Содержательное единство 2007-2011
Шрифт:
Данные военные круги никак нельзя назвать предельно русофобскими. Тем более интересно, как они трактуют русских ("медведя", который должен будет бороться с "драконом").
Я приведу разговор из романа "Медведь и Дракон". Этот разговор имеет самое непосредственное отношение к моей основной теме – теме пресловутого прагматизма.
Разговаривают двое: Бондаренко – генерал, назначаемый на пост командующего войсками России на Дальнем Востоке, и Головко – некий собирательный глава наших спецслужб (в романе он глава СВР, но это неважно).
Бондаренко: "…В прошлом Китайская Народная Республика всегда с завистью смотрела на минеральные богатства Сибири. Эта зависть выросла еще больше после того, как в Сибири удалось обнаружить новые богатства. Мы не публиковали это в открытой печати,
– Мы не можем отбросить такую возможность, – признался Головко. Он не прибавил, что среди этих источников наверняка есть твердокаменные коммунисты из прошлого России, люди, которые оплакивали кончину прошлой политической системы страны и видели в Китае союзника, способного восстановить в России истинную веру в марксизм-ленинизм, пусть даже и с небольшим добавлением маоизма. Генерал и директор СВР были в прошлом членами коммунистической партии: Бондаренко потому, что карьера в советской армии требовала этого, а Головко по той причине, что ему никогда не доверили бы ответственный пост в Комитете госбезопасности, не будь он членом КПСС. Оба механически бормотали бессмысленные слова и старались держать открытыми глаза во время партийных собраний. […] Они посматривали на женщин, присутствующих в зале, или думали о проблемах, представляющих конкретный интерес. Но были и такие, кто слушал и думал о партии и действительно верил в эту чепуху. Как Бондаренко, так и Головко были прагматиками, интересующимися главным образом реальностью, к которой можно прикоснуться и пощупать, а не созданными из пустых слов теоретическими моделями, которые вряд ли смогут когда-нибудь осуществиться. К счастью для обоих, они занимались не проблемами, имеющими отношение к теоретическим вопросам, а профессиями, тесно связанными с действительностью, где на их вольнодумство смотрели сквозь пальцы. Причина заключалась в том, что талантливые люди нужны везде, даже в стране, где на талант смотрели с подозрением и всячески старались сдерживать его".
Чуть дальше тот же автор приводит внутренний монолог одного из своих "позитивных прагматиков" – генерала Бондаренко. Он так прочитывает мысли Бондаренко, получившего новое назначение:
"…Первой задачей […] станет превращение этих парней, одетых в военную форму, в солдат Красной Армии, сокрушивших немцев под Курском и продолживших наступление, венцом которого было взятие Берлина".
Но как, по мнению Клэнси, Бондаренко должен решать эту задачу?
Вот что Клэнси выведывает, читая внутренний монолог Бондаренко:
"…Русские являются хорошими солдатами. Никто не сомневается в их боевых способностях. Им нужны всего лишь хорошая подготовка, хорошее вооружение и квалифицированное руководство".
Вот такая апология прагматизма – у Тома Клэнси и его референтной группы. В которую, например, входит "анти-рамсфелдовец" Зинни и многие другие. Эта апология – искренняя? Клэнси "впаривает" русским некий эталон, противопоставляя идиотов, веривших в коммунизм и не спавших на партсобраниях, прагматикам, спавшим на партсобраниях? Или он забрасывает наживку, на которую потом многие клюнули? Ведь эта самая апология прагматизма была ужасно модной в наиболее позорный для России ранний ельцинский период. Когда даже очень порядочные и умные спецслужбисты стали вдруг говорить, что их "этика – профессионализм".
Когда я проблематизировал этот тезис, то мне (о, эта наша отечественная привычка!) стали говорить: "Вы на людей наезжаете, а значит, та группа, в которую Вы входите, исходя из каких-то интересов, с кем-то воюет…" Да нет у меня никаких интересов! И ни с кем я не воюю! Точнее, я не воюю с людьми. Я воюю с идеями. Это моя профессия. Ни этот умный и порядочный человек, вдруг клюнувший на наживку прагматизма, ни другие, кого я буду обсуждать в этом своем анализе – не враги мне! Не хочу я их дискредитировать! И нет за моей спиной чьих-то интересов!
Я вообще не хочу смаковать маразмы нашей действительности. Я хочу эти маразмы выявлять ради их преодоления. И я действительно отношу прагматизм к одному из таких маразмов. Не потому, что я вообще отрицаю прагматизм – решимость и готовность делать
Итак, если есть нормальная жизнь, то можно жить, опираясь на прагматизм. Но если ты оказался на свалке, в "зооциуме", в клоаке – то твой прагматизм обернется просто свалочной суетой, рычанием на "зоосоциальный" манер, клоачным прозябанием. Выбираться из этого можно, только опираясь на идеалы. То есть на то, что дискредитировано. Причем дискредитировано сознательно.
Клэнси и его команде нужно, чтобы так называемый "чекистский класс" оказался в ловушке прагматизма. И никогда не выбрался со свалки. Никогда не вывел страну из клоаки. Никогда не преодолел нарастающую "зоосоциальность" своего общества. Чекистский класс склонен к прагматизму. Он был к нему склонен всегда – и особенно в эпоху Андропова. Это стало социально-генетическим свойством класса. И Клэнси понимает, в чем тут соль. Он знает, что такое "восстание кшатриев против брахманов". И отдает себе отчет в том, что американцы могли победить, только опираясь на такое восстание. На борьбу "кшатриев" Андропова с "брахманами" Суслова. Притом что "брахманы" уже были тоже абсолютно бессмысленны и двусмысленны.
В таком вырождении "брахманов" – всегда оправдание восстания "кшатриев". Но "кшатрии", восстав, попадают в ловушку. И Клэнси надо, чтобы эта ловушка была "ловушкой forever". А мне-то нужно прямо противоположное! Вот и весь пафос моих размышлений о тупиках нынешнего прагматизма. Прежде всего, нашего, российского. Но и прагматизма вообще.
Но какие у меня есть основания для того, чтобы говорить об операции "МЕНТАЛ"? Может быть, Клэнси свято верит в то, что прагматизм – это хорошо? И он сам верит, и те американские военные, для которых он авторитет?
Я обязан предположить такую возможность. Но в одном пакете с этой возможностью я должен предположить и то, что Клэнси всерьез говорит о Красной Армии, дошедшей до Берлина, как о прагматической и деидеологизированной когорте прагматических ландскнехтов. Но тогда он уже совсем "не рубит фишку". Впрочем, так ли важно, верит Клэнси в свою туфту, или же он притворяется?
Предположим, что он лично верит. Нас ведь интересует не он сам, а его элитная референтная группа. Эта группа не может не быть в курсе того, что пишут ее коллеги – элитные американские генералы. Матерые военные, готовящие элиту спецназа для боевых действий. Вот их мнение:
"Стратегическая психологическая война начинается в тот момент, когда становится очевидной неизбежность войны вообще. Эта стратегическая психологическая война должна парализовать разум народа-врага любыми доступными средствами (как вы видите, говорится о разуме народа-врага, а не о борьбе с военным контингентом как таковым). Это оружие должно поразить солдат противника еще до того, как они оденут военную форму. Как раз дома и в общении в своем кругу они наиболее уязвимы […].
Стратегическую психологическую войну следует рассматривать именно под стратегическим углом зрения. Ее тактическое применение имеет вспомогательную и усиливающую роль. В стратегическом аспекте психологическое оружие должно поражать без разбора – друзей, врагов и нейтралов по всему миру. Такое поражение следует осуществлять не примитивными листовками, разбрасываемыми на передовой, и не через громкоговорители агитотрядов спецпропагандистов. А также не слабыми и неточными узконаправленными средствами психотроники. Нет, речь идет о средствах, находящихся в распоряжении США и способных достичь буквально любого человека на земле. Это электронные СМИ – телевидение и радио.