отношению к остальным утопическим слоям. В содержательном
отношении она воспроизводит в той или иной степени и
форме многие из идеалов, лея^ащих в основе литературнотеоретических утопий, которые, в свою очередь, черпают
из народной утопии. Чем дифференцированнее общество, тем более развиты средства массовой коммуникации, тем
18 Upton $токщ‘ Anthology. N. Y., 1947.
75
выше уровень и интенсивность этого взаимообмена и тем
труднее, конечно, выделить народную утопию в ее «чистом» виде. Но пока существует обыденное сознание (частично кристаллизирующееся в общественном мнении), пока существует «неофициальная» культура, как форма народной оппозиции истеблишменту, до тех пор будет
существовать и народная утопия.
Есть, наконец, еще один уровень социально-утопи-
ческой мысли, который хотя и не выделяется исследователями, однако существует как относительно самостоятельный во многих культурах. Речь идет — назовем ее так — об
«официальной утопии», под которой понимается совокупность социально-утопических идей, лозунгов, проектов, программ, провозглашаемых официальной инстанцией (в
лице государства, партии, например, президента США) в
качестве национальных идеалов и целей (и обычно фиксируемых в соответствующих документах, в том числе в конституционных актах).
В Америке традиция «официальной утопии» просматривается весьма четко. Президент США, проводя избирательную кампанию или формулируя основные цели своей
деятельности на предстоящее четырехлетие, обычно не
просто излагает основные принципы, которыми он намеревается руководствоваться — он, как правило, выдвигает
целостную программу, комплекс национальных целей, составляющих курс, увязываемый обычно с первоначальными, фундаментальными идеалами нации, провозглашенными американской революцией и закрепленными в основополагающих документах. Эта линия, идущая от Джефферсона (как автора проекта Декларации независимости) и продолженная Вашингтоном, Э. Джексоном, Линкольном и рядом других президентов США, особенно четко
прослеживается в периоды, отмеченные социальной напряженностью и наличием острых национальных проблем.
Так,—если брать XX век —Ф. Д. Рузвельт провозглашает
«новый курс», Дж. Кеннеди — «новый фроитир», Л. Джонсон—«великое общество». Истоки же этой традиции восходят к периоду американской революции, в частности
к 1776 г., когда были сформулированы основпые принципы
Декларации независимости, к которой официально апеллировали почти все те, кто на протяжении последующих
двухсот лет формулировал «официальную утопию».
Сказанное, разумеется, пи в коем случае не означает, что официальные программы могут быть однозначно ква-
76
.инфицированы как социальные «утопии» (трактуемые к
тому же как неосуществимые проекты). Мы хотим лишь
подчеркнуть, что в этих программах, наряду с идеалами и
I долями, соответствующими действительным тенденциям
американского общества, а также реальным возможностям
н намерениям администрации, содержатся такие идеалы
и цели, которые положены произвольно и отражают субъективные, не основанные на изучении действительных тенденций и возможностей представления о путях и целях
развития Америки, о ее месте в мире, об исторических
судьбах американцев, об образе мира в целом — представления, имеющие ценностный характер.
Чьи идеалы и цели отражает официальная утопия?
Чисто номинально — идеалы и цели нации, американского
парода, тем более что лексикон этой утопии часто заимствуется (по крайней мере, отчасти) из народной утопии.
В самом деле, официальная утопия может выполнять свою
интегрирующую функцию только при условии, что будет
и какой-то степени отражать идеалы, цели, иллюзии и
ориентации «простого народа». Важно здесь учитывать и
то обстоятельство, что хотя за двести лет своего существования эта утопия претерпела значительную эволюцию, она
не могла полностью и окончательно порвать с идеалами и
целями, провозглашенными в Декларации независимости
и ряде других основополагающих документов американской революции, выдержанных в духе идей американского