Сокровенный смысл жизни. Том 2
Шрифт:
Далее Платон спрашивает: «Разве среди нас не найдется и тот, чья воля сильнее, чем у других, кто, сталкиваясь с болезнью, болью, опасностью или смертью, способен сохранять присутствие духа? Разве не найдется человек, обладающий глубокими знаниями и не отступающий перед трудностями?» Согласно Платону, такой человек, имеющий сильную волю, обладающий упорством и властью над самим собой, лучше всех контролирующий себя, и будет тем, кто способен править всеми остальными.
Таким образом, Платон рисует пирамидальную систему, в которой ничто не осуществляется экспромтом – ни справедливость, ни управление, ни изготовление обуви; пирамидальную систему, в которой учитываются природа и способности каждого.
Наша проблема заключается в том, что каждый делает, что ему заблагорассудится, зачастую не исполняя того, ради чего
Разве вы не встречали людей очень простых, необразованных, которые, едва освоив азы арифметики, начинали рассуждать о математике? Разве вам не известны случаи, когда дети, едва им купили скрипку или пианино, с легкостью осваивали технику игры на этих инструментах и даже начинали сочинять музыку? И, с другой стороны, разве вы не видели людей – таких, как я, например, – которые даже после многих лет обучения музыке едва способны найти на клавиатуре ноту «до»? Значит, одним людям дается легко что-то одно, а другим – что-то другое.
Организация пирамидальной системы тоталитарна (но не в нынешнем понимании этого слова, а восходя к слову totalitas, что значит «целостное, полное, всеобъемлющее»), она предполагает, что каждый посвящает себя тому, что он способен делать хорошо. Когда Платон говорит об этой изначальной тоталитарности, он подразумевает, что каждый занимается тем, что ему свойственно, и участвует в том, что у него получается лучше всего. Таким образом каждый делал бы то, что должен делать, что больше всего соответствует его возможностям, его природе, а не исходил бы из соперничества, конкуренции.
Конкуренция является самой бестолковой формой борьбы и самой бестолковой из войн; кроме того, она бесполезна!
Помните, экономисты прошлого века утверждали, что конкуренция среди производителей хлеба уменьшит цену на этот продукт? Но они не учли, что пекари могут договориться между собой и не снижать цен. Мы, живущие в XX веке, тому свидетели. Экономисты полагали, что каждый будет стремиться выпекать более дешевый хлеб, и благодаря конкуренции можно будет пройтись по булочным и выбрать хлеб по самой низкой цене. На практике же человеческий эгоизм приводит к тому, что пекари не конкурируют, а договариваются между собой и устанавливают цены на две, три, пять песет выше реальной цены. И все должны с этим согласиться, поскольку цены во всех булочных одинаковы. А если где-то цена ниже, значит, там меньше и вес хлеба.
Стало быть, эти древние нормы, которые в Греции две с половиной тысячи лет тому назад открыла и исследовала школа Платона, могут быть полезны и сегодня. Платон еще тогда предложил организацию общества по пирамидальной системе.
Материалист может возразить: «Но ведь люди, которые находятся внизу, должны нести на своих плечах тяжесть всей пирамиды!» Это не так! И Платон это хорошо объясняет. Пирамида не опирается на основание, она «висит», держась на своей вершине. В пирамидальной системе, в целостной системе платоников нет давления ни снизу вверх, ни сверху вниз, а есть напряжение, которое распространяется на весь механизм в двух направлениях, как если бы речь шла о струне. Внутри такой системы люди не ощущают на себе ее тяжести, а, наоборот, открывают возможность занять свое место в пространстве и в истории.
Рассматривая возможность осуществления этой системы, Платон говорит о различных формах правления. Он утверждает, что людьми должен править такой человек, который наиболее для этого подходит и, кроме того, обучен этому. Уже много раз я в шутку задавал вопрос, и, наверное, не будет лишним повторить его снова: к кому мне обратиться, если у меня болит печень? Предположим, что в зале присутствует врач. Что было бы лучше: рассказать ему о своих проблемах или же организовать по этому поводу собрание и этот вопрос обсуждать? Почему бы не поступать подобным образом и внутри демократической системы? Разве должны быть исключения? Быть может, следует объявить: «Тут заболел лектор, у него не в порядке печень. Почему она у него болит?» Может, надо всем собраться – и сверху, и снизу, и оттуда, и отсюда – и начать полемику: «Очевидно, это оттого, что он съел яичницу!» – «Нет, наверное, не поэтому…» Один кричит одно, другой – другое… Разве не будет более действенным обратиться к врачу и посоветоваться с ним? Подход, который мы применяем в медицинском случае, следует распространить и на все остальные.
Платон говорит: «Если мы плывем на лодке во время шторма, что лучше: чтобы за штурвалом стоял опытный капитан или чтобы того, кто поведет лодку, выбирали? Несомненно, лучше опытный капитан». В чем заключается наша проблема? Мы знаем, что для того, чтобы овладеть искусством врачевания, нужно изучать медицину, для знания химии – химию, но мы не понимаем, что для того, чтобы решать вопросы организации и политики, необходимо изучать и то, и другое. Допустим, я подойду к человеку, продающему на углу каштаны, и спрошу его: «Послушай, ты не знаешь формулу хлорида натрия?» Если он что-то знает, то ответит мне: «Пойди и купи соль!» Если же он ничего не смыслит в этих вопросах, то скажет: «Знаешь, я не химик. И нечего меня об этом спрашивать. Видишь, я продаю каштаны!» Но, предположим, того же продавца спросили: «Уважаемый продавец каштанов, скажите, как должен был президент такой-то страны или король Испании организовать правительство?» И вот тут следует быть готовым к пространной речи, поскольку он забывает о своем деле и считает себя вправе порассуждать: «Я думаю, что НАТО нужно сделать то-то… В Испании следовало бы… В Германии было бы хорошо…» Несомненно, он ничего в этом не смыслит, но его задели, и он говорит, говорит, говорит об этом без устали. Платон был против подобного: он считал, что для того, чтобы рассуждать о политике и организации, и то, и другое необходимо изучать. Школа Платона, в течение нескольких веков посвящавшая себя таким исследованиям, в качестве наилучшей предложила пирамидальную систему, не опирающуюся на основание, а «висящую» на своей вершине. Систему открытую, дающую в развернутом виде древний символ – звезду, эмблему святого Иакова, символ, о котором вы знаете больше, чем я; эмблему магии, той науки, которая способна совершать чудеса здесь и сейчас.
Пирамида соответствует горе, вулкану, она – огненный столб, символ справедливой организации людей, ибо внутри нее каждый занимает свое место; справедливой – ибо в ней нет места конкуренции; справедливой – поскольку должны быть те, кто продает каштаны и делает это хорошо, и должны быть те, кто правит и тоже делает это хорошо. Но Платон говорит: «Из двух людей: того, кто хорошо подметает, и того, кто плохо правит, – в глазах Бога, Справедливости и Истории лучше тот, кто хорошо подметает». Человек, продающий каштаны, предлагающий их по хорошей цене и хорошо знающий свое дело, лучше тех ученых, философов и политиков, которые не знают своего дела и плохо его исполняют.
То, к чему мы стремимся, – это не мир ученых, философов или политиков. Нет, друзья. То, к чему мы стремимся, – это мир Добрых Людей, делающих то, что они должны делать, и делающих это наилучшим образом.
Поэтому, вслед за Платоном, мы предлагаем воссоздающую целостность пирамидальную систему.
Мадрид, 1975 г.
X. А. Ливрага
Порядок и хаос
Лекция
Сегодня мы будем говорить о хаосе и о порядке. Во всем мире, во всех древних религиях и воззрениях существовало объяснение такого понятия, как хаос.
Например, в «Теогонии» Гесиода мы видим, что хаос породил всех богов, то есть из хаоса происходят все известные нам греческие божества – от громовержца Зевса до Гекатонхейров, имеющих много форм.
В Китае хаос изображали в виде круга или яйца, из которого возникает все – возникает из пустоты этого круга, из окружности, точнее даже, из нефритового кольца, которое вы много раз видели в музеях.
В Древней Индии говорится о великих циклах хаоса – Пралайях либо Маха-Пралайях. В течение Маха-Пралайи спит жизнь, спит все, и, согласно древним книгам, не существует ни моря, ни земли, ни звездного неба. Более древние тибетские тексты, например, созданная еще до Будды Книга Дзиан, говорят о том же. Вначале не существовало ничего, все было в состоянии ожидания; две первопричины, как своего рода первая пара, зачинают всё: Пракрити, или Мулапракрити (первичная материя), и Пуруша (дух).