София в парандже
Шрифт:
– Он тупой совсем. Пьет.
– А как кредит будем получать?
– У меня подвязки в банке есть.
– Тогда пробей.
– Да не вопрос…
Господи… какое все родное! Как в России себя чувствуешь…
Вечером я купил новую СИМ-карту и вышел на связь со Слоном. Слон – это мой старый друг и куратор Жека, просто он в свое время начал продвигаться по карьерной лестнице в коридорах Аквариума, а я ушел на оперативную работу, в автономку, скажем так. Но мы по-прежнему доверяли друг другу –
2
Павел Грачев бросил войска на штурм Грозного в ночь на 1 января 1994 года. Неизвестно, на что был расчет – то ли на то, что боевики будут отмечать Новый год, то ли сделать подарок на Новый год Б.Н. Ельцину. По воспоминаниям очевидцев, план готовился в расчете на «малокровное» наведение порядка, как, к примеру, в Баку в 1990 году. Войска не получили карт города, зато поучили приказ не входить в здания (!!!) и не ломать лавочки. Численность группировок была как минимум втрое ниже необходимой. В итоге – бои затянулись на месяц, по городу применялась артиллерия и авиация, ни одна из группировок поставленную задачу не выполнила, а 131-я Майкопская бригада была окружена в районе ж/д вокзала и полностью разгромлена, с гибелью штаба и всех офицеров. Тогда же родилось и новое «летосчисление» – поскольку военные не отметили Новый год, они продолжали считать, что находятся в декабре 1994 года. 31 декабря – это 2 января 1995 года.
Тогда у нас не было ноутбуков и скайпа. Он был лейтенантом – и я был им же. У Слона был «Макаров», две обоймы к нему, рация Алинко и одна граната (для себя). Это все, с чем он входил в Грозный. У меня было то же самое.
В тот день, помнится, мы не думали, что выйдем из Грозного. Но мы вышли и с тех пор никогда не теряли друг друга из виду. Поседели, потолстели. И многое поняли – чего не хотелось бы понимать…
Слон выглядел весьма довольным жизнью.
– Как жизнь? – спросил я.
– Только держись. У тебя?
– Нормально.
– Ты встретился с нашим другом?
– Ага.
– И что думаешь?
– То, что фуфло все это.
– Прямо фуфло?
Мы использовали весьма специфический жаргон при общении, чтобы не «запалиться». «Большой брат» следит за всеми.
– Ну, сам подумай, на фиг такому человеку в такие западлянки вступать? Чего ему не хватает?
– Никогда не знаешь, чего ждать от людей.
– Это да. Я за его семьей решил присмотреть.
– А за ним самим?
– Слушай, как ты себе это представляешь? У меня тут только четыре человека, и то – галимое бычье. Если тебе надо конкретно проверить, обратись к нашим местным друзьям. Чем они вообще тут занимаются, за что бабки получают.
– Легче…
– Нет, а что легче? Ты меня зачем сюда кинул?
Я сбавил обороты.
– Про нашего пропавшего кореша есть что-то новое?
– Пока ничего.
– На связь никто не выходил?
– Нет.
– Тогда мне больше нечего сказать.
– Ты бы все-таки не огорчал нашего друга. У нас и так мало друзей осталось.
– Слушай, я тут несколько дней, что я могу успеть сделать? У тебя возможностей куда больше. Упади ему на «хвост», поставь телефон на «прослушку».
– Делаем, что можем. Вообще, если честно, ты там – в резерве. На случай, если наш пропавший кент все-таки проявится и надо будет кардинально решать вопрос. Если нет – тихо уедете, как тихо приехали. А то, что вы делаете, – больше для очистки совести. Ну и… в принципе человека пробить не мешает.
– Так пробивай. Я из-за твоих пробивок в СИЗО не хочу приземлиться.
– Не кипеши. Все будет.
– То-то и оно. Ладно, расход. До связи.
Наблюдение за дочерью генерала так же не принесло ничего нового. Но, в отличие от меня, второй группе удалось поставить «маячок» на «Фольксваген». Я пытался то же проделать с «Мерседесом», но гарантированно – чтобы без запала – сделать это не смог.
Минус мне.
На следующий день мы поменялись местами. Следить за человеком, если на машине «жучок», намного проще – открыл WhatsApp и по карте ведешь. Так, не приближаясь и ничем особо не рискуя, я довел дочь генерала до здания университета, припарковался там, в ларьке купил кое-что перекусить. Так и бездельничал до обеда, а вот после обеда…
После обеда «Фольксваген» двинулся на выезд из города…
Я сначала не понял, а потом, когда мы были уже в предместьях, набрал номер второго экипажа:
– Кто?
– Карлик.
– Ага. Слушай, она за город не ездила вчера?
– Нет, а что?
– Да ничего. Что у вас?
– Пока тихо. Таможенный склад, налоговая…
– Продолжайте…
Мы уже двигались по трассе…
Проехав километров восемьдесят, въехали в какой-то город. Какой? Мне показалось, что российский – обшарпанные исписанные остановки общественного транспорта, раздолбанные троллейбусы «ЗИУ-682», какие-то трубы на арках над дорогой, обмотанные рваной теплоизоляцией, заброшенные корпуса вдали. Сам город раздолбан в хлам, на улицах редкие прохожие и машины, первые этажи частично переделаны под бизнес, только большинство – закрыто и заколочено. О том, что это не Россия, говорит только этажность домов – у нас пять этажей и девять, у болгар – четыре, шесть и восемь.
«Фольксваген» свернул во двор, образованный каре типичных шестиэтажных «хрущоб». Я остановил машину у тротуара, выскочил, бегом добежал до двора – ровно для того, чтобы успеть увидеть, как Катя Стоянова заходит в один из подъездов. Подъезд как подъезд, и лучше там не «светиться»…
Сел обратно в машину, проехал немного дальше и опять встал. Достал лазерный звукосниматель, опустил стекло и начал направлять лазер на стекла по очереди – просто на удачу. Послушал – не то, направил на следующее. Как звучит голос дочери генерала, я знал – позвонил ей и сказал, что ошибся номером.
Восьмой – ничего. Седьмой – ничего.
Повезло на шестом. От того, что я с ходу услышал, мне стало не по себе…
Аузу би-Лляхи мине-ш-шайтани рад-жим, Бисми-Лляхи-р-Рахмани-р-Рахим.
Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, Господу миров, которому нет сотоварища, у которого мы просим прощения, ищем спасения от зла наших душ, от зла наших поступков.
Кого Аллах направил, того никто не собьет, а кого Аллах сбил, того никто не направит.
Я свидетельствую, что нет божества, достойного поклонения, кроме Аллаха, я свидетельствую, что Мухаммад – его раб и Посланник.
«О те, которые уверовали, бойтесь Аллаха должным образом и умирайте не иначе как мусульманами».
Ас-саламу алейкум ва рахмату-Ллахи ва баракатуху, дорогие братья и сестры, дорогие братья муджахиды.
Я, ваш брат по религии, Абу Усман, обращаюсь к вам и хочу начать со слов нашего великого Пророка (мир ему и благословения Аллаха): «Кто умер и не сражался, и не имел намерения к сражению, тот умер на одном из видов лицемерия».