Соединенные Штаты России 2
Шрифт:
Тот, как и положено, лежал мордой в землю, а Бык с интересом рассматривал в свете фонаря татуировки на его спине. Живого места там почти не было. И змеи, и бабочки, и какие-то крылья, и куча мелких символов. Даже качество татуировок было вполне себе приличным.
— Встань и расскажи мне, как работают эти штуки.
Внешностью жрец чем-то напоминал Махо. Нет, он не был жирным студенистым трусом. Брюшко, конечно, имелось, но значительно более демократичное. Длинные волосы кажутся облитыми смолой и негнущимися, руки довольно мускулистые,
— Я покажу и расскажу тебе, Великий, все, что ты захочешь! Только прикажи, и это в твою честь будут приносить всех рабов в этом городе! Позволь мне сказать, как я счастлив, что вы вернулись к нам!
— Если ты так счастлив, — с иронией сказал Бык, — то почему ты не приветствовал нас во дворце императора, а ждал, чем все кончится?
Мужик снова упал ниц и начал торопливо подвывать:
— Я не сразу поверил своему счастью! Прости, о, Великий! Поганый Ауисотль задурманил мне голову! Я готов принять любое наказание, которое ты сочтешь необходимым! Но, сейчас, поверь мне, о, Великий, я готов служить тебе до последней капли крови!
— Ну, допустим крови в тебе не так и много, — хмыкнул Бык. — Встань и разговаривай, как мужчина.
Анжела, с неприязнью слушая начало разговора, отошла подальше. Все равно ей эта техническая хрень даром не нужна. А вот Бык с большим интересом выслушал легенду о том, что эти зеркала устанавливали на вершину пирамиды другие боги.
—… было это, Великий, многие сотни лет назад. Тогда вы спускались с небес, чтобы учить народ мешика. И по приказу вашему воздвигли эти строения, как дома для вас.
По словам жреца выходило, что несколько сотен лет назад сюда уже приходили какие-то белые люди, весьма развитые технологически и, оставшись в этих землях, правили довольно длительный период. Жрец говорил о почти трех сотнях лет, но тут Василий решил, что это не более, чем местные легенды.
Спрашивать жреца о его имени Бык не стал: выговаривать местные наименования язык сломаешь, но и давать ему краткое имя, он не захотел: «Прав Рим был, короткие имена только для друзей, для тех, с кем общаемся. А такой сволочи: хер, а не позывной.».
Самое интересное, что жрец утверждал, что в глубине пирамиды хранится календарь, на котором отмечено и время прибытия богов, и время их ухода.
«Надо не забыть, ребятам рассказать, а попозже выбрать свободную минуту и посмотреть. Может, от этих предыдущих богов осталось еще что интересное.».
К вечеру следующего дня для принятия присяги все было готово. Как в день храмовых праздников, ворота верхнего города распахнулись для простолюдинов.
Прямо от ворот шла двойная цепочка стоящих друг к другу лицом воинов. Расстояние между ними было метра три-четыре, и по этому коридору из солдат потоком шли рыбаки и землепашцы, торговцы и прочий люд из нижнего города.
Толпа собиралась у подножия пирамиды, верхушка которой, невзирая на ночное время, была ярко освещена — в чашах горело какое-то драгоценное, но очень вонючее масло.
От этого едкого запаха морщились все: и новоявленные боги, и те, кто пришел дать им присягу. Саму церемонию обсуждали не один и не два раза. Спорили с пеной у рта, что будет эффектно. Но как ни странно, победил вариант Анжелы:
— Да поймите вы, балбесы! Это прямо символ такой будет — цветы на крови. Как знак того, что больше здесь кровь литься не будет.
— Ну да, — скептически ответил Рим, — цветочки мы возьмемся здесь выращивать.
Анжела психанула:
— Андрей, совсем-то за идиотку меня не держи! Понятно дело, что когда испанцы сюда сунуться, воевать придется. Но по сути-то пришли мы сюда не за этим. Вот и нужно показать местным, что мы — за мир.
— Во всем мире, — тихонечко добавил Бык.
Фифа зыркнула на него бешеным взглядом и отвернулась. Рим глянул на него и укоризненно покачал головой, показав глазами: «Не доводи её!». И, наткнувшись на взгляд улыбающегося Кота, только махнул рукой, как бы говоря: «Да ну вас всех, обормоты.».
За то время, что Анжела провела с этой странной, судьбой данной командой, она успела к ним привязаться. Каждый из них стал ей достаточно близким и родным. Даже тот же Бык, который частенько вызывал у нее бешенство и желание треснуть по наглой морде, был свой. Но иногда, как, например, сейчас, они ее просто бесили.
Неожиданно на ее сторону встал Цинк:
— Мужики, а мне идея нравится! Ну и этот, как его, символизм. Тоже важно! Пусть будет, как Анжела хочет. Все равно лучше придумать не можем, — миролюбиво закончил он.
Восторга никто не испытывал, но поскольку времени на подготовку больше не было, то смирились. Быка с утра отправили выжигать посередь ступеней желоб. Анжелу — наблюдать за работой и говорить, что и как делать. Справились они быстро: работа несложная оказалась.
Сейчас, на светящейся вершине пирамиды один за другим вставали местные «капитаны» и «генералы», давая клятву верности новым богам и в знак нерушимости этой клятвы — вскрывающие себе вены.
Надо сказать, что вены вскрывали грамотно — сказывалось серьезное умение. Крови сливали грамм по двести-триста ровненько в тот желоб, который проложил по центру лестницы Василий. Внизу из того же камня было выплавлено некое подобие огромного корыта, куда вся эта кровища и сливалась.
Народ внизу молчал. То ли испытывал страх, то ли настолько были привычны к виду крови, что не испытывали особого интереса.
А военные все шли и шли, все лили и лили кровь, и когда последний закончил со словами клятвы, макушка пирамиды резко потухла. Зато засветились боги.
Увешанные все теми же побрякушками — светодиодами и фонариками, они начали медленно равномерно спускаться по обе стороны от желоба.
В толпе послышались удивленные и испуганные возгласы, а когда боги доползли до середины лестницы по высоченным и неудобным ступеням, кто-то кинулся ниц, и вся толпа начала опускаться следом.