Шрифт:
Бет Ринью
Сохраняя веру
Переводчик: Светлана П.
Редактор: Дмитрий С.
Вычитка и оформление: Виктория К.
Обложка: Екатерина О.
ГЛАВА 1
ФЕЙТ
— Скажи-ка мне еще раз, почему мы в этом районе пенсионеров? — усмехается моя лучшая подруга Натали.
Тот же самый вопрос я задавала себе с тех самых пор, как Кларисса Уэверли, восьмидесятидевятилетняя женщина, чей
Гордилась ли я своей подработкой?
Иногда.
На самом деле, иногда одна такая вечеринка с продажей товаров из «Шаловливых штучек» приносила мне больше денег, чем целая неделя уборки домов. Не поверите, на что готова пойти двадцатипятилетняя мать-одиночка, отчаянно пытающаяся улучшить жизнь своего ребенка.
Была ли я плохим человеком, игнорируя тот факт, что Кларисса была несколько дряхлой и, вероятно, не имела понятия о том, во что ввязалась сегодня вечером вместе с друзьями-пенсионерами?
Может быть.
Но это моя седьмая вечеринка в этом месяце, что означало премию в двести пятьдесят долларов. Двести пятьдесят долларов, которые я могла бы отложить и в конечном итоге вложить в лучшее место для жизни для меня и моей пятилетней дочери Джоуи.
— Миссис Уэйверли меня попросила, так что я должна была ей отказать? — ответила я, доставая из багажника коробки.
— Фейт, ты доведешь этих старушек до сердечного приступа, а я стану соучастницей!
— Помолчи и помоги мне! — рявкнула я, швыряя ей в руки коробку.
— Фейт, ты наживаешься на этих старушках точно так же, как те «магазины на диване», — продолжила свою лекцию Натали, когда мы шли по подъездной дорожке.
— «Магазины на диване» не продают вибраторы, — хихикнула я, как только мы подошли к двери.
— И что именно восьмидесятилетняя женщина собирается делать с вибратором? — спросила Натали. Я приподняла бровь, выразительно глядя на подругу, и она недоверчиво покачала головой. — Не может быть!
— Откуда тебе знать? Тебе что восемьдесят лет? Необязательно прекращать веселье только потому, что достиг определенного возраста, а если не получится, их всегда можно использовать в качестве массажера для шеи.
— Девочка, ты невыносима. — Подруга покачала головой, когда я позвонила в дверь.
Конечно, Натали не понимала моей беспощадной тактики продаж. Она закончила колледж и получила надежную, достойно оплачиваемую работу. Это ведь не она залетела на втором курсе на студенческой вечеринке, занимаясь пьяным сексом, а я. Мне пришлось отказаться от обучения графическому дизайну, чтобы стать матерью маленького карапуза, которого любила больше всего на свете. Каждый раз, когда я смотрела на свою не по годам развитую маленькую девочку, я ни капельки не жалела об этом. Коул, ее отец, был тем, кого я называла профессиональным студентом. Он трижды менял специальность, продлевая свое образование и откладывая получение работы с любым значимым доходом, который повлек бы за собой сумму алиментов, на которую я могла бы иметь право. Вместо этого я получала от него несколько долларов всякий раз, когда у него появлялись лишние деньги. У нас никогда не было, так сказать, настоящих отношений. Мы отлично ладили. Коул был горячим, секс был страстным, и однажды ночью презерватив порвался. Он старался быть для Джоуи лучшим отцом, каким только мог, но даже в двадцать пять лет он все еще оставался незрелым. Я не совсем выжила из ума, чтобы разрешать ей ночевать в холостяцкой квартире, которую Коул делил с двумя другими парнями. Поэтому, когда он брал Джоуи на ночь, всегда уважал мои желания и проводил ночь с ней
Я же, с другой стороны, была вынуждена повзрослеть. Я упряма и не хотела растить свою дочь под родительской крышей, позволяя моей властной итальянской матери взять на себя мою роль. Не поймите меня неправильно, я действительно люблю свою маму, но иногда мы просто не сходились во взглядах. Я самая младшая из трех девочек в семье и часто задавалась вопросом, не являлась ли и я незапланированным ребенком, поскольку между мной и моей средней сестрой была разница в двенадцать лет, а со старшей — в четырнадцать. К моменту моего появления, мама просто устала. Так и должно быть. В конце концов, я родилась, когда маме было сорок два года. Я родила Джоуи в двадцать лет, и временами считала секунды до сна, потому что она изводила меня.
Когда я забеременела вне брака, это шло вразрез со всем, во что верила моя набожная католическая мать. Она изо всех сил пыталась убедить меня выйти замуж за Коула только потому, что я была беременна его ребенком. Поскольку ни за что в аду этого бы не случилось, я решила рискнуть и провести там вечность. Следовало быть умнее после тринадцати лет католического образования, посещений мессы каждую первую пятницу месяца и всех религиозных праздников. Это была стандартная речь, которую моя мать произносила во время своих многочисленных лекций. В каком-то смысле я винила ее строгое католическое воспитание за мои дикие выходки в колледже. Я всегда была послушной девочкой, которая следовала всем правилам в католической школе. Мои одноклассники пили, курили травку и занимались сексом на вечеринках по выходным, а потом в конце недели становились на колени в церкви и молились, как маленькие ангелочки. Ближе всего к тому, чтобы стать бунтарем, я подошла, когда Лэйн Бреннер поцеловал меня в девятом классе, а потом попытался пройти на вторую базу прямо перед тем, как я его остановила. Сейчас, я вспоминаю, что мои сверстницы делали намного хуже, чем позволяли парню пощупать их грудь в девятом классе. Некоторые из них прошли весь путь до своего четырнадцатилетия.
Интересно, забеременела ли какая-нибудь из этих девушек вне брака? Когда я даже просто думала о том, чтобы сделать что-то бунтарское, то всегда слышала голос матери в глубине моего сознания. Однако, как только я поступила в колледж, ее голос перестал звучать в моей голове, и все те манеры плохой девочки, которые я подавляла в старшей школе, вышли наружу в полную силу.
— Уверена, что мы в нужном доме? — спросила Натали, когда я снова позвонила.
— Да. Возможно, она не слышала в первый раз. Она никогда не носит свой слуховой аппарат.
— Иду! — крикнула из-за двери миссис Уэверли.
— Это займет некоторое время. У нее ходунки, — сказала я Натали.
— У нее ходунки, а ты беспокоишься о том, как ее возбудить! — Натали покачала головой.
— Какое отношение одно имеет к другому, Нат? Не обязательно стоять, чтобы использовать половину из этих игрушек. — Мы обе захихикали.
Наконец миссис Уэверли распахнула дверь. Ее светлый парик был криво надет на голову, а улыбка была шириной в милю.
— Привет, Фейт. Как поживаешь, милая?
— Я в порядке. Это моя помощница Натали.
Взгляд Нат прожигал меня, когда мы входили в дом, но я старалась говорить как можно более профессионально, хотя миссис Уэверли, вероятно, даже не вспомнит об этом разговоре через пять минут.
— У меня есть кое-какие вкусности, если вы, девочки, хотите. Кое-кто из других дам принесет еще. — Она указала на упаковку печенья «Чипс-Ахой» и миску с крошечными мятными желейными конфетками на обеденном столе, которые были так типичны для пожилых людей.