Соколиная охота

Линдон Роберт

Мать и сестра громко кричали. Они продолжали голосить, когда мужчины поволокли их в дом. Их крики стали тише, а затем и вовсе умолкли. Вскоре мужчина, убивший его отца, вышел наружу, его лицо было забрызгано кровью. Он взял кувшин с водой и вылил себе на голову, затем сел на лошадь, покачиваясь в седле, будто пьяный. Один за другим вышли остальные, завязывая свои штаны. Вэланд молился, чтобы его мать с сестрой появились тоже. Спустя какое-то время из двери повалили клубы дыма. Убийцы не уезжали. Занялась солома на крыше, пожар разрастался, а нормандцы, смеясь, размахивали руками. Даже там, где он лежал, Вэланд чувствовал горячие волны воздуха. Наконец нормандцы ускакали. Один из них вез тушу оленя, лежащую поперек его коня. Другой был обвешан живыми курами. Остальные гнали перед собой двух коров, лошадь и волов.

Вэланд

подбежал к огню. Но жаркое пламя, обжигая волосы и кожу лица до волдырей, заставило его отступить. Он стоял, не прекращая пронзительно кричать, когда крыша обвалилась внутрь дома и клуб огня взметнулся в небо. Стоял и смотрел, как рушатся стены, а затем опустился на землю, раздавленный тем, что ему пришлось увидеть.

Он почувствовал, что пес тычется мордой ему в ноги. Лицо и руки мальчика жгло нестерпимым жаром, кожа облазила. Осознав, что наступили сумерки, Вэланд вспомнил о сестре. Попытался бежать, но ноги его не слушались. Он шел, пошатываясь, спотыкаясь и наскакивая на деревья.

Корзина с грибами все так же стояла под деревом, но сестры нигде не было. Он прислушался, но уловил только обычные звуки вечернего леса. Вэланд позвал, сначала тихо, потом громче. Где-то рядом заухала сова. Поискав, он нашел следы Эдит, они уходили вниз ущелья. Деревья здесь были больше, под их раскидистыми кронами стоял полумрак даже в солнечные дни. Щенок был слишком мал и растерян, чтобы помочь Вэланду. Он семенил бочком спереди, путаясь под ногами, пока Вэланд искал и звал сестру. Между тем наступила ночь. Вэланд опустился на землю, привалившись спиной к дереву. Подул ветер, начало моросить. Он опять стал звать, пока не охрип. Потом он просто сидел, вперившись в пространство пустым взглядом. Щенок, дрожа, прижался к нему. Ночь прошла в сменявших один другой кошмарах. С первым светом серого промозглого утра он пошел по следам сестры через кладбище поваленных ветром огромных деревьев вдоль края ущелья. Следы обрывались возле ямы у подножия старого ясеня. Сперва Вэланд подумал, что она свалилась в звериную нору, но, заглянув туда, он сквозь переплетенные корни далеко внизу увидел воду. Тело Эдит лицом вниз крутилось в потоке, ее белокурые волосы веером раскинулись вокруг головы. Спустившись вниз, он вытащил тело наружу, поцеловал белое лицо и крепко прижал сестру к груди. Когда он выпустил ее из рук, внутри что-то оборвалось. Он снял с нее крестик, закинул голову и завыл, проклиная богов за их жестокость.

С того дня он больше не произнес ни слова.

VI

Снова пошел снег, а затем подморозило. Целую неделю зима держала эти края в своих ледяных объятиях. Мороз был так крепок, что замерзли берега реки, а по ночам громко трещали деревья. В большом зале замка солдаты гарнизона сгрудились вокруг очага, словно покойники в древней погребальной камере. Не хватало пищи, люди страдали от голода. Вэланд с собакой ежедневно уходил в лес проверить силки и капканы, в изнеможении бродя по замороженному безжизненному лесу. Иногда его сопровождал Радульф с арбалетом за спиной и ножом, вставленным в петли спереди его лисьей шапки. Ночью, за неделю до Великого поста, сменился ветер, и утром солдаты гарнизона обнаружили, что зима отступила. Вниз по течению несло обломки льда, а к вечеру река разлилась, смыв один из мостов. На следующее утро Геро заметил вырванное с корнем дерево, увлекаемое потоком, на одном его конце сидел ошалевший заяц, на другом — лиса, наблюдавшая за ним.

Валлона тяготило их заточение. Как-то раз Геро, войдя в их лачугу, нашел его в той же позе, в которой оставил, когда уходил. Геро покашлял.

— Вода начала убывать. Через день-другой мы сможем выйти в путь.

Валлон что-то пробурчал.

Геро начал снова:

— Ольбек назначил охоту на послезавтра.

— Сейчас не сезон.

— Нам нужно мясо, вечером будет пир. Дрого хочет, чтобы вы поехали с ним.

Валлон фыркнул.

— Мы знаем, на кого он охотится.

— Не беспокойтесь, леди Маргарет настояла, чтобы вы были в ее свите.

Валлон взглянул на него.

— А граф будет с ней?

Геро отрицательно замотал головой.

— Верховая езда причиняет боль его ранам. Он останется и займется подготовкой празднества.

На

мгновение Валлон замер в задумчивости, затем опустил ноги на пол.

— Скажи леди, что я почту за честь ее сопровождать.

Еще не пропели первые петухи, как Вэланд с двумя охотниками и егерем вышли из крепости, чтобы попытаться выследить взрослого оленя. С ними были гончие — крупные псы с отвисшими щеками и грустными глазами. Их задача состояла в том, чтобы найти зверя и без шума прийти за ним по следу к его логову. В замке завтрак был в полном разгаре, когда один из охотников, возвратившись, сообщил, что они выследили в лесу за римской стеной матерого самца с большими ветвистыми рогами. С серьезным видом охотник откупорил рожок и высыпал на стол помет. Дрого с товарищами передали по кругу оленьи экскременты, обнюхали их, растерли пальцами, согласившись с тем, что они, несомненно, принадлежат серьезному зверю.

Геро наблюдал за отправляющимся отрядом. Впереди шли охотники, ведя гончих, по две в своре. Далее шествовал Дрого, за ним ехали дамы. Рядом с Маргарет, закутанной в шелка и меха, находился Валлон, который восседал на выданной ему по такому случаю лошади. Его волосы были аккуратно расчесаны и каштановыми волнами ниспадали на плечи. Внешность и осанка Валлона наполнили сердце Геро гордостью. Он помахал своему господину рукой, и тот в ответ величаво кивнул. Замыкал кавалькаду священник на телеге мясника, который вцепился в борта, словно матрос во время шторма.

Лошади быстро удалялись прочь, так что из-под копыт летели куски дерна. По лазурному небу плыли белые облака. Там и сям еще лежал потемневший снег, но по берегам уже распустились первоцветы, а из зарослей кустарника раздавались несмелые птичьи трели. На окрестных полях крестьяне уже ходили за плугами, как и бессчетное множество поколений их предков. Геро закрыл глаза, подставляя лицо солнцу и наслаждаясь запахом вспаханной земли. Пришла весна. Страх, сжимавший его сердце, наконец отступил, и он вновь почувствовал радость жизни.

Когда охотники скрылись из виду, он возвратился в гостевой домик и на грубо сколоченном столе разложил пергамент. Обмакнув перо в чернила, он поднял его, как волшебную палочку, но никакого чуда от этого магического жеста не свершилось. Юноша почесал затылок, потер лоб, глубоко вздохнул. Перенести мысли на пергамент оказалось нелегкой задачей. Так много слов, из которых необходимо выбрать нужные, и так много способов составить их в предложения. Он пососал кончик пера, пытаясь решить, какой стиль изложения наиболее уместен для его темы. Творческий порыв быстро ослабевал, пока не покинул его вовсе. Геро надул щеки, сцепил руки за головой и уставился в потолок. День, который совсем недавно обещал стать полным свершений, неожиданно утратил свою вдохновляющую ауру. Пчела, жужжа, влетела в дверь, покружила по комнате и вылетела наружу. Геро отрешенно смотрел сквозь дверной проем, залитый светом, а потом ощутил удивительную тишину. Он встал, на цыпочках подошел к входу и выглянул. Двор замка был пуст, лишь двое охранников грелись на солнышке возле сторожки у ворот. Геро вернулся в комнату, взял ларец, стоявший около постели, и прошел с ним к столу. Крышка была украшена резным растительным узором. Подняв ее, он нажал на один из цветков. Двойное дно крышки подалось вниз, и наружу выскользнула кожаная папка, которую Косьма вложил ему в руку перед смертью. Геро открыл ее. Внутри лежали шесть рукописных страниц. Это было письмо, вернее часть письма, написанного на плохом греческом языке. Сердце Геро бешено забилось, когда он взял в руки мятые, испачканные листы, сделанные, как сказал ему Косьма, из измельченной пеньки.

Мы, царь Иоанн Божьей милостью и волею нашего Господа Иисуса, приветствуем нашего брата-правителя, императора римлян, желая тебе здоровья, процветания и вечной Божьей благодати. Нашему Величеству стало известно, что вести о нашем могуществе достигли тебя. Если ты хочешь знать, насколько оно велико, тогда представь, что оно превосходит власть и богатство всех земных королей. Только сосчитав звезды на небесах и все песчинки в пустынях, можно понять размеры нашего царства. Мы господствуем над тремя Индиями, и наши земли простираются от Большой Индии, где покоится тело нашего возлюбленного апостола, святого Фомы, который принес благую весть об Иисусе в нашу землю, до Дальней Индии, лежащей за морями.