Содержательное единство 1994-2000
Шрифт:
Одной из таких мер может являться, например, категорический отказ (открытая денонсация) от ратификации СНВ-2, что приведет к осложнению и, возможно, полному прекращению российско-американских переговоров по сокращению ядерных вооружений, так как реально означает остановку демонтажа тяжелых стратегических межконтинентальных ракет с разделяющимися головными частями. Другой мерой может явиться пересмотр в одностороннем порядке Договора по обычным вооруженным силам в Европе (ДОВСЕ), который уже сейчас теряет смысл в связи с изменившейся геостратегической ситуацией в Восточной Европе, а после расширения НАТО приобретет для РФ откровенно дискриминационный характер.
В последнем случае, не имея возможностей сохранить равновесие по обычным вооружениям, для обеспечения паритета сил Россия будет вынуждена отдать предпочтение тактическому ядерному оружию, выйдя из Договора по ракетам средней дальности (ДРМСД) и возобновив производство и размещение по периметру границ комплексов типа "Ока" или более совершенных. Существует и еще ряд договоров, в том числе Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) и Конвенция по запрещению химического оружия, от которых РФ могла бы отказаться в одностороннем порядке по примеру Китая или Индии.
Кроме того, важной мерой военно-технического характера явился бы отказ РФ от обязательств в сфере продажи вооружений и двойных технологий, не позволяющих России торговать со странами, объявленными ООН под давлением США "террористическими" или "небезопасными" с ядерной точки зрения. В контексте мировой торговли оружием может идти речь также о дипломатических или политических усилиях Москвы по активизации некоторых взрывоопасных "горячих точек" в мире и, в частности, в зонах интересов стран-членов НАТО (пример – продажа ЗРК С-300 Кипру).
Наконец, важным и весьма эффективным инструментом воздействия на неуступчивых партнеров по переговорам о НАТО может стать угроза терроризма, что уже было озвучено Н.Ковалевым в Да-восе. Важно подчеркнуть западным визави на переговорах, что ратификация и выполнение договора СНВ-2 не оставляет для России конвенциональных, "непартизанских" средств защиты своих военно-политических интересов, что с высокой вероятностью может привести к использованию отчаявшимися маргинальными группами инструментов террора и партизанской войны.
Резюмируя возможности России по противодействию процессу экспансии НАТО, подчеркнем главные обстоятельства.
У России по проблеме расширения, конечно, цейтнот, в который ее загнала необдуманная, наивно-прозападная и одновременно неопределенная внешняя политика предыдущего этапа. Но этот цейтнот вовсе не абсолютен: говоря на том же шахматном языке, "флажок на часах" еще далек от падения. В то же время у западного оппонента, заявившего о расширении альянса, – "цугцванг", у него нет хороших ходов, и единственная его надежда – на то, что Россия в цейтноте сделает ряд стратегических ошибок.
Самый невыгодный вариант поведения России по проблеме расширения НАТО, единственно гарантирующий успех США, – жестко конфронтационный, сопровождающийся угрозами неконвенциональных мер или прямыми и резкими агрессивными действиями. В этом случае и евроамериканский консенсус по расширению блока, и ратификацию соответствующих соглашений парламентами можно считать обеспеченными.
Альтернативный вариант стратегии, символическим знаком которого является тезис "Россия никому не опасна", выбивает почти все козыри из рук инициаторов расширения и вынуждает их идти на компромиссный торг. Подчеркнем, что в этом случае в наиболее затруднительном положении оказывается Клинтон, отрезавший себе пути назад предвыборными обязательствами по расширению и одновременно оказавшийся заложником воли (или неволи) к расширению собственных НАТОвских союзников и Конгресса. Поэтому в случае, если обозначенные Россией конструктивные предложения по выходу из ситуации позволят ему формально соблюсти обещания и "сохранить лицо", президент США может оказаться тактическим сторонником подобных предложений.
Рамки указанных конструктивных предложений могли бы быть следующими:
– трансформация альянса с изменением структуры, целей и способов принятия решений, в том числе за счет увязывания системы целей и принятия решений с Россией через механизмы трансформируемых ООН и ОБСЕ;
– после этого согласие на роль НАТО как одной из главных военно-силовых опор безопасности в Европе и прилегающих регионах и признание допустимости расширения альянса.
В случае сохранения жесткой позиции НАТО, и прежде всего США, наилучшей стратегией для России представляется выжидательная. То есть неизменно подтверждать несогласие с расширением альянса на неприемлемых для РФ условиях, выдвигать и обязательно прокламировать и пропагандировать свои предложения по системе европейской безопасности, играть на внутриНАТОвских противоречиях, строить контркоалиции и ждать уступок, которые практически неизбежны как из-за разногласий между членами НАТО, так и в связи с очевидно малыми шансами на ратификацию расширения парламентами стран-членов альянса.
Абсолютно недопустимо для России в дискуссии с НАТО лишь одно: драться с тенями и включаться "болваном" в чужую игру, т.е. предлагать цену за нерасширение в виде однозначных обещаний ратификации СНВ-2 или каких-нибудь принципиальных геостратегических уступок – например, таких, как отказ от интеграционных инициатив и российских сфер интересов в СНГ либо снижение уровня отношений с Китаем, Индией, Ираном.
Однако главное условие реализации более или менее благоприятных для России сценариев противодействия экспансии НАТО – обеспечение минимального элитного консенсуса по ключевым вопросам государственного образа будущей России и, соответственно, ее внешнеполитической стратегии и базовым концепциям международных отношений.
9. Выбор стратегии
При бесспорно игровом и антироссийском характере политики совокупной Европы в отношении нашей страны следует вновь признать, что Россия давала и дает основания для определенных обвинений. Действительно, ключевой проблемой перестроенной и постперестроечной России является ее государственное самоопределение.
В одном из недавних докладов мы освещали перестроечные процессы с позиций борьбы российских элитных групп за государственную экономическую трансформацию России, позволяющую конвертировать власть в собственность. Однако эта борьба была неразрывно связана с политической трансформацией, призванной не только конституировать такой процесс, но и, с одной стороны, сбросить с России груз сверхзатратных геополитических обязательств, а с другой, – запустить ее ресурсно-хозяйственный потенциал в более эффективном режиме – как полагали, к пользе народа и особенно элитных лидеров указанных трансформаций.
На рис.5 приведены основные идеи подобных трансформаций и соответствующего элитного самоопределения.
Рис. 5.
Исходный геополитический постулат властных групп, затевавших перестройку, заключался в необходимости ОТКАЗА ОТ СВЕРХДЕРЖАВНОСТИ как принципа, реализуемого лишь в мобилизационно-прорывном режиме, требующем сверхэксплуатации основной массы населения, при котором почти вся прибыль от этой сверхэксплуатации идет в пользу управляющего мобилизационным режимом централизованного бюрократического государства. Лозунгом такого отказа, как мы все хорошо помним, поначалу стало "избавление от нахлебников", в числе которых оказались сначала "дружественные" страны Африки, Латинской Америки и Азии, а затем – "союзные" государства Цетральной Европы (Варшавский договор и СЭВ). При этом предполагалось, что, уйдя от мировых сверхдержавных обязательств, СССР сохранит "нормальное, как США", геоэкономическое влияние и соответствующие сырьевые и оружейные рынки.