Содержательное единство 1994-2000

Кургинян Сергей Ервандович

Принципом нового геополитического существования в данном случае объявлялся особый (советский, российский) цивилизационный мир, который, наряду с другими цивилизационными мирами (европейским, исламским, китайским и т.д.), займет свое подобающее и вполне почетное место в "оркестре цивилизаций" в качестве одного из мировых центров силы. Основой, социокультурным базисом такого российского ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО МИРА предполагалась частью сохранившаяся от дореволюционной империи, частью трансформированная советским временем культурная традиция.

Мы уже не раз обсуждали вопрос о соотносимости цивилизационных представлений о мировой истории с реальным политическим процессом сегодняшнего дня. Здесь напомним лишь, что модели "мира цивилизаций", правомочные и во многом прогностически

эффективные в начале века, когда работали Данилевский, Шпенглер и даже Тойнби, оказываются либо недомыслием, либо политической игрой в сегодняшних трудах Хантингтона и его эпигонов. Наступила другая эпоха информационных контактов и средств коммуникации, в которой (по преимуществу бывшие) цивилизации взаимодействуют и взаимопроникают настолько плотно, что оказывается почти невозможным доминирование культурной традиции в массовой идентификации и сохранение старых геополитических и торгово-экономических ниш в мировом разделении труда.

Даже в самой глухой провинции старые культурные идентификационные смысловые озерки последовательно захлестываются подавляющим новым масс-информационным потоком. Ранее изолированные или полуизолированные миры-цивилизации оказываются на сегодня крайне сложным и уже неразрывным переплетением информационных, культурных, экономических, политических, военных, криминальных и т.д. связей. И открытие России миру в ходе "избавления от сверхдержавнсти" продемонстрировало с вопиющей отчетливостью, что вхождение в "мир цивилизаций" – погоня за уже не существующим фантомом прошлого.

Однако процесс "избавления от нахлебников", будучи однажды начат, самой своей логикой востребовал последовательного продолжения и на пространстве СССР: "нахлебниками" оказались почти все союзные республики. И сразу отметим, что уже в контексте трансформации сверхдержавы к "цивилизационному миру" в российских элитных кругах представления о рамках этого мира сильно разнились. В цивилизационной логике неизбежно оказывалось, что собственно таким миром может быть лишь часть СССР в виде "славянской" или "восточноправославной" цивилизации, откуда следовало представление о неизбежной негомогенности этого будущего мира. Сутью такой негомогенности стал не слишком афишируемый тезис о необходимости перехода от советской "империи идеократического равенства частей" к "нормальной неоколониальной империи", где ядром-метрополией должны были стать славянские республики Союза (а в предельном случае и только одна Россия), а остальные – неоколониальной периферией.

Но в такой логике переструктурирования сверхдержавной идеократической империи в неоколониальный "цивилизационный мир" требовалось сначала разрушить имеющийся имперский организм, а затем заставить его (преимущественно исламскую) периферию, по выражению одного из идеологов процесса, "приползти на брюхе за помощью". И именно эта "цивилизационная" логика, помноженная на неоимперский фантом, стала причиной развала СССР.

А рядом с "цивилизационной" геополитической идеей неоколониальной империи с самого начала "вываривалась" и другая, с ней сопряженная: создание из России НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА либо как отдельного политического образования, либо как того самого неоколониально-имперского ядра, которое должно в близком будущем стать центром-метрополией новой "нормальной" империи. И целый ряд постперестроечных процессов, включая приватизацию и Чеченскую войну, нельзя рассматривать без учета такой элитной ориентации, предполагающей одновременное "выращивание" отечественной национальной буржуазии и массового низового русского национализма. Лозунгом этого процесса стала "национальная модернизация" – очередное волшебное средство "догнать и перегнать" построенный по национально-государственному принципу мир стран Запада.

Сегодняшний результат, включающий почти тотальную интернационализацию капитала и решительный отказ России мыслить национальными категориями, показывает, что время для подобных моделей безвозвратно упущено, что в конце XX века национальное государство построить уже нельзя.

И поэтому часть элитных групп вновь возвращается к несколько подзабытой за последние

годы идее "вхождения в Европу" в качестве (разумеется, "равноправного и благополучного") уголка общего европейского "цивилизованного" мира. При этом такие подробности, как параметры этого европейского мира и судьба отечественного уголка в нем, как бы вне обсуждения, как бы выводятся за рамки процесса. Хотя, как показывают события последних лет (и особенно последних месяцев) на Балканах, далеко не все европейские уголки равноправны и, тем более, далеко не все из них ожидает благолепие западноевропейского экономического и политического рая. Эти события, с учетом чрезвычайно быстрого освоения "братьями" из НАТО технологий "специальных операций", скорее, указывают на совершенно другие и вовсе не радужные перспективы.

Что мы имеем в итоге? Развал мировой инфраструктуры собственной сверхдержавности и ее стержня – советской идеократической империи. Провал идеи российского "цивилизационного мира" и задействования "неояпонского" традиционализма. Крах мечтаний о национальном государстве и надежд на очередную (на этот раз успешную) российскую буржуазную модернизацию. Нарастание спровоцированного попыткой национально-государственного устроения страны регионализма и псевдонационалистический национал-сепаратизм a lа Лебедь. Ежедневное и неуклонное наращивание исламской угрозы, воплощающееся уже в непосредственном повышении температуры конфликтов у границ России и СНГ. И, наконец, оглушающую оплеуху надеждам на вхождение в чужой мир Европы – расширение НАТО.

"Сухим остатком" всех этих процессов с необходимостью оказывается окончательное избывание иллюзий больших и влиятельных российских властно-элитных групп, которые – действительно искренне и убежденно – все эти годы делали ставку на дорогие своему сердцу геополитические и государственные модели. Это общее поражение нашей элиты и огромная человеческая драма, в которой трудно сознаваться самим себе и которую тем более нелегко избыть.

Но, в какое бы русло ни повернул нынешний процесс расширения НАТО, выбор реальных возможностей у России крайне невелик. Расширение показывает, что ни в каком устроенном по чужим чертежам мире ей места не предусмотрено, и особый и подчеркнутый цинизм ситуации заключается в том, что нашу страну обкладывают, как раненого зверя, под громкие возгласы о том, что в таком обкладывании "лишней страны" и состоит ее самое великое благо. Теперь либо Россия понимает, что может остаться государственным субъектом лишь в отстаивании прорывного мобилизационного проекта при всех издержках сверхдержавного существования, либо ее просто не будет, а на ее просторах станут "разбираться с наследством" холодные, рациональные, чужие и по-современному жестокие люди.

И это происходящее на наших глазах избывание былых иллюзий, за которым с необходимостью должен последовать ОБЩИЙ поиск новых моделей, новых союзов, новых способов исторического движения в крайне сложном, конфликтном и игровом постисторическом мире, – возможно, единственное положительное следствие того шокового удара, который нанесен России расширением НАТО.

04.10.1997 : Наша реальность и их возможности

Сергей Кургинян

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1997. #9-10

1. Две реальности

15 дней отпуска, которые я позволил себе в этом году, я провел в костромской деревне. Должен сказать, что, хотя я очень люблю природу и не имею никаких притязаний с точки зрения образа жизни, впечатления были абсолютно шоковые. Не знаю, можно ли себе позволять такие опыты, такой перепад уровней жизни. Это маленькая деревня в 500-х километрах от Москвы. Соседи завели щенка, щенок скулит каждый раз, когда мы выходим на террасу, его надо бы покормить, но нельзя кормить щенка лучше, чем едят его хозяева. Возникает трагическая проблема, которой не было никогда: ты несешь пищу щенку, но поскольку сами соседи едят только картошку и хлеб, то, принося щенку остатки тушенки или скисшее молоко, надо думать, не оскорбление ли это для соседей. Потому что у них – нет ничего.