Сохраняйте спокойствие!
Шрифт:
— Я больше никогда. Я нет.
— Мдя, принимается как признание вины. По закону военного времени подследственный приговаривается к…
— Погодите, Жорж, так же нельзя!
— Думаешь, Рапопорта надо рядом поставить? Правильно мыслишь. Только кончай их сам. Или доплачивай.
Клиенты дошли. Бойенко потёк, а Гуревич сбледнул. Кажись, я малость пережал. Эдак они оба решат, что я сейчас деньги вымогать начну.
— Так что, тащить Рапопорта? Кстати, как он выглядит? А то не того приволоку, придется вторую ходку делать.
— Жорж, никого тащить не надо. Этого тоже давай пока оставим в живых. — Ага, Гуревич-то наш каков! Включился, еврей! Допёр, что сейчас
— Как скажешь. Ты платишь — я валю. Или не валю, но тоже за деньги. По поводу бригады подсказывай. Сам видел, сегодня всей командой идти было глупо. Собак только пугать. Тем более, что моим архаровцам только дай волю…
Да, архаровцев пора уже заводить. Раз уж я начал крышевать бизнес, пора звать Тимура. Или его команду. Пойду-ка я отседова. Пусть Олег дожимает партнеров, всё равно я при посторонних ничего обсуждать не собираюсь. Блин, чуть не вышел в таком интересном виде, с автоматом в руке. Понятно, что могут принять за игрушку, но зачем лишние пересуды? Подобрал газету, почти свежую и без селедочных разводов, завернул оружие, подхватил трупик сумки, верой и правдой послужившей мне, и пошел. Заеду на Яузу, тут недалеко. Надо утопить сумку. А ППС-43 еще послужит, из него никого не укокошили. Насколько я знаю, но за всю его сорокалетнюю жизнь не поручусь.
На следующий день пришёл с докладом по нулевому этапу операции к Онегину, хотя особо докладывать было нечего. Я же пока не крышую бизнес, а так, скорая помощь.
— Жора, давай ты не будешь темнить! — Пётр по неведомой мне причине не впечатлился рассказом о том, как я вел беседу, как заявил, что приличные люди так себя не ведут.
— Товарищ подполковник, ну чего вам еще надо от меня?
— Правду, Милославский. Всю. И не вообще всю, а конкретно по данному случаю.
— Вот ты как вопрос ставишь. Ну ладно, записывай в свой протокол, гражданин начальник. Сговорились мы с Гуревичем посидеть у меня дома, а гражданин Бармашов, он же Бармалей, выследил бедолагу и практически у него на плечах ворвался в квартиру.
— Вот это да! А ты что?
— А у меня молоток под рукой был. Так что когда этот типок полез в драку, я ему руку поломал. А уже на следующий день просто…
— А если не врать? — Вот же Фома неверующий, никак не отвяжется.
— Погрозил стволом. — Опять Онегин смотрит исподлобья — Ну бабахнул пару раз над головами для психологического давления. А то взрослые мужики, а страху еще не нюхали.
— Вот теперь верю. Ствол хоть не свой доставал? Не «Беретту»?
— Не. Левую пукалку нашёл. А гильзы все в мешочек собрал и в речке утопил. Следов нет. — Сказал правду, и сразу на душе полегчало. Не ту я службу выбрал, врать не люблю категрически. — А вот, одна в кармане завалялась.
Гильзу, уроненную на стол, Пётр не просто покрутил в пальцах, а еще и понюхал. Газоанализатор доморощенный. А то, что сколы не типичные для «ТТ» и капсюль смят не капелькой, а шишкой, не просёк.
— Ага, я так и думал. Этих «Токаревых» на руках как грязи. Ума не приложу, что делать со всеми этими стволами у населения.
— Да чего тут думать, разрешать — и все дела. У преступника ствол по-любому окажется. А у приличного человека он не опасен. В США штаты со свободным владением имеют уровень преступности ниже, чем те, которые всё запрещают.
— А что, там разве не везде разрешено свободное ношение?
— Каждый штат формально как отдельное государство, у всех свои законы об оружии. Поинтересуйся на досуге. Изучай противника глубже, от этого иногда польза бывает.
— Да пошёл ты! Учителей без тебя, Жорж, хватает.
— Понял, снова какое-то веяние. Не материалы съезда конспектировать заставили?
— Слава богу, с этим покончили. В стране плюрализм мнений намечается.
— О как! Ради чего тогда погиб в автокатастрофе самый молодой член Политбюро?
— Шутки у тебя, Милославский… Есть мнение, что вся власть должна принадлежать Советам. Но это между нами, понимать должен. Информация пока засекреченная.
— Угу, я на вокзале в Туле видел секретную картину три на пять метров. Ленин на фоне плакатов «Вся власть Советам!». Подрывные элементы повесили году в пятидесятом, и никто не заметил.
— Всё ржешь как конь, Жора. Этот твой Корчагин, он такой же смешливый?
— Не, ему страну спасать не надо. Это меня на «хи-хи» пробивает от нервов. Или от бессилья. Ведь не успеваем ничего!
— Всё не успеваем, Жорж. А кое-что вполне. Процессы идут, враг не спит, так и мы не дремлем. Ладно, лирику закончили. По плану «Крыша» у тебя есть уже соображения? Оформляй запиской и неси.
— Нету пока, одна импровизация покуда. Зато есть мысли по контингенту.
— Дай угадаю: истфехов запряжешь?
— Не, реконструкторов. От них всё равно никакой пользы, так пусть хоть с бизнесменов стружку снимут.
— Это что за звери такие — реконструкторы? Строители-маляры что ли?
А вот и не угадал наш вещий Онегин с реконструкторами. Строителями они могут быть, но чисто случайно. Равно как и токарями, студентами или доцентами. Рекон — это человек, захотевший крутизны, силы и знаний! Человек вставший в позу Конана-Варвара с воображаемым двуручным мечом и напрягший воображаемые бицепсы. Окинувший себя воображаемым взором и просиявший от увиденного. А потом такой человек начинает читать книжки, ходить на тусовки, искать себя в эпохах. Найдя то, что ему близко, строит или собирает себе почти историчный доспех и приходит к истфехам. Получает по башке и возвращается. Возвращается и шьёт себе соответствующий исторический костюм. Всё! Рекон готов, теперь от будет состязаться не в махании мечом, а в качестве строчек, подлинности пуговок, натуральности трусов. Да-да, снять штаны для рекона незазорно, если под ними правильные труселя. Или их нет, что правильно для прорабатываемой эпохи.
Что дальше? Кто-то, собрав полный комплект одёжи и вооружения, начинает собирать следующий. А иные погружаются в эпоху. Они едят и пьют исторично, таким же макаром сморкаются и размножаются под пытливыми взорами единомышленников. Для этого погруженцы уходят в полевые лагеря, где даже трава и ветер знают, как надо правильно дуть и расти. Коровы мычат с Прованским акцентом, а кони ржут над этими идиотами исключительно по-кельтски. Самые упертые пробуют построить деревеньки или даже баронства. Не у нас, в Союзе до такого еще не дошло.
Как я мог с ними пересечься? О, даже среди отбитых реконструкторов находятся такие себе… самые отбитые. Такие, что практикуют бои в полный контакт, наплевав на минимальную технику безопасности. Тряпочные рукавицы вместо латных перчаток, голая шея, отсутствие наручей? Так не было их в девятом веке! Рубите его исторично, ребзя, он вам потом спасибо скажет! Если выживет. Естественно, спортсмены от таких шарахаются. Естественно, мы их не допустили ни разу на свои турниры и чемпионаты. Боимся, не умеем драться, ссым выйти против бесстрашных воинов. Да, мы такие, зато живые и на свободе. Но контакты имеются, но на тренировки они к нашим захаживают. По правде говоря, учатся фехтовать наставники этих безбашенных героев на секциях по истфеху, а уже потом спрыгивают с ума и идут в чёртовы сектанты.