Сохраняя веру (Аутодафе)
Шрифт:
Все ахнули. В зале возникло замешательство. Ни один человек, включая сидящую рядом с ней миссис Хершер, не был уверен, что правильно расслышал.
Да и сам многомудрый рав Луриа был сбит с толку.
— А тот человек, который выписал этот чек, находится среди нас? Мы должны его поблагодарить!
— Нет, — ответила Дебора. — Ему не нужны никакие слова благодарности. У него только одна несложная просьба.
Рав открыл было рот, чтобы спросить, в чем заключается эта просьба, а со всех сторон уже неслись такие же вопросы.
— Наш благодетель просит только, чтобы в субботу его призвали возглашать Тору, и хочет получить благословение, какое ему может дать один рав Луриа.
По залу стаей смятенных птиц носились догадки. Какой благочестивый человек! Все глаза устремились на рава. По его лицу было видно, что он уже догадался, кому будет обязан.
Однако его ответ потряс всех.
— Можешь передать своему брату Дэниэлу, что, в какой бы страшной ситуации мы ни оказались, мы не поступимся нашими принципами. Искупление не покупается за деньги.
— Папа, ты отказываешься? — потрясенно спросила Дебора.
— Наотрез! — ответил рав Луриа и, потеряв самообладание, стукнул кулаком по кафедре. — Я отказываюсь, отказываюсь, отказываюсь!
Все повскакали. Раздались крики: «Нет, нет, рав Луриа!» и «Благословите его! Благословите!»
В общем шуме аргумент Деборы оказался самым неприятным.
— Ради Господа Бога, папа, не будь таким эгоистом!
— Эгоистом?! — рассвирепел рав Луриа, наливаясь кровью. — Как ты смеешь думать…
Он вдруг схватился за грудь и оступился.
Вмиг смолкнувшая синагога в ужасе наблюдала, как тело раввина оседает на пол.
На балконе Рахель Луриа хотела закричать, но изо рта не вырвалось ни звука.
Время, казалось, остановилось. Доктор Коэн опустился на колени, и тут же словно откуда-то из-под земли донесся его тихий голос:
— Он мертв. Рав Луриа скончался.
Едва заслышав страшный вердикт, все ожили и стали делать то, что повелевал инстинкт, а именно — хором произносить молитву, какую положено читать в случае смерти кого-то из близких: «Благословен Господь, судья праведный».
Затем наступила тишина, нарушаемая только леденящим душу звуком одежды, надрываемой в знак горя. Как будто на части раздиралось само небо. Община стала свидетелем смерти великого человека и должна была публично проявить свою скорбь и смирение.
И Второзаконие, и Талмуд велят хоронить покойника в день его смерти, пускай даже это будет полночь. Поэтому, когда дело шло о таком выдающемся человеке, каким был Моисей Луриа, с приготовлениями нельзя было терять ни минуты.
Как по волшебству, возникли несколько фигур — братья похоронного общества, хевра кадиша.
Никто не мог бы сейчас сказать, кто их вызвал. Но они появились, эта особая группа людей божьих, готовых в любое время исполнить свою миссию по воздаянию почестей умершему.
Тело рава Луриа перенесли домой. И оставили жену и дочерей оплакивать покойного и молиться за него вместе с другими женщинами, а сами братья стали поспешно готовить полночные похороны.
Доктор Коэн и дядя Саул, почтенные представители конгрегации, немыми свидетелями присутствовали при ритуале, совершаемом братьями при свечах. Согласно мистической традиции, вокруг тела должны были гореть двадцать шесть свечей.
Старший из братьев читал древнюю молитву, восходившую к первому веку. В ней содержалась мольба к Всевышнему позволить усопшему «гулять с правоверными в саду Эдем».
Под аккомпанемент псалмов и библейских текстов работники хевра кадиша накрыли корпус и ноги простыней — ибо такому именитому человеку, как рав Луриа, не пристало являться кому-либо в наготе. Затем они специальными растворами, в состав которых входило сырое яйцо, вымыли покойнику голову и волосы, не снимая простыни, омыли все тело и заткнули отверстия ватой.
Потом двое членов хевра кадиша взялись за тело рава Луриа и подняли, а другие стали поливать его водой из специальных сосудов, создавая проточную струю. При этом они нараспев произносили: «Он чист. Он чист. Он чист».
После этого тело обернули в саван ручного шитья, поверх него — в молитвенное покрывало — талит. Голову надо было закрыть накидкой.
Но прежде было необходимо совершить еще один ритуал.
Руководитель похоронного общества обратился к доктору Коэну:
— Это должен сделать его сын.
— Мы связались с Дэнни, — ответил врач. — Он едет с Манхэттена. Не знаю только, сколько это у него займет. У нас мало времени. Но зато здесь присутствует ребе Саул, он тоже близкий родственник.
— Нет. — Распорядитель ритуала сделал царственный жест. — Это должен быть сын. Еще немного подождем.
Все стояли неподвижно. Кто-то читал молитву. Наконец в комнату робко вошел Дэниэл Луриа. Лицо у него было почти такое же белое, как у его умершего отца.
— Дэнни, — сказал дядя Саул. Он говорил шепотом, но голос его, как всегда, был на октаву ниже всех других мужских голосов. — Я рад, что ты пришел.
Вновь прибывший не мог вымолвить ни слова. Его глаза метались по комнате, полные неподдельного ужаса.
53
Дэниэл
То, что я испытывал, было намного сильнее страха. Это был своего рода смертельный ужас — готовность к обвинениям в его смерти, а более всего — страх увидеть тело моего отца.
Но больнее всего мне было сейчас от того, что поведала по телефону Дебора. Какая горькая ирония! Я ждал звонка с радостным известием, что отец согласился меня благословить и принять назад в свои объятия. А вместо того помертвелым от горя голосом сестра сообщила мне, что человек, чьей любви я жаждал всеми фибрами души, отверг меня даже в смерти.