Сохраняйте спокойствие!

Ра Юрий

Дурдом — это слово вообще не способно описать то, что воцарилось по соседству с опорным пунктом милиции в отдельно взятом здании. И да, Проказову дали в морду за столь тупую разводку. Потом дали в морду тому, кто ударил Ярла. Потом мятежника предложили повесить, раз топить негде. Моя идея утопить его в том пруду, на берегу которого стоит наш Замок, ввела народ в ступор.

— То есть ты хочешь сказать, что это правда?

— Как зачинатель горячо любимого мною вида спорта, как составитель правил судейства, как инструктор райкома ВЛКСМ я реку вам: всё, сказанное Ярлом — истина. Но не вся. Как Локи и ваш соклубник обещаю, что каждый, вслух усомнившийся в моих словах, будет подвергнут изощренной мести в то время, когда менее всего будет ждать этого.

Заржали, вкурили, кто-то начал фантазировать, кто-то предложил начать тренировку, но был послан в грубой форме — не та ситуация, не то настроение. Тут вон чего, мир стал другим, а он про тренировку. Кого-то послали за пивом, несчастный вернулся с двумя сетками бутылок вместо двух бочонков под мышками. А что, неплохая альтернатива спорту. Накачал мышцу? Накачайся пивом. Хотя, о чем я! По две бутылки на нос — это чисто для антуража. Куда деваться с подводной лодки, коли шампанского нет — тоже взял бутылочку «Ячменного колоса» из вежливости. И понеслось, вечер вопросов и ответов. Причем непонятно, люди к живительному роднику моей мудрости припасть хотят или тестируют меня на право зваться таким звучным именем.

— А про себя в богах сомневаться можно?

— Про себя вы можете хоть мастурбировать, лишь бы не вслух.

— Локи, а вот мы в тебя не верим!

— Похрену! Богам не нужно, чтобы в них верили люди.

— Как же так? Разве без веры они не уходят?

— Боги уходят, когда они сами перестают верить в себя. Тоже и с людьми. Вот в тебя верить перестанут, ты коньки отбросишь? Хрен там, поноешь, а потом будешь жить дальше. А вот если ты перестанешь верить в себя, то хана, считай — подох.

— Мощно задвинул отец лжи!

— Но-но, попрошу не путать с героем из христианской мифологии! Я бог хитрости и коварства, отец лжи из другой оперы. Кстати, вот уж трагический персонаж. Выступает в интересах верховного бога, своего папы, в последнее время делает вообще всю грязную работу за него, карает грешников и отступников, отвечает за режим в местах заключения. Фактически кошмарит паству, загоняя верующих под крышу верховного. И при этом вместо медальки одни обидные прозвища и ненависть. Это всё, что вы хотели знать про христианство.

— Локи, ты лучший!

Я даже спорить не стал, так и есть. В демагогии лучше меня только Корчагин, ему за это гонорары платят. Но он слабоват по части насилия, головорезы за ним не пойдут. Ладно, устаканил вопрос, можно валить отсюда.

— Ярл! Ты догадаешься новые замки купить, чтоб ворота ветром не гоняло?

— Да, Локи! Завтра с утра выдвигаемся на захват Замка.

— Отставить захват! Он и так мой. Обживайте его, обустраивайте, полюбите стены, они это чувствуют.

— Так чего, на самом деле у нас Замок есть? — проснулся недавно подошедший и еще не проникшийся кадр. Все дружно засмеялись.

— Пока не увидим, не узнаем.

— А Ярл что говорит?

— Его Локи заколдовал, Ярл теперь что угодно может говорить и сам будет верить сказанному.

— А Локи это кто?

— Локи — это бог такой, учи мифологию, салага.

— Да нет, я знаю, кто такой Локи. У нас его кто отыгрывает?

— Эй, народ, а правда, где Локи?! Только что же здесь был.

— Ушел небось. Или в невидимости, стоит рядом и над нами потешается.

Я ушел по-тихому, потому что вспомнил — Жанна сегодня собиралась прийти с ночёвкой. Если придет раньше меня, опять начнет порядок наводить, с неё станется. Бесконтрольное перемещение предметов по квартире равнозначно их утере. В прошлой жизни не раз покупал что-то сильно нужное просто потому, что не знал, где лежит ранее купленная приблуда. А у жены спросить не доставало ума. Вот и сейчас может повториться та же история. Жанна уже разок убрала ключи от сейфа туда, где «должны» висеть все ключи. А я чуть не всю квартиру вверх дном перевернул. Потом объяснял, что предметы, некоторые специально спрятаны в определенных местах так, чтобы до них никто не добрался, никто не наткнулся, никому в голову не пришло их там искать.

— Ну я же нашла!

— Злоумышленник не станет ходить по моей квартире с тряпкой в руках или елозить шваброй под кроватью. Так что ему в сейф никак и никогда не влезть.

— Кто ж знал, что это от сейфа ключи. Я думала, они от почтового ящика, в щель завалились.

— Кто ж знал, что от тебя тайн не существует.

Глава 17

«Черным по белому»

— Здравствуйте, сударыня, у вас где-то в недрах общежития завалялся студент Корчагин. Как бы мне его услышать?

— Здрасьте! А кто его спрашивает?

— Из редакции «Сельской жизни». Он нам статью обещал. — Вежливый мужской голос на том конце телефонной линии прямо побуждал на сотрудничество.

— Обещал, значит напишет. Миша серьёзный молодой человек. И не завалялся он, а проживает. Сейчас, ждите. — Вахтерша заорала мимо трубки вглубь коридора — Степанов! Степанов, не прячься! Корчагина позови, знаешь, где он живет?! Да, там!

«С такими вокально-оральными данными, дама могла и сама позвать Михаила, не вставая со своего места» — подумал таинственный Степанов. Во всяком случае его ухо чётко ловило эхо вахтеристого голоса, отражающееся от дальней стены холла. Вот как бывает, в детстве каждому из нас был дарован мощный дискант, позволяющий донести свои требования до любого жителя своей пятиэтажки. Даже до всех одновременно. Стоишь такой, орешь Толику с третьего этажа, чтоб он мячик скинул, а весь дом думает: «Скорее бы ты, Толик, уже скидывал мяч, ведь невыносимо это крик слушать». Круче этого крика только самодельные взрывпакеты были. А сейчас что, куда девался столь чудный голос? А всё, мутация голосовых связок. Так что как мутант мутантам говорю — у дамочки голос исключительный. Студент прервал размышления, прикинул, стоит ли записать это на бумагу, а потом махнул рукой и пошел звать четверокурсника Корчагина со второго этажа.

«Всё-таки удачно нас не послали в колхоз, погода так и шепчет» — думал Дмитрий, он же Михаил, глядя в окошко. Жиденькая московская зелень радовала даже в гомеопатической дозе, даже желтеющая. В самом деле, в такую добрую осень хорошо гулять по нескучному саду в кругу адептов и последователей, а не стоять раком и выбирать картошку из земли. Если бы к такому стремилась душа Лихарева, он бы пошел в Сельхозакадемию, а не на журфак. Достал совок, вот честно — достал. Хотя… Была бы муть и слякоть за окном, Михаил бы сказал себе: хорошо, что в колхоз не послали, в такую погоду стоять раком и выбирать картошку… Уже надо признаться самому себе, что ты ненавидишь колхоз, Михаил. И когда ты Дмитрий, то тоже ненавидишь. В конце концов, никто не заставляет, слава богу, селян писать статьи в газету. Им небось проще сотку земли вскопать, чем сочинение по Тургеневу на четыре страницы написать. А если после копки еще и сотку жахнуть под правильный закусон, то потом можно еще одну сотку вскопать. Или какие у них единицы измерения при вскапывании, плевать, лишь бы не гектары.

— Алло, Корчагин на проводе. — Голос Михаил изобразил спокойно-деловой, мол человек провел некую, по его разумению серьезную работу. Спросят — а ему есть что доложить.

— Добрый день! — Понятное дело, что это Милославский, а не из «Сельской жизни», иного и не ждали. Уж этот голос Михаил запомнил навсегда. — Что у вас нового? Не вообще, а с проектом газеты?

— Да у нас всё хорошо, Жорж. Есть инициативная группа, понимание ролей между членами редколлегии, название. Только газеты нет.