Сокровища баронессы фон Шейн
Шрифт:
Приехав в отдел, Андрей первым делом отправился к Борисычу. Эксперт, толстый, потный, щелкая пальцами-сардельками, покрытыми черными волосками, возбужденно принялся рассказывать:
– Андрей, это не самоубийство, с чем тебя и поздравляю. Кому, как не тебе, известно, что, если человек решил повеситься, он дотрагивался до веревки и на его руках должны остаться волокна.
– Бывает, что волокна появляются оттого, что покойник перед смертью пытался сопротивляться и хватался за веревку, – проговорил Андрей, зная, что Борисыч учел и это.
– В таком случае, как тебе известно, на руках покойного должны остаться следы борьбы, – парировал эксперт, улыбнувшись. – Признайся, Андрюша, ты сказал это для красного словца.
– Чтобы разговор поддержать, – усмехнулся Потапов и помрачнел. – Значит, все-таки убийство. Я-то думал: «Как спокойно началось лето». А оно вон как…
Борисыч сочувственно развел руками:
– Се ля ви, как говорят французы. Кстати, у вас есть подозреваемые, господин следователь?
– Шутишь? – буркнул Потапов. Будкин, видя расстроенное лицо коллеги, поспешил выпалить вторую новость.
– А ведь я тебе не все сказал, – сообщил он радостно и взял со стола ключ, вытащенный из двери убитого. – Мне удалось разглядеть на этом, с позволения сказать, инструменте круглые бороздки. Знаешь, от чего они?
– Дубликат? – предположил Андрей.
– В том-то и дело, что нет. – Эксперт потирал руки. – Это уистити. Помнишь такой инструментик?
– Отчего ж не помнить? Помню. – Андрей не лукавил. Правда, он давно не встречался со случаями использования уистити, инструмента, изготовленного преступниками для отпирания замков. Этот инструмент выглядел как щипцы с полукруглыми и удлиненными концами, иногда с насечками на внутренних поверхностях. Раньше, в двадцатом веке, уистити был незаменим. Преступники захватывали им конец ключа, оставленного хозяином в запертом изнутри замке (бедняга думал, что так безопаснее) и поворачивали его. Разумеется, дверь открывалась, гостеприимно впуская их в квартиру.
Когда-то Потапов с удивлением узнал, что своему названию щипцы обязаны маленькой обезьянке из Южной Америки, пальцы которой были вооружены когтями. Может быть, они напоминали воровской инструмент? Впрочем, у бандитов всегда была хорошая фантазия.
– Это подкрепляет версию об убийстве, – добавил Будкин, несмотря на то что в том, что это именно оно, ни он, ни Андрей не сомневались. – Чайку хочешь? У меня хороший, цейлонский.
– Где ты хороший чай-то отыскал? – съехидничал майор. – Такой днем с огнем ни в одном магазине, даже фирменном, не найдешь. То ли дело в советское время. – Он улыбнулся. – Теща моя постоянно вспоминает, какой в Советском Союзе был чай. Даже грузинский, на который все косо смотрели, не сравнить с тем, что продают сейчас. Мы с Ириной самый дорогой берем, все равно пить невозможно.
– Вот поэтому я и предпочитаю в пакетиках, – сказал Борисыч, выключая булькающий электрочайник. – Ну как, составишь компанию? У меня и печенье хорошее есть.
Андрей покачал головой:
– Спасибо, дорогой, только у меня дел по горло. Я еще не докладывал начальству про наш труп. Представляешь лицо Петровича? Он не обрадуется, это точно.
– Наверняка, – согласился эксперт, представив суровое лицо полковника Котельникова, мечтавшего о генеральских погонах и
Глава 7
– Мишель, вы не шутите? Ваши родители действительно не станут препятствовать нашей свадьбе? – Они сидели в саду на скамейке, с серого неба вместо пушистого снега сыпалась какая-то мокрая крупа, но влюбленные ничего не замечали. Взгляд черных глаз Оленьки жег Мишеля, наполнял его каким-то сладостным чувством, и он страстно желал заключить ее в объятия. До чего же красива его избранница! До чего умна и образованна! Став его женой, она будет блистать в светских салонах. Он осыплет ее драгоценностями, мать наверняка подарит фамильные бриллианты, которые передавались по наследству в их семье.
– Не шучу, дорогая, – молодой человек нежно провел по розовой щечке, – чтобы вы не сомневались, они приглашают вас в гости. Да, да, сегодня на ужин. Мама спросила, что вы любите, но я заверил ее, что вы будете рады всему. Правда здорово, что они не стали чинить нам препятствия? Впрочем, – он гордо выпрямился, – никакая сила не заставила бы меня отказаться от вас. Не поверите, но я уже планировал бегство. Мне известны случаи, когда влюбленные бежали и венчались в какой-нибудь сельской церкви: нужно было только заплатить батюшке. А потом они бросались к ногам родителей – и те уже не думали об их разлучении.
Гладкий лоб Оленьки прорезала тоненькая, как ниточка, морщинка.
– Но это неправильно, – тихо сказала она, – это нехорошо. Так в приличном обществе не делают. И потом, не представляю, как бы я жила без благословения ваших родителей. Я постоянно чувствовала бы, что им не мила. Это мешало бы нашему счастью.
– А мне бы ничего не помешало, – усмехнулся Мишель и сжал ее руку. – Жаль, что придется ждать полгода. Я бы хотел назвать вас своей женой уже завтра.
– Полгода! – Оленька улыбнулась одними уголками губ, чтобы подбодрить возлюбленного. Такой срок ей казался очень долгим. – Впрочем, что стоит подождать полгода? Я не мыслю без вас своей жизни. А что такое полгода по сравнению со всей жизнью?
Мишель сжал ее ладошку:
– Вы правы. Тогда, умоляю, пойдемте к нам. Родители ждут. И помните: вы не можете им не понравиться.
– Я все сделаю ради вас. – Она сверкнула черными глазами и оперлась на его руку.