Сокол против кречета
Шрифт:
Первая встреча с Бату не обрадовала булгарина. Хан вел себя с Мультеком надменно, как с обычным данником. Зато он привел с собой огромное войско, самодовольно похваставшись, что это лишь половина его воинов, а остальных Гуюк, Кулькан, Менгу и прочие чингизиды увели прямо на Рязань.– Но для твоего брата вполне хватит и моей половины, – усмехнулся Бату.
Увидев, сколь велика даже эта половина, эмир Волжской Булгарии понял, что не ошибся и сделал правильный выбор – такой силе противопоставить навряд что возможно.
Первое, что потребовал монгольский хан от Мультека, так это то, что Сувар должен дать дань и открыть ворота. На последнем Бату не настаивал бы, но Сувар имел на стенах пушки, а что такое «огненный бой» в умелых руках, Бату успел понять
– Грохоту много, и если человек труслив душой, то напугать его это может. Но испуг быстро проходит, а если у воина храброе сердце, то его не будет вовсе. Тогда зачем все это? – снисходительно усмехнулся Бату, уже сталкивавшийся с подобным в ходе войны с чжурчженями [56] .
56
Имеется в виду северокитайская империя Цзинь, которая существовала с 1113 г. и была разгромлена монголами.
Те тоже бестолково суетились возле своих деревянных колод, туго стянутых веревками, что-то там поджигали внутри, после чего стволы иногда разрывались, а иногда оттуда вылетали мелкие камни и прочая дребедень, которую туда закладывали.
Летели они недалеко, да и причиняли в основном легкие ссадины и царапины. Лишь в очень редких случаях, ну, скажем, когда камень попадал в висок, следовала смерть человека. Бату впервые повстречался с ними при взятии одной из столиц империи Цзинь, то ли Кайфына, то ли Цайджоу, и вначале пришел в восхищение.
Однако оно быстро развеялось. Для этого хану хватило всего одной короткой беседы с даругачи [57] камнеметчиков Аньмухаем, который имел золотую пайцзу с головой тигра [58] от самого Чингисхана. Со-трясатель вселенной не раз советовался с ним, какие камнеметы лучше применить при взятии того или иного города.
– Они подобны глупому зверю, который, рассвирепев, может убить как своих, так и чужих, – презрительно отозвался об этих китайских колодах Ань-мухай. – Куда лучше огненные стрелы [59] , которые ты запускаешь своей рукой и можешь поджечь ими дома в любом городе.
57
Даругачи – что-то вроде верховного надсмотрщика в какой-либо области.
58
Высшая степень пайцзы.
59
Огненные стрелы – род зажигательных стрел, на древке которых монтировалась трубка, начиненная порохом. Они выбрасывались из обычного лука, а зажженный порох придавал стреле дополнительное ускорение. Использовались для поджога строений в осажденном городе.
Его поддержал и Сили Цяньбу, пояснивший, что те же огневые кувшины [60] приносят гораздо больше пользы, а закинуть их в город может любой камнемет.
– А если надо пробить стену или взломать городские ворота, то тут тоже лучше хуйхуйпао [61] ничего не найти. Он мечет камни недалеко, но зато очень тяжелые, в пятьдесят—шестьдесят и более дин [62] , а что может это ничтожество?
Бату вопросительно посмотрел на Аньмухая. Си-ли Цяньбу происходил из змеиного племени тангу-тов. Он добровольно перешел на службу к его деду, но юный хан тангутов не жаловал и, как следствие, не больно-то им доверял. Аньмухай же был чистокровным монголом из рода баргутов, и его словам можно верить, к тому же он даругачи всех камнеметчиков, а значит, стоит выше Сили Цяньбу. Но Аньмухай подтвердил истинность слов тангута, и Бату их запомнил.
60
Огневые кувшины – что-то вроде «первобытных» бомб, имевших вид шарообразных глиняных сосудов, начиненных порохом или горючей смесью. Взрывались над целью с сильным грохотом, за что получили название «исторгающие гром», и распространяли пламя на 50 с лишним метров.
61
Хуйхуйпао (кит.) – камнемет с противовесом. Монголы завезли его в Китай из Средней Азии, отсюда и это название, которое ему дали китайцы. Еще они называли его сиюй ноа – орудие западного края. Арабы именовали его манжаник. На мусульманском Востоке он появился в XII в.
62
93—112 кг.
Поэтому он сперва и отнесся к русским пушкам так насмешливо, сочтя всю эту пристрелку лишь жалкой попыткой произвести на него впечатление, но Святозар искренне обиделся и предложил Бату проверить орудия в деле:
– Поставь в то место овечью отару, если тебе ее не жалко.
Хан пожал плечами, но на следующий день через русского князя приобрел у местного племени – не везти же скотину через Яик – два десятка овец. Сразу после первого выстрела Бату смог убедиться в том, что картечь сделала свое дело, повалив больше половины отары.
«А если бы на том месте были кони, а на них – мои люди? – подумал хан. – И ведь с одного-единственного раза. Бр-р-р», – и передернулся.
Было с чего.
С таким грозным оружием каан Руси Константин и его люди и впрямь могли держать голову высоко и никого не бояться. До поры до времени.
Он тут же отправил гонца к Угедею с просьбой прислать ему вместе с обещанными туменами еще и мастеров камнеметного дела, которые, как пообещал хан, смогут не только помочь, но и сами кое-чему научатся.
Великий каан не поскупился, выслав ему Сили Цяньбу, Сюэ Талахая и многих других знатоков этого дела. Правда, Аньмухай не прибыл, но зато прислал вместо себя сына Тэмутара, которого Бату, не долго думая, назначил даругачи надо всеми остальными.
Они-то и должны были после взятия Оренбурга как следует разобраться в устройстве пушек и решить, как их дальше использовать. К сожалению, после одержанной победы в живых не осталось ни одного русского пушкаря.
Когда последовал стремительный удар в спину русского войска, то две сотни воинов, которые предназначались для защиты пушкарей, несмотря на внезапность, сумели на какие-то секунды сдержать натиск врага. Этих коротких секунд воеводе Богораду, началующему над всеми пушкарями, хватило на то, чтобы подбежать к запасам огненного зелья и ткнуть в него горящей головней, выхваченной из костра.
Его не смутило, что почти все пушкари находились поблизости от саней с припасами, а некоторые, чтобы лучше разглядеть творящееся впереди, даже забрались на них. К тому же у него имелся строгий приказ государя, который и без того мог быть выполнен лишь наполовину – пушки все равно попали к монголам. Но уж вторую половину Богумир выполнил – попасть-то они попали, но без огненного зелья и без единого умельца, способного на первых порах разъяснить мастерам-камнеметчикам, как с ними обращаться.
Про Оренбург же Бату и не давал никакой особой команды относительно пушкарей – кто ж знал, что их не удастся заполучить в том войске. Получалось, что надо разбираться самостоятельно, а это гораздо дольше.
Бату на всякий случай повелел опросить урусов, уцелевших после резни, учиненной в крепости. Повелел, даже не надеясь на что-то хорошее, но тут судьба преподнесла ему подарок. Знающий человек и впрямь нашелся. Назвавший себя Гайраном в обмен на жизнь и мешок золотых монет пообещал научить монголов «огненному бою».