Содержательное единство 2007-2011
Шрифт:
Тот, кто полагает, что ревальвация китайской валюты поведет к сокращению положительного сальдо торгового баланса, исходит из неявной предпосылки, что движение китайского экспорта и движение китайского импорта независимы друг от друга и чувствительны к ценам – в том формальном экономическом смысле, что спрос на них определяется независимо и характеризуется эластичностью. Будь эти предпосылки фактически верны, тогда в силу увеличения стоимости китайского экспорта (из-за повышения курса юаня) спрос на китайский экспорт существенно сократился бы, а спрос на импорт (ввиду его удешевления из-за повышения курса юаня), соответственно, увеличился бы. Но здесь, по необходимости, предполагается, что объемы китайского экспорта и импорта изменяются независимо друг от друга.
Все дело в том,
Тенденцию развития, действие которой обнаружилось после 2004-го, легко объяснить, если исходить из того, что истинное положение противоположно тем предпосылкам, из которых исходят советники президента Обамы и прочие адвокаты курса на ревальвацию юаня. А именно: потоки китайского экспорта и импорта не существуют независимо друг от друга. В этом случае ревальвация юаня поведет к увеличению стоимости китайского экспорта и одновременно к сокращению сравнительной стоимости его импорта, т.е. она приведет к увеличению положительного сальдо торгового баланса Китая, по крайней мере, в краткосрочной и среднесрочной перспективе – именно это и наблюдалось с момента начала ревальвации юаня в 2005-м.
Достаточно просто понять, почему потоки китайского экспорта и импорта не изолированы друг от друга. Китай – крупнейший в мире экспортер. Значительная часть его импорта идет на обслуживание экспортных отраслей. Поэтому спрос на экспорт и спрос на импорт параллельны друг другу. Как следствие этого, ревальвация юаня повысила цены на китайский экспорт и одновременно сократила сравнительную стоимость его импорта, чем и объясняется тенденция, действующая с 2004-го.
Это подтверждается и показателями объемов китайской торговли. Согласно этим цифрам, в 2004-2008 гг. количественные объемы экспорта и импорта выросли почти на одну и ту же величину. Но так как ревальвация юаня способствовала сравнительному удорожанию экспорта и сравнительному удешевлению импорта, то в результате – ввиду параллельного движения того и другого в терминах количественных объемов – все это привело к увеличению положительного сальдо торгового баланса Китая.
Поэтому надо отклонить как неверные утверждения администрации США, будто ревальвация юаня приведет к сокращению положительного торгового сальдо Китая, по крайней мере в краткосрочной и среднесрочной перспективе (каковая и важна в контексте борьбы с финансовым кризисом).
Какие выводы можно сделать из этого под углом зрения состояния мировой экономики? Если исходить из того, что наблюдается на самом деле, последствия ревальвации юаня по отношению к доллару могут быть весьма неприятными для нее в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Можно предположить, что вызванное такой ревальвацией удорожание китайского экспорта повлечет за собой его некоторое, хотя и не слишком большое, сокращение, и что спрос Китая на импорт параллельно замедлится. Последует новое увеличение положительного сальдо внешней торговли – главным образом за счет удешевления китайского импорта. В общем и целом, все это приведет к сокращению того благоприятного влияния ("эффекта локомотива"), которое экономика Китая (прежде всего за счет относительного роста спроса на импорт) оказывала на целый ряд стран во время финансового кризиса.
Неудивительно, что удорожание китайского экспорта по отношению к его импорту окажет негативное воздействие на экономику таких ведущих поставщиков сырьевых товаров, как Австралия и Бразилия. Но данные торговой статистики показывают, что такие сдвиги окажут неблагоприятное влияние и на мировую экономику в более широком смысле.
Поэтому заявления администрации США о благотворности ревальвации юаня просто несостоятельны. Ревальвация юаня замедлит рост экономики Китая, что обеспечило бы конкурентные преимущества США, но ущерб будет нанесен не только Китаю, но и всей мировой экономике в ее попытках выйти из нынешнего финансового кризиса.
Политика Китая и России в отношении обменного курса валют
Китай до настоящего времени не поддавался на уговоры и давление Соединенных Штатов,
Здесь я снова позволю себе сделать отступление: политика Китая в этом отношении представляется мне более здравой, чем политика российского правительства. Цель, которую преследует Китай в этом отношении, заключается не в том, чтобы наращивать положительное сальдо во внешней торговле. В самом деле, его избыточные объемы влекут для экономической политики Китая неблагоприятные последствия. Аккумулируются большие валютные резервы в долларах США, которые в долговременной перспективе, ввиду ревальвации юаня, будут девальвироваться с большими убытками для Китая. Как было показано, и до 2005 года китайская экономика развивалась столь же быстрыми темпами, как и сегодня, хотя торговый баланс и не имел тогда столь крупных положительных значений.
К чему привело поддержание относительно низкого курса валюты в Китае, так это к существенному повышению доли экспорта в структуре ВВП (а до 2004 г. в нем была в равной мере высока и доля импорта). Это значит, что китайская экономика в высокой степени включена в международное разделение труда, которое, как было показано, есть самое могущественное средство экономического роста и роста производительности. Выходя на международные рынки, Китай, в частности, получает возможность добиваться исключительных эффектов от роста масштаба производства.
Российское правительство, напротив, как правило, ставило себе целью держать курс рубля на относительно высоком уровне – оно отказывалось проводить политику удержания курса на как можно более низком уровне. Такой подход одобряют даже некоторые российские экономисты, которых я хорошо знаю и глубоко уважаю. Это – ошибочная политика. Завышенный курс рубля делает почти все сектора российской экономики, за исключением энергетики и сырьевых отраслей, неконкурентоспособными на мировых рынках.
Острая проблема состоит в том, что, как крупный производитель и экспортер нефти, Россия склонна отдавать предпочтение высокому обменному курсу валюты, но это создает труднопреодолимые проблемы для других секторов экономики. Вместо того чтобы поддерживать высокий обменный курс, России следует, по стратегическим соображениям, добиваться по возможности его снижения – ради повышения конкурентоспособности максимально большего числа отраслей своей промышленности.
Политика Китая основывалась на понимании, что надо держать курс своей валюты на низком уровне, чтобы как можно более широкий круг отраслей экономики мог ориентироваться на экспорт. С этим связаны и другие направления политики Китая, как-то политика инвестирования финансовых ресурсов в собственную экономику посредством государственных рычагов и каналов; в частности, в инфраструктурные проекты, способствующие подъему производительности всей экономики.
Я не знаю, многие ли из здесь присутствующих бывали в Пекине, Шанхае и других китайских городах. Но – если не считать чудесного московского метро – уровень инвестиционной активности в Москве и других городах России не идет ни в какое сравнение с теми вложениями в инфраструктуру и технологические процессы, которые наблюдаются в Китае. И объясняется эта разница тем, что в своей инвестиционной политике Китай не полагается лишь на рынок. В этой политике, как было отмечено выше, широко задействованы ресурсы государства.
Сокращение уровня инвестиционной активности
Вторая цель американской политики в конкурентной борьбе с Китаем состоит в том, чтобы побудить или заставить его снизить уровень расходов на инвестиции. Объясняется это тем, что, как было показано выше, капиталовложения – это второй по значимости (после разделения труда) фактор экономического роста. Если США смогут убедить или заставить Китай сократить темпы инвестиций, как это было сделано в отношении Японии в 70-х годах ХХ века и Юго-Восточной Азии после 1997 года, тогда китайская экономика не сможет развиваться прежними семимильными темпами.