Соки жизни
Шрифт:
В общем, Зоя взяла паузу. На мои вопросы не отвечала. В вотсап не выходила. Видимо, не ожидала такого большого сюрприза. Я, было, уже начал думать, что обидел её фотографией своего детородного «богатыря». Но вдруг однажды… на ночь глядя она в вотсапе объявилась. Смартфон дал знать.
Я вмиг вскочил с кровати и побежал до своего Андроида. На лету рассуждаю: «Может, она свою мохнатку мне в ответ прислала. Вот прикольно было бы».
Добегаю. А там… А там… Она просит прислать ещё одно фото моего, как она выразилась, пениса, но с другого ракурса. Я написал ей, что сегодня же беру
В Томск я прилетел инкогнито. Друзья не знали. Иначе бы я не отвертелся, и мне бы пришлось с ними бухать, закусывать стерлядкой и грибами. Перед походом в ресторан я передёрнул. Пришёл в ресторан. Ничё так, солидный. Я прикинул цены. Московские. Попросил пока стакан воды без газа. Жду. Холодный пот волнения течёт по моей спине. Зоя вошла. Мне показалось, что весь ресторан ахнул и тут же притаился.
Я не видел её пятнадцать лет! Она была шикардос. Она была клёвая. Она была королева. Обалденное чёрное платье с разрезом по жопу. Титички такие эффектные под платьем. Причёска – вау! Ярко-красные пухлые губы. Белые зубки. Я поднялся встречать. А она вся такая… прямо с меня ростом… на каблуках. А я, между прочим, далеко не мал, один метр восемьдесят пять сантиментов. Ну, в общем, слов нету… одни слюни. У меня даже встал слегонца, хоть я и перед ужином успешно «погонял лысого». Зою можно было фотать сначала в этом платье, потом без платья, бросать всё к чёртовой матери, лететь обратно в Москву и полгода «доить бычка» глядя на фотки. За полгода точно не надоест. Наверное. Опять же экономия какая… в деньгах, в смысле.
Но всё вдохновение улетучивается, когда красивая женщина начинает говорить.
Мы ещё ужин заказать не успели, а она уже мне сказала, что я сутулый, лысый и что мне обязательно нужно над собой поработать, чтобы стать интересным.
Типа:
– Коля, ты не качок, – и утвердительно, как приговор: – Не качок.
Демонстративно встала, подошла ко мне и стала беспардонно искать кубики на моем животе. А у меня там пузо, а кубики глубоко. Так глубоко, что и не найти. И весь ресторан на нас пялится.
– Кубиков, опять же, нету, – обречённо промолвила она влажными губами.
И пошла. И пошла, виляя задом. И эротично опустила свой эффектный зад на своё место.
– Нету, – тихохонько сказал я, глубоко вздохнув.
А в голове у меня вертелось… Ну ёбт – конечно – безусловно – я лысый и никакой не качок. Мне за сорок. И я всей душой ненавижу вонючие спортзалы и качалки всяческие. Ага. Я ходил в Москве пару раз, так там ко мне… геи стали приставать.
Такие мысли были у меня голове, но потом вслух я почему-то стал оправдываться:
– Зоя, в школе… в средней школе я был достаточно спортивным мальчиком. Да. Даже более того. Первые места занимал… там… По прыжкам в длину, типа того… Бегал неплохо… Даже отлично бегал. На городских соревнованиях бегал на пробегах всяких. Город, где я жил, небольшой, но всё равно… Да, я больше любил… так сказать… и люблю ногами думать, чем под штангой, извиняюсь пе… – я замолчал, потому что чуть не брякнул «пердеть»,
Потом я с жадностью выпил стакан вина, вытер губы рукавом и продолжил свою оправдательную речь:
– Да и сейчас я… это… могу… могу с удовольствием, например, по центру Москвы двадцать километров пешком намотать… Или побегать немного… где-нибудь там… чтоб никто не видел. Ещё я на бокс ходил… несколько недель, – и я громко выдохнул, понимая, что мои оправдания и успехи в боксе и шахматах только исказили прекрасное лицо моей сногсшибательной Зои. Её губы презрительно сжались. Она легонько постучала вилкой по тарелке. Встала, сказала:
– Я сейчас.
И ушла вглубь зала. Видимо, в уборную. Не знаю. Может, там в глубине и оценивал меня кто из её подруг. Или просто поссать захотела. Или носик припудрить.
Мои Боги, как всегда, смеялись надо мной. Ёбт. Мои Боги вообще очень смешливые… Они как программисты. Они и есть программисты. У меня ведь всё уже давно в коде прописано, блин. Твари. Я ваш подопытный Прометей… Я маленький гигант… Прометей прикольный, блин. Мать моя Климена. Блин. Я прилетел сюда в свой любимый родной Томск, в Сибирские Афины за своей судьбой… А вы смеетесь надо мной! Ха-ха-ха! А гвозди мне в ладони – ты-дыщ! Ты-дыщ! К дереву. Без вины страдаю – обратите внимание! Дела пошли, не слова. А я ведь по серьёзному… Я любви приехал искать.
Смонтирую ужин. Там было: бла-бла-бла, кстати, я справился с волнением. Временами говорить я умею. Особенно после пары бокалов вина.
Но в конце встречи, приятно улыбнувшись, Зоя подытожила:
– Всё было мило. Но не загорелось… Как бы… Понимаешь меня?
– О чём ты? – спросил я.
– Искры не было… Мне нужно время… – она показала на своей живот: – Вот тут вот… вот тут не зажгло. Как бабочки в животе крылышками… Нет бабочек, Николай. Понимаешь?
Я развёл руками, потрогал свой пузик, подумал о нём: «В моём брюхе тоже нет никаких бабочек».
На улице было свежо, хорошо. Я люблю Томск. Я тупо смотрел на мои Сибирские Афины и думал про дурацких бабочек в животе и про мух в моей московской квартире.
Зоя, видимо, желая нарушить тишину, сказала:
– Я поеду домой одна.
Я никак не отреагировал. Я ушёл в себя. Бабочки, мухи, тараканы…
Зоя появилась в зоне моей видимости, влезла в фокус:
– Ты со мной, Николай?
– В смысле, с тобой? Поеду ли я с тобой?
– Нет, зачем… Мы же решили. В смысле, ты здесь? А то я как со стеной разговариваю, – хихикнула она, и вся её грация и красота вдруг растворились в этом нелепом «хи-хи-хи».
– Хи-хи-хи, – повторила она и окончательно испортила вечер.
Я промолчал.
Приехало такси. Я открыл дверь. Зоя, сев в салон, улыбнулась и произнесла:
– Любопытно сравнить…
– О чем ты?
Она показала глазами на мою паховую область и добавила:
– С фотографией… твоего…
– А-а, – равнодушно сказал я, но потом включился в прощальный разговор: – Ты хочешь, чтобы я достал его прямо тут?
Зоя улыбнулась, сказала таксисту «поехали» и сама закрыла дверь. Уехала. Пофигу, Степанков, пофигу.