Соцветие поэтов
Шрифт:
1.
Из тьмы веков, стоящих за спиною,
окутанный в мистический туман,
выходит Блок, чтоб рядом встать со мною,
постигнув боль моих душевных ран.
Строг, молчалив, как был еще при жизни,
задумчив, замкнут, в том же сюртуке.
Что хочет он найти в своей отчизне?
Что видит там, в забытом далеке?
Он знал, что годы вихрем отбушуют
и станет мир весь из машин и войн.
Душа
как принято в России испокон.
Он чувствовал, какие дни настанут:
"Земные силы оскудеют вдруг"…
И мглой свинцовой небосвод затянут.
И выпал меч из ослабевших рук.
Молчит, молчит загадочно и странно,
а я не вижу, что скрывает мрак.
Так что же ждет нас в синеве туманной,
какой незримо ты подашь мне знак?
Тут он сказал негромко, что – "мгновенья
пройдут и канут в темные века.
И мы увидим новые виденья.
Но будет с нами старая тоска".
2.
Я беспечно со всеми по жизни шагал,
был такой же, как люди вокруг.
Ты единственный был для меня идеал,-
мой учитель и преданный друг.
Ты однажды сказал: помни – время придёт,
страх и гнев воцарятся в сердцах.
Будет бедность, работа всю ночь напролёт,
отблеск горя в уставших глазах.
Я смеялся, не верил, не слышал тебя,
что там жалобный ветер наплёл…
И себя не жалея, и юность губя,
лишь закусками баловал стол.
Час пришел – с гулом рухнул ослабленный строй,
не доживший до светлой зари.
И в туман лживых слов повели за собой
те, кто чёрен как ночь, был внутри.
Кто кричал, кто смеялся, кто плакал навзрыд,
кто-то дрогнул и сдался легко.
Были те, кто забыли про совесть и стыд
и взлетели, увы, высоко.
Только были напрасны усилия те,
все попытки покинуть тюрьму.
И пришел новый бог, – на зеленом холсте,
поклоняться все стали ему.
Тут я вспомнил тебя и вернулся опять
к нашей дружбе, забытой давно.
Надоело бояться и нет, что терять.
Всё сгорело и в поле темно.
Ты опять повторил мне: терпи и молчи.
Всё свершится в положенный срок.
Вот тогда мне от рая достались ключи
и я запер железный замок.
Шарль Бодлер
Хочу
– я очень грешен, господи прости.
Ты, заклинатель женщин, ужасов, химер
уже забыт, (но не совсем, почти)…
Да, мир уже не тот, ничтожные сердца
понять не могут этот страстный пыл.
Познавши женщину с восторгом, до конца,
ты сам в любви с душою женской был.
Твой дух, блуждающий в разрушенных мирах,
в груди с огнем и яростью без сил,
внушал читателю один лишь темный страх.
Вот почему тебя он позабыл.
Иосиф Бродский
Читаю Бродского и снова
куда-то вдаль бегут его стихи…
Я не сказал, что так они плохи,
но просто, потеряв значенье слова,
(того, что было там, в начале),
едва ли что нибудь поймешь в финале.
Сижу я у окна, задернув штору.
«Ты, Муза, не вини меня за то,
что голова моя, как решето.
Мне просто не хватает кругозора.
Я гражданин эпохи второсортной… »
«Но все же – о его стихах? » – «Охотно.
Хотя порой и несколько цветисто
они звучат, настойчиво звеня…
(Надеюсь, он, таки, простит меня),
…готов я расписаться в чувстве чистом».
«Но там же столько боли и сарказма… »
«Опять мы говорим с тобой о разном.
Ты до сих пор под гнетом классицизма,-
испытываешь робость, увидав цветок,
диктуешь в день всего десяток строк,
всегда брюзжишь, скучна ты и капризна;
а вот великое всегда неуловимо.
Но мы его не ценим, и проходим мимо».
Валерий Брюсов
Он ненавидел повседневной жизни строй,
искал грозу, – тревожную стихию;
приемля бунт, любил свою Россию,
но на призыв к борьбе "лишь хохотал порой".
Он был порывистый, как ветер между скал.
Его воспламеняли мысли наши.
Жил для себя и пил из полной чаши.
Всегда в стихах искал он светлый идеал.
Еще о нем: в боях растрачивая пыл,
"всю жизнь мечтая о себе чугунном",
любил казаться смелым и безумным,
но только музе благосклонной верен был.
Иван Бунин
Не видно птиц. Все опустело
в саду забытом до весны.
Трава пожухла, пожелтела,