Сокол на запястье
Шрифт:
Но, к счастью Хиронид ничего не знал о посмертной судьбе своих соплеменников. Он вез Радку вокруг холма, как в праздник намеревался возить девушек с пивом. Когда правый склон закрыл от них панораму деревенских полей, кентавр ускорил шаг. Неглубокая балка уходила на север. Проехав по ее дну, спутники могли, никем не замеченные, выйти в степь. Внизу среди осоки тек ручей, поэтому Хиронид не мог двигаться быстро.
— Ты лучше не слезай. — сказал он Радке. — Ноги переломаешь. И возьми меня за плечи.
Девушка осторожно положила ему руки
— Я боюсь щекотки. — предупредил он. — Так что не очень там пятками. Если я встану на дыбы, ты полетишь в воду.
Не меньше часа они пробирались по дну, потом балка стала сужаться, ее склоны понизились, ручеек ушел под землю. Пологий спуск вывел спутников в степь. Они отъехали от Кобыльего холма не так уж и далеко. Радка прекрасно различала его гребень с белевшим на шесте черепом.
— Сядь покрепче и сильнее сожми колени. Жаль, что ты не взяла седло. — Сначала Хиронид побежал рысью. Галоп — не самая удачная вещь, когда не знаешь дороги и опасаешься сусличьих нор.
Сперва никакой опасности спутники не замечали. Деревня осталась позади, люди на полях тоже. Но вскоре кентавр прислушался. Ему показалось, что в земле отдаются удары не только его копыт. Человек-конь оглянулся и прищурил глаза. Из-за соседнего холма появился крошечный всадник. Он был еще далеко, но с каждой минутой рос вместе с облачком взбитой пыли.
Впервые Радка увидела, как Хиронид прижал свои острые уши к голове и начал раздувать ноздри. По его спине побежала дрожь. Девушка вгляделась в силуэт преследователя и тоже вздрогнула. Их догонял Ганеш. Он шел наперерез. Его лошадь была не лучшей в мире — так, степной недомерок. Но Хиронид стоял, как вкопанный, не желая пошевелиться.
— Давай, братец! Давай! — поторопила его всадница.
Но кентавр не мог с собой совладать. Он захрапел и присел на задние ноги.
— Все, Радка. Конец. Он нас выследил.
Девушка опустила руку и похлопала его по боку. Так, как похлопала бы, успокаивая, свою лошадь.
— Я убью Ганеша, как только он приблизится. — ровным голосом сказала она, вынимая нож. — Жаль лука нет.
— Жа-аль. — протянул Хиронид.
Враг был уже близко.
— Ты часом не заблудилась? — насмешливо крикнул он.
— Нет. — дерзко ответила всадница. — Я уже и не чаяла встретиться. Подъезжай поближе, мой прекрасный жених! Что же на этот раз ты не прихватил с собой ведра?
— Ведра? Какого ведра? — не понял Ганеш. — Ах, ведра! — он злобно скрипнул зубами, размотал над головой аркан и привычным движением послал руку вперед.
Радка легко уклонилась, а ременная петля обвилась вокруг торса Хиронида. Тот заржал, прянул в сторону, наконец, выйдя из оцепенения, но было уже поздно.
— Не дергайся! — шикнула на него девушка.
Она позволила Ганешу подтянуть их к себе на аркане. И когда они уже были возле его лошади, выхватила из-за спины нож. Полоснув по ремню, прижимавшему локти Хиронида к телу, Радка выставила оружие перед собой. Из-за того, что аркан разом ослаб, враг качнулся назад и едва не упал с седла. Это спасло бы ему жизнь, но Хиронид, наконец, преодолев свой страх, вцепился руками в плечи Ганеша и попросту насадил торета на длинный кинжал спутницы. Девушка увидела, как ее старый недруг грузно сползает с седла на землю, держась руками за живот.
— Спал, спал, проснулся! — раздраженно бросила она человеку-коню. — Вынимай нож.
Но кентавры, как и лошади, очень боялись запаха крови. Поэтому Хиронид захрапел и отступил назад.
«Счастливое племя! — подумала Радка. — Наверное, они появились на свет, когда люди еще не придумали, как убивать друг друга». Она соскочила на траву, подошла к Ганешу, вытянула из раны кинжал, вытерла бронзу, потыкав лезвие в землю, потом сняла с мертвого акинак и горит с луком. Деловито нацепив на себя оружие, всадница вернулась к кентавру и снова согнула ногу в колене.
— Поехали.
Хиронид забросил ее на спину.
— Ты отяжелела, как подойник с молоком!
— Если б ты не хлопал глазами, — огрызнулась Радка, — А поймал кобылу Ганеша, которая сейчас несется по степи, мне бы не пришлось стучать задом о твой хребет! — десятница поймала себя на том, что снова бессознательно подражает Бреселиде. — Я больше люблю ездить в седле, чем без. Обожаю хватать лошадей за гриву и щекотать им бока пятками. — мстительно добавила она.
Хиронид надулся. Некоторое время он молчал. Дорога шла между однообразными холмами с черными подпалинами от летних пожаров.
— Можешь запустить мне пальцы в гриву. — наконец, сказал кентавр. — Я потерплю.
— Не обижайся. — Радка слегка коснулась его лохматых черных колечек, а потом погрузила в них всю ладонь. Говорят, если женщина намотает на палец волосы кентавра, то он пойдет за ней на край света и будет служить, пока не умрет. Потому-то люди-кони так берегут свои гривы от женских рук.
— Кажется, снова стучат. — Хиронид прислушался.
«Чтоб их вороны побрали! — про себя выругалась всадница. — Это тореты. Вслед за Ганешем. Он, наверное, поскакал вперед и попросил своих поспешить».
— Нет, — догадавшись, о чем она думает, возразил кентавр. — Это вооруженный отряд. Топот мерный, и кони идут тяжело. Без спешки. Вряд ли погоня.
Но и погони не пришлось долго ждать. Со стороны Кобыльего Холма к ним двигалось большое облако пыли.
IV
Левкон очнулся от глубокого сна, но приходил в себя медленно. Вокруг было темно, как в утробе матери. Никто не гнал его на работу, а проспал он долго! Даже шея затекла и позвоночник ломило от непривычной позы. Ему давно уже не приходилось так чудовищно много спать. Только дома в Пантикапее, до плена. Но это было настолько давно… В последние месяцы Левкону казалось, что он просыпается, как только закроет глаза — в степи вставали рано.