Социокультурный словарь

Ахиезер А. С.

ХАМСТВО — использование результатов высших этажей культуры, продуктов элитарного творчества для достижения целей низших этажей культуры, направленных на подрыв, нанесение ущерба высшей культуре. X.
– одно из орудий традиционализма в борьбе с большим обществом, с либерализмом. «Хам, овладевая цивилизацией, обрушивается на культуру с помощью ее же достижений» (Рукопись «Опечатки редакции»).

ХАРИЗМАТИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ — личность, которая с точки зрения значительной части народа, возможно подавляющего большинства является носителем высшей Правды, способна указать народу путь к справедливой жизни, возглавить избиение сил зла. X. л. Возникает в результате переноса представления о тотеме на батюшкувождя и др., который является организующим центром управления и организации накопленной культуры.

ХОЗРАСЧЕТ — одна из важнейших категорий псевдосинкретизма, псевдоэкономики, реальный гибрид расколотых частей хозяйства. Возник как результат извращения в условиях раскола дуальной оппозиции: дотоварные натуральные — товарно-денежные отношения, как попытка преодолеть раскол между ними. Эта категория, логика ее развития аналогична другим гибридным категориям псевдосинкретизма, например, социалистическому реализму, демократическому централизму и т. д., каждая из которых представляет собой попытку отождествить противоположности и одновременно возможность инверсионным образом изменяться при переходе от одного этапа к последующему. X. возник как попытка дополнить господство натуральных отношений экономическими механизмами, которые призваны ограничить негативные последствия господства дотоварных отношений в большом обществе, создать стимулы экономическому развитию. Однако неразвитые и подавленные экономические отношения имеют значение лишь некоторого абстрактного ограничителя затрат (см. Общественно-экономические затраты). На чуждой им неорганической основе они не создают конструктивную напряженность, ориентированную на экономическое развитие, на прогресс, но приобретают значение средства, укрепляющего господство натуральных отношений. На разных этапах отношения между двумя расколотыми частями X. менялось от полного господства натуральных отношений, например, на этапе военного коммунизма, до попытки превратить экономические отношения в ведущие, например на этапе перестройки. Однако ни одна из комбинаций стоимостных и натуральных отношений, имевшая место на протяжении второго глобального периода и даже раньше, не отвечала потребностям общества и поэтому не приобрела органического устойчивого характера. X. как результат раскола построен на основе принципиальной ограниченности взаимопроникновения двух своих полюсов. Зависимость отношения между этими полюсами основана не на внутренней логике развития, не на основе органического целостного их изменения, но на некоторой внешней логике манипулирующей утилитарной власти, от ее интерпретации движения господствующего нравственного идеала, соотношения двух процессов, имеющих разную органическую основу.

ХОЗЯЙСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ характеризуется двумя основными аспектами: ростом всеобщности связи в обществе, т. е. постепенной перестройкой хозяйственных связей от непосредственных, целиком органически связанных с личностью, с малой группой к связям через целое, через общественные механизмы, прежде всего рынок, через соответствующую конструктивную напряженность. Это возможно лишь при определенной последовательности развития ведущих отраслей, определяемых логикой последовательности определенных способов, типов труда. Иначе говоря, виды труда могут развиваться лишь на основе определенной зрелости, предшествующей формы. Каждая новая отрасль возникает на базе освоенных видов труда и технологии как

результат острой потребности разрешить назревшие противоречия предшествующей ведущей отрасли, опираясь на ею достигнутый уровень всеобщего. Каждый последующий уровень X. р. требует более высокого уровня развития всеобщей связи общества, т. е. взаимопроникновения ранее разрозненных самостоятельных ячеек производства, возрастающей включенности все более далеких людей, опосредованных связей в решение все более сложных задач, в дело повышения эффективности, в решение всех проблем через рынок, через целое. Эти два взаимодополняющих аспекта развиваются примерно по следующей схеме: торговля, сельское хозяйство, промышленность, информационное производство, а также возможно культивирование личностного развития. Господство каждой ведущей отрасли означает, что она по своей структуре и функциям, своей субкультуре задает тон, определяет стиль и направленность всего хозяйства в целом. Высокая жизнеспособность общества выявляется в его следовании апробированному мировым опытом X. р., допуская лишь обоснованные отклонения, прошедшие проверку через презумпцию утопизма. Усиление мировой интеграции, возможность ее экстраполяции на собственную страну может внести существенные изменения в этот процесс. Тиражирование синкретическим государством большого количества промышленных предприятий без соответствующего развития торговли и сельского хозяйства, более того — за счет их разрушения и дегенерации означает нарушение закономерностей Х. р. Каждая ведущая отрасль хозяйства оправдана лишь в той степени, в какой она представляет собой завершение предшествующего уровня и средство поднятия хозяйства в целом на качественно новый уровень. Если развитие торговли не привело к соответствующему развитию рынка, если сельское хозяйство соответствующим образом не углубило этот процесс, то развитие промышленности будет приспосабливаться к отсутствию рынка, воспроизводя химеру псевдоэкономики. Это приводит к наступлению возрастающей социальной энтропии, дезорганизации, в частности, к полной невозможности выявить, в чем именно заключаются потребности общества и кто и каким образом может их удовлетворить, к потере критерия различения эффективных акций от неэффективных, открывает путь вакханалии разорительных капиталовложений при нарастании удушающего их дефицита. Это развивает хозяйство, масштабы которого растут вместе с его усложнением, возможно и опережают его. Чем сложнее индустрия, не апробированная рынком, не прошедшая через конструктивную напряженность, выжимающую из каждой ее клеточки высокую эффективность, тем сильнее угроза разрухи. X. р., не основанное на всеобщности, нарушает социокультурные противоречия, делая культуру все менее способной обосновывать сохранение и изменение соответствующих социальных отношений. В обществе происходит существенное отставание личностной культуры значительной массы населения, его менталитета как от технологии, так и от требований развития, необходимого уровня способности принимать решения. Все это в сочетании с преобладанием массовой культуры инверсионного типа, с расколом ставит общество перед возможностью стихийной и разрушительной массовой инверсии, может до основания разрушить всю хозяйственную и социальную систему. Попытки избежать этого посредством реформы представляются возможным, но исключительно трудным делом, требующим последовательной починки всех ступенек лестницы X. р. (См.: Закон соотношения хозяйственных отраслей).

ЦЕНА — денежная оценка, посредством которой товары, услуги, капиталы, рабочая сила, любое явление, которое может стать точкой пересечения спроса и предложения, втягивается во всеобщность через рынок. Ц.
– количественное соизмерение как реальных, так и потенциальных результатов соединения потребностей и творческих потенций субъектов рынка. Ц.
– количественная форма, масштаб признания обществом, рынком товара, результатов индивидуального труда, комбинирования труда многих людей. Возможность получения товара экономическим путем открывается лишь субъекту, деятельность которого позитивно оценена на рынке, т. е. когда результаты его деятельности получили соответствующее вознаграждение в форме денег. Система Ц. устанавливается в обществе принятыми в соответствующей культуре представлениями о Ц., рынке, труде. Она составляет элемент процесса воспроизводства общества, всех общественных отношений. В традиционной цивилизации Ц. устанавливается «по справедливости», т. е. в соответствии с обычаями, исторически сложившимися представлениями о «естественной» Ц., что скрывает за собой стремление воспроизводить сложившийся порядок в неизменном состоянии, включая сохранение уровня издержек, определенного дохода, обеспечивающего исторически сложившийся жизненный уровень, неизменные, освященные обычаем отношения с государством, между сословиями и т. д. Ц. здесь фактически явилась лишь одним из элементов вектора конструктивной напряженности, нацеленным на сохранение сложившейся идеальной гармонии неизменного мира с некоторыми возможными поправками, объясняемыми необходимостью восстановить по каким-то причинам нарушенный порядок. В либеральной цивилизации Ц. устанавливаются в динамичных условиях, постоянно изменяющих соотношение спроса и предложения, в процессе принятия и отторжения рынком возрастающего разнообразия товаров и услуг. Динамизм рынка включает динамизм Ц., представляющей аспект вектора конструктивной напряженности, направленного на постоянное развитие как рынка, так и всех субъектов рынка: продавцов и покупателей, потребителей и производителей. Ц. должна быть оценкой способности субъекта эффективно включаться во всеобщую рыночную связь, а не лишь того или иного отдельно взятого технологического, организационного аспекта хозяйственной деятельности, например, умения сделать ту или иную вещь, затратить на что определенные усилия, ресурсы и т. д. Ц. должна включать возможность получения дополнительного дохода за новые творческие решения, за идею, например, за выпуск новых позитивно оцениваемых товаров, умение развить в потребителе новую потребность и т. д., и наоборот — Ц. падает до уровня самоокупаемости и ниже при неспособности занять позицию на рынке. Ц. в конечном итоге интегральная социальная оценка эффективности посредничества, нового сочетания видов труда и т. д., оценка воспроизводственной деятельности, уровня творчества и рефлексии, не сводимая к издержкам. В основе Ц. в традиционной и либеральной цивилизациях лежат различные представления о справедливости, что в расколотом обществе может быть предметом тяжелейшего внутреннего конфликта, фактором дезорганизации. Архаическое сознание, стремящееся к уравнительности, не признает нравственным получение дополнительного дохода, связанного с трудом по освоению рынка. Доход в этой культуре, а следовательно и Ц. могут быть связаны лишь с «трудом», т. е. с затратами труда на производство вещей (здесь корни явления называемого в советской экономической науке «затратным механизмом»), с тем, что люди «вкалывают», тогда как в условиях господства экономики основа Ц. перемещается к условиям акта реализации, к созданию, производству этих условий. В промежуточной цивилизации, осложненной расколом, не может быть внутренне последовательной системы Ц. так как в этом обществе заложены дезорганизующие друг друга принципы, связанные с разными нравственными идеалами. Это неизбежно порождает случайность Ц. с точки зрения экономической эффективности и соответствует псевдообщему характеру связи в обществе. Паталогичность ситуации ценообразования объясняется в конечном итоге тем, что нормы хозяйственной связи, основанной на дофеодальных и феодальных принципах, требуют стабильных цен, тогда как стремление к росту и развитию требует подвижных Ц., которые вытесняли бы с рынка все устаревшее и утверждали все более эффективное. Случайность Ц. лишает их экономического содержания, делает в известном смысле абстрактным выражением натурального продукта, псевдонатуральным показателем (см. Вал). Коренное различие основ Ц. в условиях развития экономики и псевдоэкономики заключается в том, что в первом случае Ц. формируются в процессе постепенного втягивания всех существующих форм хозяйственной деятельности во всеобщность. При этом в основе всех результатов труда формируется всеобщая связь, стремление к повышению эффективности (что не отменяет и противоположных тенденций), к постоянному замещению одних форм труда другими, например, физического умственным, к гибкости структуры производства, перехода всеми формами труда через рубеж организационной революции и т. д. В системе псевдоокономики сохраняется изолированное развитие различных хозяйственных форм, застойные анклавы, массовый ручной и малопроизводительный труд, гигантские разрывы в производительности и т. д. В таком обществе Ц., основанная на компенсации так называемых общественно необходимых затрат невозможна (в обществе нет рынка и, следовательно, нет никакого механизма реального выявления и реального использования принципа, ориентированного на эти затраты). В обществе также невозможна Ц., ориентирующая на развитие и прогресс, нет механизма, способного постоянно соединять таланты и потребности для решения динамичных задач, для распределения затрат и эффекта, не развита способность соответственно изменять свои отношения (см.: организационная революция) и тем более оценивать экономический эффект этих изменений. В этой ситуации Ц. неизбежно лишь фиксирует натуральный обмен, который в общем может иметь место и без Ц. Следовательно, в определенной ситуации открывается возможность случайных Ц. Мощным фактором давления на Ц. является ведущий характер в обществе системы монополии на дефицит. Она стимулирует стремление держателей дефицита превратить каждую Ц. в монопольную, что должно максимизировать зависимость общества от данного держателя дефицита. Растревоженные попытками модернизации архаичные хозяйственные структуры отвечают на нее мощной агрессией роста Ц., пытаясь тем самым переложить на общество издержки дезорганизации. При этом дополнительный доход от повышения Ц. идет в значительной степени не на накопление, а на покрытие расточительства слепого, лишенного экономического зрения ведомства, которое не интересуется собственными издержками, что наблюдалось еще задолго до 1917 года. Случайность Ц. по отношению к экономическим критериям не делает их случайными в качестве инструмента распределения ресурсов в обществе между основными социальными силами синкретического государства; высшей властью, интегрирующей общество в целом; властями среднего уровня, куда входят ведомства, а также регионы разных масштабов; локальными мирами; предприятиями, местными советами и т. д. Между этими тремя уровнями идет борьба за дефицит, который многомиллионный рядовой потребитель, стимулируемый растущим утилитаризмом, пытается перераспределить в свою пользу. Локальные миры, ведомства, правящая элита, кровно заинтересованы в повышении Ц. для укрепления монополии на дефицит, для концентрации ресурсов в своих руках. Это давление, по-видимому, не сдерживается страхом перед перспективой получить в качестве результата всеобщий распад связей. Ослабление правящей элиты выражается между прочим в том, что она стремится идти навстречу своим оппонентам. Это делается парадоксальным образом. Она устанавливает Ц., которая достаточно высока для производителя и достаточно низка для потребителя. Это абсурд может иметь место лишь в одном случае, т. е. тогда, когда государство выплачивает многомиллиардную разницу из бюджета. Эта дотация, достигшая гигантских размеров, имеет совершенно иную природу, чем дотации производителям на Западе. Складывается своеобразный парадокс Ц., возникший в результате нарушения законов соотношения хозяйственных отраслей, т. е. любая Ц., например на основные продукты сельского хозяйства, будет либо разорительна для производителя, либо для потребителя, либо дли тех и других вместе. История Ц. на продукты сельского хозяйства, начиная с первой мировой войны, говорит об этом достаточно ясно. Общество выходило из этой ситуации лишь инверсионным образом, перекладывая бремя то на одну сторону, то на другую, решая вопрос умножением дотаций. Это не было простой ошибкой, но результатом особого хозяйственного развития. В этой ситуации грозную опасность стабильности общества представляет собой явное ослабление контроля правящей элиты над Ц. Возрастающее усложнение системы делает этот контроль чисто технически все менее возможным. Немыслимо проверить обоснованность возрастающей массы Ц. в приемлемые сроки. Это происходит в условиях, когда нет механизма, способного отличить экономически необходимый рост расходов от результатов воровства, разгильдяйства, растащиловки, перекачки средств в сельское хозяйство и т. д. Ослабление контроля над Ц. происходит в самых разных формах: в передаче права на установление Ц. самим ведомствам, во введении так называемых договорных Ц., в попытках государственных ведомств использовать форму кооперативов для бесконтрольного повышения Ц. и наконец в мощном нажиме ведомств в пользу периодических реформ Ц., которые смещают Ц. в пользу локальных миров среднего уровня. Их обычно обосновывают, как и все, что имеет отношение к хозяйству, экономической необходимостью; однако в обществе, где господствует псевдоэкономика и псевдорынок, об экономической необходимости можно говорить лишь условно, т. е. в том смысле, что здесь неуклонно растут издержки без соответствующей отдачи. Поэтому повышение Ц. действительно экономически обоснованно, но как средство переложить на потребителя, непосредственно или опосредованно, издержки роста дезорганизации хозяйства. В этой акции можно даже усмотреть некоторый элемент справедливости, так как в дезорганизации, в принципе, повинны все. Тем не менее это бессмысленно экономически, так как псевдоэкономические ведомства проглотят эти деньги, не превратив их в капитал. В этой ситуации быстрая, т. е. нарушающая принятый в данной культуре шаг новизны административная попытка замены экономически случайных Ц. рыночной системой — мощный удар по всей системе социальных отношений, сложившихся в условиях псевдоэкономики, в результате систематического нарушения закона соотношения хозяйственных отраслей, по всей системе распределения дефицита. Бесконтрольное повышение Ц.
– свидетельство победы локализма, мощный фактор разрушения интеграции общества. Оно означает, что значительная часть потребителей, которая не сможет оплачивать монопольные Ц., окажется за пределами возможности приобрести дефицит. Сама идея свободных Ц. в условиях господства монополии на дефицит граничит с безумием. В этом случае ведомства задушат потребителя, а потребитель в ответ разрушит ведомства вместе с государством и обществом, На пути к этому финалу в выигрыше окажутся те, кто будет владеть товарами, важность которых в период разрухи окажется вне конкуренции, т. е. прежде всего продуктами сельского хозяйства, топливом, строительным материалом, а также торговля. Все остальные области хозяйства смогут существовать лишь при условии включения в прямой продуктообмен с формами дефицита, жизненно важными для биологического существования человека. Представление о том, что свободные цены — путь к рынку иллюзорно. Их первым результатом явится прежде всего укрепление монополии на дефицит, возможность держателей дефицита взвинчивать цены в громадных масштабах. Это одновременно разваливает производство, так как вытесняет из системы хозяйственных связей всех, кто не сможет платить новые цены. Носителем дефицита рынок не нужен, так как ресурсы извлекаются из монополии. В этой ситуации власти, чтобы предотвратить гибель общества, вынуждены будут встать на путь повышения денежных доходов групп населения, что делает повышение цен экономически бессмысленным, исходным пунктом тяжелейших конфликтов, экспроприации дефицита во всех формах, в особенности продукции сельского хозяйства, что впрочем никогда не прекращалась, хотя и в разных масштабах и с различной компенсацией. При попытке очередной реформы Ц. нужно учитывать, что любая Ц. должна получить культурологическую оценку с точки зрения того, каково ей возможное воздействие на рост дискомфортного состояния в обществе. Массовое сознание рассматривает повышение Ц. как нарушение справедливости. Особый гнев вызывают предприниматели, а также власть, которая разрешает их деятельность и им «попустительствует». Любая реформа Ц. оправдана лишь в том случае, если вызываемая ею дезорганизация меньше дезорганизации, нарастающей без нее (Волны дезорганизации). Нужна реформа не Ц., так как любое их изменение всего лишь перераспределение ресурсов между теми или иными держателями дефицита (и следовательно перераспределение сумм, идущих на дотацию), от чего потребитель может лишь проиграть. Нужна реформа системы ценообразования как элемента развития рынка, реальных экономических отношений. Опасность заключается в том, что, как это и соответствует соборно-либеральному идеалу, в борьбе против центров контроля за ценами могут объединиться разнородные по своей сути силы, что породит хаос и в конечном итоге восстановление способного «всех равнять» авторитаризма, возможно в его крайних вариантах.

ЦЕННОСТНАЯ ОРИЕНТАЦИЯ — понятие, близкое к вектору конструктивной напряженности.

ЦЕНЗУРА — особый элемент и механизм культуры, который может принять форму особого специализированного аппарата. Задача Ц. Во всех ее формах, включая самоцензуру, предотвратить высказывания, поступки, представления, взгляды и их передачу, могущие повлечь нежелательную реакцию референтной группы, слушателей, читателей и т. д. в системе полярностей комфортное дискомфортное состояние. Каждая личность оценивает с этих позиций культуру окружающих людей как свою среду. На этой основе личность постоянно стремится избежать возможности своими

действиями вызвать у окружающих массовое возбуждение, дискомфортное состояние, инверсию против себя, возможность понизить свой престиж. Эту проблему решает любой человек, руководство любого сообщества, правящая элита, первое лицо в обществе. Ц. присуща любой культуре. Потребность общества в создании соответствующего института Ц. возникает в тех случаях, когда в результате существенных культурных различий, раскола, тайны, вырастает опасность роста массового дискомфортного состояния. Институт Ц.
– результат недостаточной способности людей учесть в своих действиях и словах эту опасность. В либеральной цивилизации с ее развитой способностью к диалогу необходимость института Ц. приближается к нулю.

ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ — ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ — оппозиция, полюса которой находятся в отношении амбивалентности. Ц.
– стремление сместить ответственность за принятие решений вверх, создать соответствующие организационные формы. В ей основе часто лежит вера во всемогущество первого лица. власти, освобожденных от обязанностей частично или полностью считаться с интересами локальных организаций. Именно в этом часто видят преимущество социализма (государственный социализм), что можно рассматривать лишь как некоторый комфортный псевдомиф; усиление Ц. опирается на основное заблуждение массового сознания. На него опиралась Ц. в России. Она была связана прежде всего с авторитарным нравственным идеалом, в рамках которого отождествлялась с порядком. Ц. грозит разрушением источников творчества в обществе, усилением дезорганизации. Д.
– стремление сместить ответственность за принятие решения вниз, создать соответствующие организационные формы. В основе Д. часто лежит вера в безграничные возможности освобожденного от бюрократической опеки народа (Основное заблуждение интеллигенции). Именно в возможности создать такое общество часто видят преимущество социализма (общинная версия), что можно рассматривать как некоторый комфортный псевдомиф. Д. в России связана прежде всего с соборным идеалом. Д. при отсутствии реальных эффективных социальных интеграторов, в частности, рынка приводит к распаду связей, к локализму, дестабилизации общества, к автаркии, к бесконечным конфликтам локальных миров, возникновению в результате возникшего хаоса потока новшеств, масштабы которых превышают допустимый в данной культуре шаг новизны. Проблема не решается сочетанием Ц. и Д., но постоянным поиском некоторой меры их соотношения, формировавшем на этой основе функциональной системы управления и организации.

ЦИВИЛИЗАЦИЯ — основная типологическая единица человеческой истории. В основе типологии лежит практическое и духовное отношение человека к самому себе, к своему развитию, т. е. уровень рефлексии, что выражается прежде всего в способности к самоизменению. Можно выделить две основные Ц.: традиционную и либеральную. Кроме того, существует промежуточная Ц.

ЦИКЛЫ ИСТОРИИ — более или менее ярко выраженные повторения в истории, колебания, пульсация тех или иных важных массовых характеристик общества. Их существование объясняется приобщением общества к природным ритмам, общими закономерностями сложных систем, их постоянной самопроверкой на прочность через периодическое приближение сложной социальной системы к некоторым крайним, реально или потенциально критическим, возможно предкатастрофическим ситуациям. Ц. и. — механизм реагирования на всякие значительные изменения рывками в обратном направлении, т. е. форма инерции истории, консервативный механизм сохранения общества в неизменном состоянии через изменения. Существеннейший механизм Ц.и. — колебания инверсионного типа (Инверсия), включая колебания массового сознания от одной крайности к другой, от господства одного нравственного идеала к противоположному и обратно. Важнейший элемент этого колебания — возникновение в массовом сознании при приближении к критической точке, к порогу дискомфортного состояния. Оно вызывает активное противодействие дальнейшему продвижению в этом направлении, стремление, впрочем не всегда адекватное, вернуться к комфортному состоянию. Ц. и. носят различный характер, например, в истории Китая можно найти повторение четырех последовательных этапов: утверждение центральной власти в борьбе против децентрализации, кризис власти и отступление перед напором частнособственнических сил, упадок центральной власти и, наконец, социальная катастрофа, связанная с крестьянскими восстаниями и вторжением иноземцев. Ц. и. могут принять форму смены реформ контрреформами. В условиях господства инверсии циклы могут практически не развиваться. «Хорошо стабилизированные архаичные культуры могут исключительно длительное время пребывать в состоянии циклической замкнутости и сбалансированной неподвижности» (Труды по знаковым системам. Тарту. В. Х1У, с. 10–11). Однако медиация постепенно превращает инверсию в вялую инверсию, формируя глобальный модифицированный инверсионный цикл. Ц. и. носят разный характер и разные масштабы. Они — стихийные силы истории, которые в возрастающих масштабах превращаются в проблему, подлежащую изучению. Тем самым Ц. и. перемещаются в сферу мысли, диалога, духовной рефлексии, что одновременно сопровождается формированием сложных механизмов, смягчающих инверсионные повороты социальных процессов, требующих прогнозирования, обсуждения, своевременного принятия мер. Институты либеральной цивилизации как раз и являются инструментами, которые встречают опасность инверсии на дальних подступах к опасным порогам, превращают погромы и мятежи в парламентские битвы, в полемику в печати и т. д. В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, сформировались особые расколотые социальные отношения, система псевдо…, особые сообщества советского типа, которые развили в себе способность пульсировать, менять характер своих решений, колебаться между централизацией и децентрализацией. Одинаковые этапы разных глобальных периодов не только тождественны, но и отличны друг от друга. Это различие определяется прежде всего уровнем и характером медиации, версией содержания труда, идеологии и т. д. Прогноз и преодоление Ц. и. на основе медиации вопрос жизни и смерти расколотого общества.

ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ — временное измерение человечества, закономерность его развития, которая проявляется через противоречивые взаимоисключающие тенденции. 1. Ч. и. выступает как способность человечества во всемирно историческом масштабе преодолевать постоянное нарастание социальной энтропии, обеспечивать свое воспроизводство, т. е. Избегать опасность катастрофического разрушения общества, гибели человечества. 2. Ч. и. — движение массового воспроизводственного процесса между полюсами дуальной оппозиции: некритическое восприятие социальной реальности — превращение ее в предмет озабоченности, критики истории, рефлексии, включающей ответственность за воспроизводство исторического процесса. 3. Ч.и. — постоянное движение воспроизводственного процесса в рамках дуальных оппозиций: воспроизводство как приспособление к среде — воспроизводство как приспособление среды; воспроизводство среды в качестве условий — воспроизводство среды в качестве бесконечного набора реальных и потенциальных средств; воспроизводство среды в качестве средств — воспроизводство среды в качестве цели. Возможна также и оппозиция условий — целей. 4. Ч.и. — постоянное движение воспроизводства в дуальной оппозиции: достигнутый уровень всеобщности — всеобщность более высокого порока. Порядок всеобщего может быть определен через дуальные оппозиции: эмоциональные связи — абстрактные связи, куда входит право, денежные отношения, опосредованные формы власти, абстрактное мышление, включая развитие интеллекта на своей 5. Ч. и. — постоянное движение воспроизводственного процесса между полюсами дуальной оппозиции: достигнутый уровень творчества — творчество все более высоких порядков, включая формирование социальных отношений, обогащение культуры, эффективности решения проблем и т. д. 6. Ч. и. есть движение воспроизводственного процесса между полюсами дуальной оппозиции: направленность вектора конструктивной напряженности к более творческому, более сложному полюсу обратный вектор, т. е. к менее творческому, более простому. В первом случае историю расценивают как кумулятивный творческий процесс, во втором — как регресс, упрощение, утрату и разрушение достигнутого культурного и социального богатства. 7. Ч. и. — постоянное движение в дуальной оппозиции: статичное воспроизводство — интенсивное воспроизводство. 8. Предшествующая дуальная оппозиция может быть выражена в формах логики: инверсия (инверсионная оборотническая логика), ведущий характер инверсионной оборотнической логики — ведущий характер медиации (медиационной логики). 9. То же может быть представлено в виде дуальной оппозиции массовых социальных процессов: массовое, инверсионного тина обращение к исторически сложившимся ценностям и нравственным идеалам — медленная массовая медиация, т. е. наращивание срединной культуры, включающей приращение культуры, формирование новых ценностей. 10. То же может быть представлено в виде дуальной оппозиции исторического вектора конструктивной напряженности: циклическое движение, циклы истории, пульсация, приспособление к инерции истории — кумулятивный прогресс, постоянный выход за рамки исторически сложившейся культуры, сложившихся социальных отношений; в виде дуальной оппозиции: исторический прогресс антимедиация, массовое стремление подавить историю посредством косы инверсии, низведения общества до ранее прошедшего уровня как в рамках некоторого цикла истории, так и возможно выходящее по своей разрушительной силе за эти рамки. 11. То же можно рассматривать как движение воспроизводственного процесса между полюсами дуальной оппозиции; освоение новых явлений через экстраполяцию, т. е. перенос исторически сложившегося культурного богатства на новое возникающее возможно воспроизводимое явление — интерпретация, т. е. освоение нового явления на основе медиации. Выход за рамки исторически накопленного богатства позволяет создавать принципиально новые смыслы и отношения. 12. Важнейший механизм Ч. и. — движение воспроизводственного процесса между полюсами дуальной оппозиции; социокультурное противоречие, т. е. противоречие между культурой и социальными отношениями — отсутствие этого противоречия, достигаемое через снятие преодоление, т. е. следование социокультурному закону. История выступает как постоянное возникновение все более сложных социокультурных противоречий и возможно отстающая способность следовать социокультурному закону, что таит опасность дезорганизации, перехода через порог необратимости, сползания к катастрофе. 13. Ч. и. можно рассматривать как изменение культуры, менталитета, социальных отношений, типов цивилизации, государства, типов воспроизводства и т. д. При этом однако, важнейшей проблемой Ч. и., от решения которой зависит способность общества избежать катастрофы, остаются ограничения на типы социальных отношений и всех социальных явлений. Из этого следует, что в реальном обществе есть некоторое реализуемое промежуточное состояние между возможными социальными отношениями и невозможными социальными отношениями. Отсюда постоянная проблематичность, противоречивость общества, попытка разрешения которой и является движущей силой истории, как впрочем и антимедиации, попыток уйти от истории. Следовательно, Ч. и. — постоянный процесс перехода между (не) возможными состояниями, что требует развития соответствующей рефлективной формы деятельности, развития управления (не смешивать с манипулированием), развития массовой способности преодолевать противоречия между субъективной потребностью и предметной возможностью, через их взаимоизменение, взаимопроникновение, самокритику. Это требует развития способности управления организационными отношениями, т. е. организационной революции. 14. Ч. и. — движение воспроизводственного процесса на основе нравственного идеала, точнее постоянный переход от одного нравственного идеала к другому, движение между нравственными идеалами, что открывает путь промежуточной цивилизации, качественно различным эшелонам, гибридным идеалам. 15. Ч. и. может рассматриваться как повышение способности полюсов основных дуальных оппозиций проникаться друг другом. В этом заключается важнейший закон совершенствования социальной динамики, логики преодоления разрыва между полюсами дуальной оппозиции. Однако этот процесс может приобретать разнообразные незрелые, односторонние формы. В идеале взаимопроникновение требует такого взаимоизменения полюсов, которое открывает путь синтезу, новому качеству. Незрелые формы могут означать, что цель, содержащаяся в одном из полюсов, может пытаться быть удовлетворена средством другого, что средство одного возникает в условиях господства другого и т. д. Например, традиционализм нуждается в науке, технике, просвещенной бюрократии, а либеральные силы немыслимы без народной почвы, даже если она архаична. В этом случав исторический процесс приобретает характер фантастического маскарада, хаоса фантомов, переплетения традиционализма и либерализма, феодализма и модернизации и т. д. 15. Ч. и. есть постоянное преодоление дуальной оппозиции: личность общество. Этот процесс носит многоплановый характер: а) Он выступает как способность преодолевать противоречия между целым и частью, рост способности превращать целое, общество в свое личное дело. «Все исторические эпохи есть моя историческая судьба, все есть мое» (Бердяев Н. Смысл истории); б) Ч. и. выступает как постоянная изощренная попытка человека создать условия для того, чтобы обеспечить достаточно жесткое следование каждой личностью накопленному, оправдавшему себя прошлому опыту. Этот опыт запечатлен в культуре, в социальных отношениях. Важной формой прикрепления личности к прошлому является синкретическое государство, где слита власть, собственность, жреческо-идеологические функции. Отсюда человеческую историю можно понять как преодоление дуальной оппозиции: несвобода — свобода. Вектор к свободе означает распад государственного синкретизма, отделение власти, собственности, мысли и т. д., что означает одновременно изменение менталитета, возникновение правового государства и гражданского общества; в) Ч.и. можно понять как процесс постоянного перехода от жесткого подавления личности к ее освобождению, от ориентации личности на внешние силы к ориентации на развитие своего собственного творческого потенциала, как процесс гуманизации, развития гуманизма, т. е. поворот вектора истории на возрастание ценности личности, возможность его самоутверждения через саморазвитие творчества, формирование инноваций, развитие соответствующих социальных отношений, социальных институтов. 17. Ч. и. может рассматриваться как движение воспроизводственного процесса между способностью преодолевать противоречия, снимать дезорганизацию через насилие и способностью превращать эти противоречия в конфликты духа, в содержание диалога. 18. Ч.и. можно понять как постоянную рефлективную способность человека держать свою (не) способность к собственнику воспроизводству на уровне масштабов и глубины вызовов историй, что требует от человека выхода на все более глубокие уровни исторической необходимости, повышения способности решать все более сложные проблемы. 19. В Ч. и. как в рефлективный процесс входит постоянное стремление строить концепции истории. Среди них также можно наблюдать дуальную оппозицию: история — постоянный результат козней злых демонов, заговорщиков, бесов, алчных злодеев и т. д. — история — бессубъектный процесс, результат детерминированный некоторой заданной целью, закономерностью. Возможна точка зрения, что Ч. и. — постоянное воспроизводство результатов и форм воспроизводственной деятельности, человек сам своей деятельностью формирует внутреннюю необходимость истории. Именно деятельность способна освоить природный и социальный мир, она субстанция истории. Возможна оппозиция понимания истории: история как прогресс, прерываемый акциями антиисторических сил, которые рано или поздно сгинут, например, в результате просвещения — Ч.и. постоянная битва в самой ее глубине человека с самим собой, проникающая в сознание, личностную культуру каждой личности. Поэтому Ч.и. — постоянная драма и трагедия, грозящая катастрофой. Предотвратить ее — дело самого человека. Понимание, объяснение Ч.и. может формироваться как результат; А) объяснения хода исторических событий через причинность, например, кризис результат экономических процессов. Б) понимания культурной основы мотивов человеческих действий. В) Отсюда Ч. и. может быть понята как взаимопроникновение этих полюсов, как их взаимная рефлексия, через понимание исторической причинности в формах культурной содержательной деятельности людей, через рассмотрение культурно содержательной деятельности как основы, объясняющей механизм исторической причинности. История, следовательно, может быть понята как рефлективный процесс. 20. Ч. и. может быть понята как постоянный поиск идеальной и практической меры всех этих дуальных оппозиций.

ЧЕРНОСОТЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ — движение, исторически предшествующее фашизму. Его специфика — попытка модифицировать традиционализм для условий большого общества и города — опирается на первый этап развитого утилитаризма, на осознание связи личных усилий с результатами труда. Ч. д. состояло из экономически средних и низших слоев, стремящихся к сохранению сложившегося порядка. Они пытались оградить себя от перемен. Для них характерен страх перед интеллектуализмом, склонность отвечать на дискомфортное состояние насилием, антисемитизм, враждебность к духовной элите и диалогу. Ч. д. характеризуется страхом перед дальнейшим углублением утилитаризма, переходом к либеральной цивилизации, что требует большей гибкости, роста квалификации, перехода на более абстрактный уровень отношений, конкуренции и т. д. Ч. Д. стремилось, поддерживая власть, сдвинуть ее ценности к консервативному полюсу. Ч. д. в России потерпело поражение в борьбе с объединенными силами архаической уравнительности и простого утилитаризма в его коллективистских формах. Однако дальнейшее развитие утилитаризма, а также возрастающее влияние шовинизма в перспективе не исключает возможности развития Ч. д.

ШАГ НОВИЗНЫ — важный конкретно-исторический элемент культуры, определяющий величину допустимых новшеств, который значимо не нарушает комфортное состояние субъекта. Поток новшеств, выходящий за рамки Ш. н., превращает комфортный мир в дискомфортный, толкает к антимедиации, упрощению культуры, к возврату на уже пройденный этап с меньшим Ш. н., например, к отказу от новшеств, изменяющих общинные отношения. Расширение Ш. н. возможно через медиацию, через постоянное преодоление серой культуры, изменение соответствующих границ комфортного состояния. Переход к либеральной цивилизации требует неуклонного расширения Ш. н., что немыслимо без демократии, плюрализма, диалога и т. д. Расширение Ш. н. — результат качественных сдвигов в культуре, роста творческого потенциала. Отставание роста Ш. н. от роста масштабов творчества приводят к подавлению последнего. При опережении Ш. н. по сравнению с ростом масштабов и уровня творчества в обществе создается вакуум творчества, что приводит к росту дезорганизации соответствующих сфер жизни общества. На разных этапах ведущий характер приобретает стремление то сохранять шаг новизны, то уменьшить его, то расширить.