Сокол и Чиж
Шрифт:
– Глупости! – легко отмахнулась от слов парня.
– Знаем мы, какая у тебя любовь! Сегодня одна девочка, завтра другая. Все помним! А Илоночке учиться нужно, в большом городе друзей заводить. Ну же, Артемушка, - пропела лисой, - неужели откажешь своей сестре?
– Нет, - упрямо сглотнул Сокол. Заиграл важно желваками. – На этот раз все по-другому. У меня тут любовь случилась, можно сказать всей жизни! Да я вообще впервые так влюбился! Люблю Пыжика не могу! Даже ночами снится! Вот как только встретились – так никого вокруг не замечаю. Только ее! Еле упросил
И похлопал меня ладонью по плечу. Надо понимать - вроде как приголубил.
М-да. Станиславский отдыхает. Артисты! Интересно, когда закончится первый акт, можно будет уже сбегать в уборную?
– Пожалей дочь, Сусанна. Зачем ей слушать наши… ну, ты сама понимаешь что. И так соседи каждую ночь в батарею стучат.
Женщина поняла, а вот я не очень. На всяк про всяк с подозрением покосилась на парня – это чем он тут ночью занимается?
– Да и девочка у меня стеснительная, не хочу ее напрягать. А ревнивая какая – тигрица! Мне, конечно, льстит, но боюсь за Илоночку.
Че-го?!
– Кхе-кхе! – ну вот, кажется и папаня отмер. Да уж, влюбленный сын – это вам не шутки! Можно и речь потерять. Посмотрел на меня как-то уж слишком критически, оценивая с ног до головы.
Ну да, не очень, согласна. На тигрицу не тяну, максимум на выдру. Так я же после работы и без марафету! Подумаешь, бублик растрепался и на затылок слез. Да любовь вообще слепа! Пусть скажут спасибо, что не выхухоль! Так что я на всякий случай плечики-то развернула и подбородок вскинула. Чижик, знаете ли, тоже птица!
– Пыжик, значит? – ах, да. Я и забыла, что у кого-то проблемы с памятью. Мужчина снова недовольно откашлялся. – А имя, Артем, у твоей пассии есть?
И вот тут пулемет Чапаева заклинило.
Я почувствовала, как рука Сокола вновь легла на талию и напряглась. Тоже мне артист. Ну и сымпровизировал бы уже что-нибудь. Все равно ведь они меня больше не увидят.
– А что? – снова упрямое.
– Это так важно?
Блиин! Захотелось закатить глаза. Ну, конечно, важно! Ну и дурындище! Сам же говорил любовь! А теперь проколется на сущей ерунде!
– Значит, нам твою девушку тоже прикажешь Пыжиком называть? Как шапку?
– Да, - подключилась Сусанночка, - какое-то совершенно глупое прозвище!
Так, Фаня, кажется, пора отрабатывать ночлег и спасать Сокольского. А то вон уже и Илоночка захихикала. Без меня ему против трех акул никак не выстоять.
– Ну-у…
– Анфиса я!
– даже руку удалось протянуть мужчине уверенно и улыбнуться на все тридцать два, - приятно познакомиться!
Ага! Съела Сусанночка! Вот-вот, подергай кисло носиком вместе с дочуркой. Папа говорит, что улыбка у меня потрясающе-обаятельная, и я ему верю.
– Можно Фаня. Вы знаете, мы как-то привыкли с Артемом к уменьшительно-ласкательным прозвищам. Ну, там пусик мой, мусик, – я повернула голову и потрепала Сокола за щеку.
– Вот он и растерялся. Правда, пусик?
Парень сглотнул слюну, но ответил, скрипнув зубами:
– Конечно… мусик.
Главное, не
Кстати о хлебе. Только я вошла в роль и собралась по-культурному слинять: «Прощай, любимый, дела зовут! Привет учеба и институт!», как вдруг Сокольский-старший откашлялся, виновато взглянул на повесившую нос Сусанночку, развел руками…
– Ну, девочки, я не виноват. Против личной жизни не попрешь!
… и сказал, почему-то глядя на меня:
– Надеюсь, сын, ты нас хоть чаем напоишь с дороги? Все же не чужие мы люди. Или так и будем стоять? Тебе, кажется, в скорости на учебу надо, нет? Нам вот с Сусанной точно дел прибавилось…
Вообще-то да, еще как надо! Но мужчина был прав. Выпроводить гостей, просто развернув их на пороге, не очень-то вежливо. Особенно, если гость - твой папа. Да и Илоночка стоять не хотела, она хотела здесь жить, и сейчас, держась за чемодан, едва сдерживала слезы досады, прожигая во мне дыру.
– Э-э, конечно, - просипел Сокол как-то не очень уверенно и тоже воззрился на меня.
Эй, я не поняла. А при чем тут, собственно, Фаня? Кто хозяин в доме?
Папа довольно почесал руки.
– Анфиса, сделай нам всем горяченького. Кх-м, пожалуйста. А мы тут пока с Артемом поговорим, - а у самого лицо такое светлое, невинное, вроде это не он придумал способ сплавить меня с глаз.
Ладно. Все равно в туалет невтерпеж, так хоть уйду красиво! Хм, может быть, даже сбежать получится…
– Пыжик, не дури там! Мне с сахаром!
Ыыы. Трус! Взялся же на мою голову! Я обреченно потопала выполнять задание.
Коридор. Туалет – о, да! Кухня.
Шкафы. Холодильник. Полки. Вермишель быстрого приготовления. Чипсы. Полбутылки кока-колы. Соль. Горчица. Кетчуп. Снова вермишель – запас на неделю. Пакетик из-под соленых креветок. Быстрорастворимый суп. Сухой попкорн для микроволновки… Да он что, издевается?! С сахаром ему, правда?! Я же даже чай найти не могу!
Заглянула в холодильник… И тут мышь от тоски повесилась! Нет, ну я так не играю! Так и вижу, как Сусанночка с дочуркой хохочут, глядя на мою красную от стыда рожицу.
А может, им с кока-колой вермишель предложить погрызть? А что, Сокольский вон лопает и ничего!
Я пошла шелестеть по ящикам. М-да, красивая у Сокола кухня, просторная, и мебель дорогая, только вот толку мало. Так и захотелось запустить сюда своих четырехлетних сестричек с фломастерами и жуткой тягой к прекрасному. Ой, кажется, чайник просвистел. Уже? Вот засада!
Есть! Нашла чай! И сахар! Ур-ра! Убью Сокольского – дурындище быстрокрылое! Ну, кто же чай на подоконник ставит! Да еще за штору! Но настроение заметно поднялось. Еще больше поднялось, когда, хихикая, всыпала хозяину две ложки сахара… и, подумав, добавила еще шесть. А чтобы у него во всех местах слиплось! Тогда точно не догонит! А еще… Эврика! У меня же бутерброды есть! Правда, только два, зато от мысли, что с красной икрой - прямо полегчало. А пусть гости думают, что здесь каждое утро так завтракают!