Сократ
Шрифт:
Сократ имел в виду знаменитого Аристофана, который своей комедией "Облака" (423 г. до и. э.) во многом содействовал широкому распространению среди афинян всякого рода небылиц и вздора о Сократе. В "Облаках" Сократ представлен в качестве наглого софиста, натурфилософа и богохульника. Отрицая богов Олимпа и самого Зевса, он обожествляет облака. Хор облаков аттестует Сократа как "проповедника тончайшей чепухи", "философа-шарлатана", в школе которого развращают молодежь, обучая за плату искусству выдавать ложь за правду и "выскальзывать из рук кредиторов". Старик Стрепсиад, афинский крестьянки, хочет, чтобы его погрязшего в долгах сына Фидиппида научили этому искусству. "Ты, — обещает отец сыну, агитируя за учебу у Сократа, — познаешь самого себя, что ты невежествен и глуп". Плоды сократовского поучения оказываются
Кроме этого поучения "праву сильного", Сократу приписываются софистический релятивизм в вопросах нравственности ("ничего не считай позорным") и иные пороки. Сидя в корзинке, которая свешивается с потолка сцены, аристофановский Сократ изрекает: "Эти ходящие по небу облака, могучие богини для лентяев: мы им обязаны даром суждения, способностями к диалектике, умом, искусством морочить других, болтать, спать и умением сбивать с толку противника". Приписывается Сократу и натурфилософское богохульство (в духе Анаксагора, Диогена из Аполлонии, Антифона). На вопрос Стрепсиада, почему это Сократ презирает богов "с корзинки, а не с земли", он отвечает: "Я воздухошествую и взираю на солнце… Я не мог бы правильно понять небесных вещей, если бы не подвесил свой ум и не смешал тонкую мысль с подобным ей воздухом, А если бы я наблюдал верхнее снизу, находясь на земле, я никогда не постиг бы этого, так как земля насильно влечет к себе влагу мысли". Далее, аристофановский Сократ глубокомысленно разъясняет строение неба, жужжание комара, действие мирового вихря, меля всякую чепуху и вздор.
В комедии Аристофана Сократ олицетворяет начала новоявленной Несправедливости, пришедшей на смену прошлой Справедливости, в духе которой в доброе старое время были воспитаны герои Марафона. Ныне же, под влиянием "развратителей молодежи" типа Сократа, подрастающее поколение склоняется к Несправедливости. Такова охранительно-консервативная позиция Аристофана, тенденциозно нацеленная против философского просвещения и связанных с ним новшеств. Антисократовские насмешки и выпады Аристофана сродни реакции традиционно настроенного, темного афинского крестьянина и городского обывателя против новоявленной мудрости и вредного умничанья.
Реальный Сократ и его тезка из аристофановской комедии схожи, пожалуй, лишь в том, что оба они — и в жизни, и на сцене — ходят босиком. Это, однако, не помешало тому, что для многих афинян карикатура подменила собой прототип и прочно закрепилась в их памяти. Антисократовский предрассудок афинских обывателей, комедийно обыгранный и шаржированный Аристофаном, привел в конечном счете к трагическому финалу, — правда, этот переход от смешного к печальному длился довольно долго, около трети всей сократовской жизни.
Уже у Аристофана в утрированной форме встречаются основные пункты будущего обвинения — безбожие и развращение молодежи. Для Аристофана, как и для будущих обвинителей, Сократ — софист и натурфилософ, сторонник опасных нововведений, критик устоявшихся представлений и канонов, ниспровергатель порядков и законов афинского полиса. Критика Сократа, таким образом, началась и проводилась с позиций консервативной реакции против просветительства софистов, рационализма и нововведений философов, поставивших под сомнение почти все привычные и традиционные ценности и их религиозно-мифологическую основу.
Позиция Сократа, как мы видели, существенно отличалась от воззрений софистов, но народной молве, прежним и новым обвинителям, да и самим судьям, состоявшим из того же демоса и разделявшим те же предрассудки и предубеждения, было, конечно, не до философских, этических и гносеологических тонкостей расхождения Сократа с софистами.
Кроме того, между взглядами Сократа и софистов было и немало общего пафос просветительства, очеловечивания знания, демифологизация мира, жизни и мысли, дальнейший отход от мифа к рационально-логическим формам трактовки естественных и общественно-политических явлений, от мифологически ориентированного коллективного бессознательного к индивидуальному сознанию, критичность к сложившимся формам полисной жизни, ставка на обучение и воспитание как средство совершенствования индивидов и всего полиса. Предрассудок против софистов и Сократа, следовательно, состоял не только в отождествлении их взглядов, но и в приписывании последним огульно и чохом дурных мотивов аптиполисного инакомыслия.
И в других своих комедиях ("Птицы" — 414 г., "Лягушки"-405 г.) Аристофан не упускал случая еще раз высмеять "неумытого Сократа" и увеличивающуюся группу "сократствующих" молодых людей, увлеченных его болтовней и подражающих его спартански опрощенному образу жизни. Имя Сократа всплывает и в аристофановских нападках на Еврипида, находившегося под известным влиянием современной ему философской мысли, в том числе взглядов Сократа, с которым, согласно стойкой молве и легендам, он дружил и часто беседовал. В комедии "Лягушки", поставленной на афинской сцене вскоре после смерти Еврипида, творчество последнего как разлагателя народных нравов противопоставляется произведениям предшествующих трагиков Эсхила и Софокла, учивших народ истинной добродетели. Еврипид выведен в качестве наглого интригана, недостойными средствами домогающегося на том свете первенства среди поэтов. Беседы с Сократом и на этот раз, как говорится, пошли не впрок. Таков по существу смысл заключительного вывода этой комедии Аристофана.
Обращение античной комедии к Сократу свидетельствует о широкой его известности в Афинах по крайней мере уже в 20-е годы V в. до н. э. Более двух десятилетий "Сократ" сцены сосуществовал со своим реальным прототипом, усложняя, конечно, и без того трудную жизнь последнего. Насмешкам подвергался Сократ и в комедиях Каллия, Телеклида, Эвполида. Но его выводят в своих произведениях — чаще всего в облике мудрствующего чудака и оригинала, гордо и стойко переносящего свою бедность, человека бескорыстного и добродушного — другие комедиографы, которых особенно привлекали старенький плащ и босые ноги Сократа. Так, с явным сочувствием к его нужде и симпатией к его душевным качествам вывел Сократа Амейпсий в комедии "Конн" (423 г. до н. э.), где к философу обращены, в частности, такие слова: "Мой Сократ, ты лучший в узком кругу, но непригодный к массовым действиям, также и ты — страдалец и герой, среди нас?".
Но подобная хвала Сократу тонула, по всей видимости, в более интенсивной хуле — на сцене и в жизни. Такое соотношение "за" и "против" должно было настраивать официальных обвинителей Сократа на уверенность в легком успехе. Новые обвинители — податель официальной жалобы Мелет и поддержавшие его обвинение Анит и Ликон — лишь искусно использовали старую неприязнь против Сократа и разросшуюся клевещу на него, выбрав подходящее время и удобную форму для решительного удара.
Мелет был посредственным поэтом-трагиком, высмеянным современниками за бездарность. При "правлении тридцати" участвовал в преследовании неугодных властям лиц, в частности Леонта Саламинского. Сократ, отказавшийся от такой гнусной роли, на суде иронично аттестует Мелета как "человека хорошего и любящего наш город" (Платон. Апология Сократа, 24 b). Этот молодой честолюбец, решившись официально обвинить столь знаменитого человека, как Сократ, видимо, надеялся одним махом скомпенсировать свои неудачи в сфере Муз успехами на зыбком политическом поприще. Сократ, обычно воздержанный в своих оценках даже враждебно к нему настроенных людей, при характеристике Мелета прибегает к довольно сильным выражениям. "По-моему, афиняне, говорит Сократ о своем обвинителе, — он — большой наглец и озорник и подал на меня эту жалобу просто по наглости и невоздержанности, да еще по молодости лет" (Там же, 27 а).
О Ликоне, поддержавшем вместе с Анитом жалобу Мелета, известно лишь, что он подвизался — правда, без заметного успеха — на процветавшем в Афинах ораторском поприще. Зачастую от такого рода занятий афиняне в дальнейшем переходили к участию в политических делах. Плохой оратор в Афинах не мог считаться хорошим политиком.
Из обвинителей лишь Анит, богач и владелец кожевенных мастерских, был заметной и влиятельной фигурой. Фактически именно он был главным инициатором травли Сократа. Еще ранее Анит, озлобленный насмешками Сократа, побудил Аристофана высмеять его публично в комедиях. Так сообщает Диоген Лаэртский. По некоторым сведениям, сын Анита после встреч и бесед с Сократом стал холодно и неприязненно относиться к отцу. И Анит решил, что сына против него настроил Сократ.