Согрешить с негодяем

Эллиот Кара

Кьяра из-под ресниц глянула на словно высеченный из камня контур его лица, которое вдруг стало до боли знакомым. «Я так сильно тебя люблю, но это выше моих сил».

Она закашлялась и выплюнула воду.

– Я плохо плаваю, – сказала Кьяра. – Ты мог в этом убедиться.

– На твое счастье, я в свое время натренировался.

– Да, верно, на мое счастье. – Кьяра прижалась к нему. Слишком скоро все закончится. Онвернется к своим диким проделкам в Лондоне, а она – к своему одиночеству в лаборатории.

До чего же странно, подумала она, что человек, известный как легкомысленный и безответственный повеса, мог сыграть такую важную роль в их с сыном жизни. Его веселость, его сочувствие заполнило ее сердечную пустоту…

– Кьяра? – Он взял ее лицо в ладони. – Ты плачешь, счастье мое?

– Нет. – Ее печаль смешалась с соленой морской водой. – Да.

– Тебе больше ничто не угрожает. Шеффилды теперь близко не подойдут к тебе и Перри.

– Знаю…

– Тогда в чем дело? Зачем лить слезы? – прошептал он.

«Люблю!» Рыдания стали громче. Заключив Кьяру в объятия, Лукас гладил ее по волосам, пока она не успокоилась.

– Ох, извини, – Кьяра вытерла глаза. – Это потому, что я… уже скучаю по тебе.

– Уже скучаешь по такому мерзавцу с куриными мозгами, как я? – Он тряхнул головой, и с него дождем посыпались мелкие брызги. – Я-то подумал, что это от радости, потому что ты наконец избавишься от меня.

– Не надо шутить. – Кьяра не знала, что еще сказать. – Я пытаюсь говорить серьезно.

– Тогда я тоже буду говорить серьезно. – Он приподнял ее лицо за подбородок. – Я не собираюсь уходить от тебя и Перри. – Его губы тронула улыбка. – Я готов начать новую жизнь. Жениться на тебе, если ты согласишься.

– Я…

– Признай, мы же подходим друг другу.

– О, Лукас. – Она боялась заглянуть ему в глаза. – Нас влечет друг к другу. Но я не хочу брака по расчету. Мне нужно, чтобы ночью ты был рядом со мной, а не шлялся где-нибудь со своими приятелями.

– Больше никакой выпивки, никаких борделей, никаких ночных пташек, да?

Она кинула.

Лукас расплылся в улыбке.

– Мне кажется, я смогу прожить без всего этого.

– Не надо шутить, – повторила Кьяра.

– В жизни не был серьезнее, милая. Единственное, чего я хочу, – это прожить жизнь с тобой, Перри и нашими детьми. Ты же не будешь возражать, если мы выставим на поле целую крикетную команду из наших детей?

Кьяра судорожно сглотнула.

– Если боишься, что пострадает живая изгородь и дорожки в саду лондонского дома, мы можем тренировать подачу в доме, комнат хватит.

Ей все-таки удалось совладать с голосом.

– Ты совершенно и полностью…

– …безнадежный и невозможный, – подхватил Лукас. – Я знаю. – Неожиданно его глаза сверкнули тем же самым оттенком голубого, что и море рядом. В них она увидела отражение пустельги, парящей в вышине, и свое заплаканное лицо. – Я недостоин тебя, но эгоистичен настолько, чтобы спросить. Не выразить словами, как я люблю тебя. Выйдешь за меня, Кьяра? По-настоящему?

– Да…

Он поцеловал ее. Основательно, не торопясь.

– Но…

Лукас застонал:

– Какие еще, к черту, «но»?

Их прервал оклик, долетевший с обрыва. Лукас помахал рукой Джеку.

– У нас все в порядке, – крикнул он. – Отведи детей и Баттершемов в поместье. Там увидимся.

Джек кивнул и двинулся вверх по склону, с Перегрином на руках.

– Ладно, так что за «но»? – спросил Лукас.

– Но, – повторила Кьяра, – прежде чем мы начнем договариваться о женитьбе, надо подвести итог нашему старому соглашению. Мы ведь заключили пари, если помнишь. Так кто из нас победил и что он получит?

– Хочешь, чтобы я признал себя проигравшим? – удивился Лукас. – Ладно, ты забрала мое сердце. Это точно. Но что касается орнитологии… – Неожиданно Лукас запрокинул голову и посмотрел в небо. – Видишь парочку птиц-рыбаков? Это самец и самка. А тебе известно, что они каждый год возвращаются в одно и то же гнездо?

Кьяра глядела на птиц, реявших в вышине.

– Помнишь, ты говорила, – промолвил он, – что если выиграешь, то ничего не будешь требовать от меня.

Она губами легко коснулась его губ.

– Ты научил меня заявлять свои права. Поэтому я заявляю свои права на тебя. На твой смех, твою доброту, умение сочувствовать и даже на кое-какие твои проделки. В разумных пределах, разумеется, – добавила она, помолчав.

Лукас хмыкнул.

– Я люблю тебя всем сердцем, – снова заговорила Кьяра. – Но буду честной. Это я должна признать поражение. Поэтому сам выбирай себе награду.

– Ладно. Согласен стать победителем, потому что теперь знаю, куда я тебя поцелую.

Кьяра почувствовала, что краснеет.

– А потом ты согласишься преподать мне уроки… биологии? Я вдруг понял, что наука – занятие совсем не скучное. – Лукавый огонек зажегся в его глазах. – Вслед за ней можно перейти к химии.

– Век живи, век учись, – пробормотала Кьяра.

– Дождаться не могу, когда мы начнем заниматься.

Прошло несколько минут, когда Кьяра сумела наконец высвободиться из его объятий и снова заговорить.

– Не могу понять, кто из нас учитель, а кто ученик. Но не будем это выяснять, давай просто отложим занятия на потом. – Она повозилась со шнуровкой на лифе. – Интересно, как там дети и Баттершемы? У бедного лорда Джеймса с ними хлопот полон рот.

Лукас злобно ощерился.

– К дьяволу всех Шеффилдов! Надеюсь, Джек перебьет Артуру и вторую ногу, когда будет вытаскивать его на скалы. – Неожиданно он встревожился. – Слушай, а куда Джек дел вдову и Изу, когда бросился нам на помощь? Неужели он оставил маленькую девочку на опасную мерзавку?

– Наверное, привязал леди Баттершем к дереву. А вот что касается Изы… – Кьяра не выдержала и засмеялась. – Ее тоже нужно было связать, чтобы она не помчалась за ним на обрыв.

У Лукаса брови поползли вверх.