Сокровища Чёрного Монаха
Шрифт:
– Да что вы говорите?
– хитро прищурился дед.
– Они вам сами об этом сказали?
Мы с Маркизом переглянулись и нехотя покачали головами.
– Мы сами слышали, как бригадир говорил монаху, что есть покупатель, с которым нужно встретиться в кафе. Он говорил, что покупатель готов купить картину, нужно договориться о цене.
– А кто сказал, что эта самая картина - "Бобыль"?
– нетерпеливо переспросил настырный дед.
– Никто, - вздохнул я, понимая, куда клонит дедушка.
– При нас они
– Ну вот, - развел руками дедушка.
– Сами видите. Что же мы скажем милиции? Приезжайте, обыщите чужую квартиру, там хотят продать какую-то "вещь". А если они речь идет о какой-то их собственной картине? Или вообще о чем-то другом? Вы же даже не уверены, что у них покупают именно картину. С такими уликами никакой прокурор разрешение на обыск не даст...
– Но они же продадут "Бобыля" иностранцу!
– воскликнул я.
– А ты видел у них эту самую картину?
– насупился дед.
– Ну вот и помалкивай. Пока своими глазами не увидим краденое, мы не имеем права их в чем-то обвинять.
– Значит, в милицию мы звонить не будем?
– упавшим голосом спросил Колька.
– Обойдемся без милиции, - решительно поднялся с кресла дед.
– Что-то мне здесь самому не нравится. Попробуем завтра понаблюдать за квартирой. А там видно будет. Только смотрите! Без меня ни шага, ни звука!
Дедушка заставил нас подробно рассказать, где живет бригадир, потом ушел. Вернулся только к вечеру. Оказалось, он успел съездить к Аленке в больницу, отвез ей сока. В палату его не пустили, но он видел ее в окошко. Потом дедушка побывать возле дома, где жил бригадир и составил подробнейший план подъезда, самого дома и всех проходных дворов вокруг него. Весь оставшийся день он строго втолковывал нам с Колькой, что нужно делать, и, главное, чего ни в коем случае делать не нужно. Вечером он заперся в другой комнате и долго куда-то звонил.
На следующее утро дедушка поднял нас рано, заставил одеться понаряднее, зачем-то повесил на шею Кольке фотоаппарат, и мы отправились к дому бригадира.
Перед уходом он еще раз предупредил нас:
– Учтите! Мы не в "казаки-разбойники" играть идем! Мы только наблюдаем и больше ничего. Без моей команды - ни звука, ни шороха. Ясно?
Мы так старательно закивали, что у меня даже шея заболела. Дедушка недоверчиво хмыкнул, но промолчал. Перед тем, как запереть дверь, дедушка потрогал рукой косяк.
– А почему ты всегда, когда уходишь, косяк трогаешь?
– спросил я.
Дедушка заворчал что-то неразборчивое, завозился с ключом и только выйдя на улицу, смущенно пояснил:
– Мы, сыскари, народ немножко суеверный. У нас у каждого свои приметы есть. У кого-то пиджак счастливый, кто-то через порог с правой ноги шагает. А я вот косяк трогаю, вроде как, чтобы домой вернуться. Глупости это, конечно.
Он еще больше засмущался, и понесся вперед, заложив руки за спину. Мы едва успевали за ним.
В подъезде бригадира мы поднялись на третий этаж и устроились на подоконнике в лестничном пролете. Как раз над нужной квартирой. Дедушка расстелил газетку, разложил бутерброды, и мы поняли, зачем он заставил нас одеться нарядно.
Жильцы, спускавшиеся по лестнице, при виде двух нарядных мальчишек с фотоаппаратом должны были думать, что мы - туристы, нагулялись по Москве и забежали в подъезд перекусить.
Впрочем, предосторожности были излишними. Дом словно вымер. Мы промаялись в подъезде часа два, но ни одна дверь не открылась. Колька от скуки налег на бутерброды, которые стали так стремительно исчезать, что дедушка вмешался:
– Ты бы, брат, пореже, что ли, заглатывал. А то всю нашу конспирацию уничтожишь.
– Что же мне теперь - голодной смертью скончаться?!
– выкрикнул Колька.
На наше счастье крикнул он с набитым ртом, поэтому вопль получился приглушенным, но я все же дал ему тычка в бок, а дедушка сердито погрозил пальцем.
– Ты, дружок, стой спокойно, - проворчал он.
– И не ори. Слышишь, как здесь тихо? Не забывай, каждый громкий звук в квартире слышно. А нам еще стоять и стоять здесь.
– И долго?
– жалобно скривился Неукротимый Маркиз, который терпеть не мог бездействия.
– Это ты у них спроси, - дедушка показал пальцем вниз, на квартиру бригадира.
– Сколько нужно, столько и будем стоять. Иногда сутками в засаде сидят. А вот воды ты зря столько выпил, здесь туалетов нет, а на улицу я тебя не выпущу.
– А я уже хочу!
– испугался Колька.
– Что же мне делать?
– Что, что, - передразнил его дедушка.
– Беги наверх, посмотри, может там чердак есть. Только на цыпочках!
Колька кивнул и крадучись, по стенке, пошел вверх по лестнице. Не прошло и двух минут, как внизу хлопнула дверь, и кто-то стал быстро подниматься. Я сунулся было к перилам, чтобы заглянуть вниз, но дедушка перехватил меня за плечо и оттащил назад.
Шаги замерли под нами, раздался приглушенный звонок, загремели запоры, и дверь открылась.
– Господин Дорофээф тут живет?
– спросил мягкий баритон с акцентом.
– Тут, тут, - прогудел Черный Монах.
– Проходите, не стойте.
Дверь прикрылась.
– Не заперли, - прошептал я.
Дедушка, который тоже напряженно вслушивался, кивнул. Он тихо спустился, сделав мне знак оставаться на месте. Я свесился через перила. Дед приник ухом к шели. Потом огляделся и осторожно потянул дверь на себя. Она без звука приоткрылась, и дедушка проскользнул внутрь.
Я постоял с минуту и на цыпочках скатился вниз. Дверь так и осталась незапертой, и я шагнул в темноту. Тут же натолкнулся на дедушку, который бесшумно стукнул меня по затылку за самоуправство.