Соединенные Штаты России 2
Шрифт:
Почти половину первого курса они присматривались, начиная выделять друг друга из безликой сперва толпы курсантов. За это время появились общие приятели и общие недоброжелатели. Выяснилось, кто из них силен в каком именно предмете. И после новогодних каникул Филипп махнулся койкой с одним из соседей Пашки.
Родители Пашки, охреневшие от звонка сына после поступления, пытались вернуть его на путь истинный, обещая все блага вместе с квартирой и домработницей. Но подростковое упрямство заставляло его стойко переносить казарменную жизнь. Тут очень кстати, Ленка засобиралась
На четвёртом курсе произошло событие, которое оставило некоторый след в биографии двух приятелей.
— Курсанты, знакомьтесь, капитан Константин Лугов. С этого дня он будет вести у вас физическую подготовку.
До этого физподготовку вел капитан Смирнов, спокойный массивный дядька, который пусть и не давал поблажки, но в то же время понимал, что основной упор у них в училище идет на другие предметы. И если курсант укладывался в нормативы, Смирнов лишнего не требовал.
Строй с любопытством и опаской смотрел на стоящего рядом с куратором капитана, высокого жилистого мужика. Непонятно было, чего ждать от нового. Мужик с подчёркнутым равнодушием оглядел замерших курсантов и сказал куратору:
— Спасибо. Свободны. Дальше мы сами.
Цинк был раздражён: все же не настолько он накосячил, чтобы вот так наказывать. Неделю назад майор Гришко, правда, пообещал ему:
— Один год, Костя. Потом вернешься в строй. Я обещаю.
— Товарищ майор…
— Отставить разговоры.
Майор вздохнул и пояснил:
— Костя, Фирсов из штаба просил толкового бойца. Причем такого, который Смирнова подсиживать не будет. Через год сам Смирнов вернется в строй, и ты свободен.
Лезть в чужую епархию и нарушать устоявшийся порядок Цинк не собирался, но ему с этими пацанами год работать. Так что стоило посмотреть, что от них можно ожидать.
Сплетни про нового инструктора поползли очень быстро. Говорили, что в отличие от Смирнова, который преподавал почти всю жизнь, этот прошел несколько горячих точек. Обсуждали награды: медаль за воинскую доблесть и две медали за боевые отличия. Подробностей, к сожалению, никто не знал, но новый персонаж вызывал интерес. Даже его кличка — Цинк, казалась крутой.
Гайки капитан закручивал медленно и плавно. И через некоторое время, группа разделилась на две неравные части. Большая половина страдала от нагрузок, которые считала бессмысленными. Зато меньшая, около двадцати человек, неожиданно втянулась.
Фил и Паштет не могли определиться, даже немного спорили:
— Фил, пойми, мы строители, а не боевики. Общие нормы сдаем, и хватит с нас.
— Не скажи, не скажи, Паша. Кто знает, где понадобится. Капитан четыре раза в неделю дополнительные занятия для желающих ведет. Я, пожалуй, пойду. Ты, как?
Паша неуверенно пожал плечами и буркнул:
— Посмотрим.
Посмотреть им пришлось очень быстро. Получив пять дней увольнительных на новогодние праздники, они по приглашению родителей Павла отправились в Москву. Во избежание конфликтов гулять ходили в штатской одежде.
Новый год встретили спокойно и по-семейному. Тем более что у курсантов челюсти работали, как у молотилки. Голодом их никто не держал, но разве можно сравнить стол, накрытый дорогущими деликатесами, и надоевшие армейские пшёнку и макароны?
Второго числа вечером отец Павла торжественно выложил им на стол двухдневные путевки.
— Турбаза Солнечная. Лыжи, коньки, прочие прелести. Два часа на поезде. Там и сауна, и русская банька, и бассейн. Ну, местечко модное, потому и девиц отдыхающих там хватает.
Он с улыбкой глянул на повзрослевшего и возмужавшего сына и, не удержавшись, добавил:
— Только поаккуратнее там.
— А вы, с мамой? — Пашка вопросительно глянул на отца.
— А мы к внуку уедем. У Лены вторые роды через неделю, мама беспокоится. Не, если хотите, можете дома остаться. Еды вам вполне хватит.
— Не-не-не, — засмеялся сын, подхватив со стола две пластиковые карточки. — Мы тогда с Филом туда на два дня, а утром сразу на «Сапсан» и в Питер.
Филипп, чувствующий себя неловко от дорогого подарка, попытался отдать деньги, но нарвался только на укоризненный взгляд Сергея Анатольевича.
Около восьми вечера родители уехали, а приятели решили не засиживаться: поезд отходил в шесть утра.
Утром провозились с завтраком и на поезд прибежали в последнюю минуту. Ехать предстояло около двух часов в вагоне с сидячими местами. Народу было всего человек двадцать. Парни уселись на свои места.
Все сидели поодиночке, кроме пожилой пары, бдительно присматривающей за своими лыжами, молодой мамы с дремлющей рядом девочкой лет четырех-пяти и горланящей в углу компании пьяных финнов.
Самое неприятное было то, что останавливаться они не собирались: в рюкзаках позвякивали бутылки, и каждые десять-пятнадцать минут они чокались небольшими фляжками, бурно обсуждая что-то.
Парни переглянулись, закрыли глаза и решили подремать. Курсантская способность спать в любом положение и при любом шуме сыграла с ними дурную шутку. Когда они проснулись от шума и плача ребенка, скандал разгорелся уже вовсю. Поезд стоял.
Бородатый финн танком пер по проходу на очкастого студента под одобрительные выкрики своей компании. Мать девочки вскочила со своего места, подхватив кричащую девочку на руки, и явно боялась выйти.
Растерявшиеся спросонья ребята, переглянулись, не слишком понимая, что нужно предпринять. В это время студент уже поравнялся с ними, а из-за высоких спинок кресла, где-то в самом конце вагона раздался резкий и знакомый голос: