Соединение и перевод четырех Евангелий
Шрифт:
И Бог не вступает больше в дела мира, как это выражено в притче (Мр. IV, 26-29).
Понимая Бога, как его определяет Иисус, обвинение Бога в том, что он сделал зло — смерть и потому любит зло и смерть — устраняется. Обвинение это становится личным вопросом, неправильно отнесенным к общему явлению. Обвинение человеком Бога в том, что он допустил смерть, подобно обвинению в желании смерти, которое бы сделало семечко березовое, одно из миллионов, за то, что другие прорастают, а оно попадает в реку и погибает. Тот, кто сделал миллионы семечек, не затем сделал их миллионы, чтобы они погибали, а, напротив, затем
С точки зрения общей, с точки зрения Бога, начала всего, — это разумно.
Но если ты спрашиваешь, зачем смерть в тебе, — то ответ на это есть внутренний (и ответ этот дается в притче и во всех учительных местах Евангелия): затем, что ты ее хочешь. Зерно каждое имеет возможность прорасти и принести плод; и каждый человек имеет возможность стать сыном Бога и не знать смерти.
На неточность сравнения в объяснении притчи Иисус обращает внимание, когда он говорит (у Луки): Смотрите, как понимаете. Так что притча отвечает на вопрос с двух сторон — с внешней и внутренней — и делает ясное разделение между внешним пониманием царства Бога — о целях и путях Бога и внутреннем понимании царства Бога, — о возможности для каждого вступить в него.
(Мф. XIII, 1-9; /Мр. IV, 1-9; Лк. VIII, 4-8/)
Иисус вышел из дома,
сел у моря.
И собралось к нему так много народа, что он с берега вошел в лодку. А народ стоял на берегу.
И сказал: вот стал хозяин
сеять.
И попали одни семена на дорогу, и птицы поклевали их.
Другие попали на камень, и живо проросли и взошли.
А как пригрело солнышко, тотчас и завяли, потому что не былопод ними материка, чтобы укорениться, и засохли.
Иные попали в репьи и взошли; репьи и задавили их (и не налило зерно).
А еще иные попали на добрую землю, и выросли колосья и налили, и которое дало сам — сто, которое сам — шестьдесят, которое сам — тридцать.
у кого есть смысл, тот поймет.
В бесконечном, непонятном мире людей — послано кем-то — явилось разумение. Разумение рассеяно во всех людях, как бесчисленное количество зерен рассеяно севцом по всему полю: рассеяно и по дороге, и по камням, и по репьям.
Как севец знает, что есть дороги, камни, репьи в его поле, что пропадает много зерен, он знает, что все-таки спорей сеять по всему полю, знает, что, несмотря на пропажу, много зерен вырастет и урожай будет, — так рассеяна и жизнь разумения в людях: пропажа будет, но и урожай будет. Несчетные зерна дают урожай не от каждого поровну: но большая доля погибает, они не нужны; другая же доля дает сам — сто, сам — шестьдесят и сам — тридцать. Так же и жизнь разумения рассеяна во всех людях: одни теряют эту жизнь, другие возвращают ее сторицею.
Севец сеял зерна, и ему нужны только зерна, и он соберет только зерна.
Таинственный сеятель сеет жизнь разумения, и он соберет только жизнь разумения. Те люди, которые имеют жизнь разумения, те нужны севцу; те, которые утратили ее, те не нужны ему. Все были зерна, но одни погибли в зерне, другие — в ростке, третьи — в былке.
Так и люди — одни прежде, другие после утратили жизнь разумения. Только те,
Таков внешний смысл. Одни люди, как зерна, попавшие в дурную землю; как будто предопределены на погибель, другие — на жизнь с избытком. Но, сказав эти слова. Иисус прибавляет тотчас: «У кого есть уши слышать, пусть слышит». Он говорит те слова, которые он прибавляет всегда, когда можно ложно понять его слова, когда смысл может быть двоякий.
Ту же мысль о том, как мы можем понимать цель Бога и образ участия его в жизни мира, выражает и другая притча о сеятеле (Мр. IV, 26—29).
(Мр. IV, 26-29)
И сказал: таково царство Бога, как если бы хозяин кинул семена в землю.
Он сам спит по ночам и встает днем, а семена прорастают и бухнут, а он и не знает как.
Земля самородно растит зерно, прежде былку, потом колос, а потом в колосе наливает зерно.
И когда усохнет зерно, тотчас посылает жнецов, потому пришла пора жатвы.
Разумение дает жизнь людям, но источник разумения Бог, тот Бог, которого никто никогда не знал, не управляет людьми, как тот мужик, который посеял зерно и забыл про него; он знает только свое и принимает его — это разумение; как мужик убирает с поля то же зерно, которое он посеял, так разумение в людях соединяется с источником разумения.
Ту же мысль выражает притча о закваске.
(Мф. XIII, 33)
Царство небесное как закваска. Взяла баба ее, запустила в меру муки, пока вся квашня поднимется.
Баба положила закваску и оставила квашню киснуть, пока сделается тесто.
Бабе больше не нужно ничего делать. То, что она сделала, уже достаточно для того, чтобы вышло то, что ей нужно.
Как земля самородно родит, как квашня сама поднимается, так жизнь разумения самородно живет и не прекращается.
И опять ту же мысль выражает еще притча о сеятеле и плевелах (Мф. XIII, 24— 30), но с новым и глубокомысленным значением, дающим прямой ответ на вопрос людей о том, что есть зло и как должен человек понимать зло и относиться к нему.
(Мф. XIII, 24-30)
И Иисус сказал: Вот к чему применить царство Бога: обсеял хозяин себе поле хорошими семенами.
Пришел ночью враг, насеял кистерю сверх хлеба и ушел.
Вот как выколосился хлеб и стал наливать, и оказался кистерь.
Пришли работники к хозяину и говорят: или ты нечистые семена высеял у себя на поле? там кистерю много.
Хозяин и говорит: это не я, а чужой сделал. Работники и говорят: так прикажи, мы выполем кистерь.
А хозяин говорит: не надо полоть. А то станете дергать кистерь — попортите хлеб.
Пускай растет хлеб с кистерем вместе до уборки, а в уборку велю жнецам отобрать кистерь и сжечь, а хлеб соберу и свезу в сарай.
Слова о том, что хозяин сожжет ненужное, а нужное — хлеб — соберет в сарай, прямо повторяют то, что сказано: Мф. III, 12. «Лопата его в руке его, и он очистит гумно свое, и соберет пшеницу свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым».