Сокровища Массандры
Шрифт:
— Я готова, пойдем. — Майя нервно улыбнулась и встала со скамейки.
На улице Гагарина Макс поймал машину, идущую в центр.
— Шеф, нам в ломбард нужно, — без экивоков заявил Макс, узрев за рулем потрепанной «Волги» пожилого насупленного мужика.
— В ломбард — тридцать гривен, — установил цену таксист-мизантроп.
— Там расплатимся, — сказал Макс. — Девушка сходит, я в машине посижу.
Водила кивнул.
Верещагин забросил поклажу на заднее сиденье, чтобы в случае чего ее можно было схватить и дать деру, сам расположился впереди. Бомбила ткнул рукоятку переключения передач, скрежетнули шестерни, «Волга» взвыла и отчалила от тротуара. Ехали недолго.
— Вот ломбард. — Таксист с заметным интересом посмотрел на Макса и указал на вывеску.
— Я сейчас, — пискнула Майя, открыла дверцу и зацокала каблучками к ломбарду.
— Последние сережки закладывает, чтобы вернуться, — сообщил водителю Макс, хотя тот не спрашивал.
— Приезжие? — поинтересовался шофер.
— Из Витебска, — сказал Макс.
— Я вижу, что не загорели.
— А вроде старались.
— Вроде… В роте, — непонятно к чему буркнул таксист.
Майю ждали десять минут. Она выпорхнула из скупки с видом человека, сделавшего общественно полезное дело.
— Все нормально? — осведомился Макс.
— Да, милый.
— Тогда на вокзал.
Таксист тронул машину. Проехали, развернулись.
— Ой, это не вы колечко потеряли? — Майя нагнулась и подняла выкатившийся из-под сиденья перстень-печатку. — Смотри, милый.
— Ого, — повертел в руках находку Макс.
— Ну-ка, — оживился водила. — Дай глянуть.
— Кто-то обронил. Пассажир, наверное, — щебетала Майя с заднего сиденья.
— Знаю, чей это перстень, — заявил водитель. — Это кума моего. А он-то искал.
— Ага, — скептично хмыкнул Макс. — Пьяного небось подвозил. Ого, проба!
«Волга» приткнулась к тротуару.
— Говорю, друга моего перстень. Дай сюда!
Водила развернулся всей тушей к Максу и попытался отобрать гайку, но ловкий мошенник стремительно отвел руку, и лапа жадного таксиста схватила пустоту.
— Ты чего, дядя, уху ел в атаке? — возмутился Макс. — Чего на людей кидаешься? Никак грабил кого-то в тачке, да? Небось пьяного шмонал, а он проснулся, когда ты у него гайку с пальца намыливал, вот ты и скинул ее под сиденье.
Водила замер, испуганно вытаращился на наглеца и сдулся.
Сам того не зная, Макс угодил в болевую точку, как удачно попадает боксер, роняя на пол противника.
Иван Михайлович Пидоренко прожил жизнь тяжелую и опасную. Тяжелой она была по причине фамилии, за которую его прочно задразнили в школе, а потом гнобили в армии, что сделало Пидоренко мнительным и нелюдимым. Опасной она стала после службы, когда Иван устроился в таксопарк и принялся обирать захмелевших клиентов.
Однажды декабрьской ночью Пидоренко ангажировали ехать в Белогорск. Возвращаясь, он подхватил на окраине пассажира. Подгулявший интеллигент в дорогом драповом пальто и каракулевой шапке пирожком желал в Симферополь. Иван Михайлович потребовал показать деньги, есть ли, хватит ли расплатиться по счетчику. Интеллигент раскрыл портмоне и махнул фиолетовым веером четвертаков. Сердце таксера бешено застучало. «Не меньше тысячи», — сообразил он.
Ночь была темная, трасса была пустая. «Кусок, — думал Пидоренко. — Целый кусок!» Проехав Цветочное, он покрутил рулем, завилял и съехал на обочину.
— Колесо прокололи.
Пидоренко вылез и открыл багажник. Достал домкрат, монтировку.
— Слышь, друг, — обратился он к пассажиру. — Пособи, а то до утра валандаться будем.
Интеллигент охотно присоединился к настоящей мужской работе.
— Вот здесь подержи.
Пидоренко приладил домкрат у задней арки, указал, как именно надо удерживать шаткий инструмент обеими руками, а, когда интеллигент опустился на корточки и занялся делом, таксист поднял с головы шапку-пирожок и со всей силы треснул по темечку монтировкой.
Шапка, бумажник и часы перешли в собственность водителя, а пассажир откочевал в сугроб за шеренгу пирамидальных тополей.
В бумажнике оказалось тысяча двадцать семь рублей и немного мелочи. В милицию никто не заявил. Слухов о трупе возле Цветочного тоже не появилось, из чего Пидоренко сделал вывод, что ночь была не слишком морозная, а удар не слишком сильный, но удачный, раз память напрочь отшибло.
Больше Иван Михайлович грабежами не занимался, хотя не упускал случая пошарить по карманам впавших в алкогольное беспамятство пассажиров.
Своих клиентов Пидоренко не жалел и особенно не любил приезжих.
Макс пристально смотрел на водилу недобрым взглядом.
— Остынь, дядя, — осадил он. — Не умеешь воровать, умей делиться. Гайку нашли мы, значит, половина наша. Давай в ломбард свезем и деньги попилим?
Он взвесил печатку в руке.
— Граммов десять, пятьсот восемьдесят третья проба, — присмотрелся он к клейму. — Давай мы у тебя ее купим по сто пятьдесят гривен за грамм? Бабки пополам, тебе причитается семьсот пятьдесят гривен.
— Хлопец, давай я у тебя ее куплю. — Водила зашарил по карманам, выгребая выручку. Набралось почти триста гривен. Должно быть, бомбил всю ночь. — Вот. Ща домой заедем, я наберу.
— Да мне без разницы, — уступил Макс. — До вокзала нас потом докинь бесплатно.
— Договор!
Таксист завел тачку и мигом домчал до проспекта Кирова. Вытащил ключ, рысцой потрусил к подъезду.
— Без лоха жизнь плоха, — тоном утомленного демиурга констатировал Макс, откидываясь на подголовник.
Водитель принес деньги, пересчитал, обменял на печатку. Сделка свершилась.
— Теперь на вокзал, — напомнил Макс.
— Точно десять грамм? — Таксист вертел в руках перстень. Разглядывал пробу. Наконец надел на палец и повернул ключ. Насупленность его сгинула без следа.
— Десять. Может, чуть больше. В конце концов, это халява. Расценки на золото ты сам знаешь, — лениво ответил мошенник. Он аккуратно сложил деньги и спрятал пачечку в нагрудный карман.
Цены таксист знал. По его прикидкам, гайка стоила две тысячи гривен. Он высадил ушлую парочку на Привокзальной площади и, когда они отошли, плюнул им вслед.
— Вот теперь надо ныкаться, пока терпила не обнаружил, что мы ему рандоль впарили. — Макс лицемерно вздохнул. — Цепура ушла, гайка ушла, с этими скупщиками совсем без украшений остался. Все хотят на рубль пятаков, ослы.
Жулики нырнули под хладные своды вокзала и поспешили к кассе.
— Два до Санкт-Петербурга на завтра, какие есть? — выпалил Макс, когда дошла очередь.
— Что вы, молодой человек. — Кассирша едва сдержала смех. Постучала по клавиатуре.
Дата повергла Макса в отчаяние.
«Через пять дней! — ужаснулся Макс. — Мы запалимся по-любому».
— Я заплачу… сколько нужно, — доверительным тоном пробормотал он, наклонившись к самому окошку.
— Молодой человек, — укоризненно сказала кассирша. — На завтра билетов нет. Если нужно срочно, подойдите перед отправлением поезда, может быть, кто-то сдаст.
— Спасибо. — Макс потерялся. — Я подумаю.
Они отошли от кассы, волоча поклажу.
— Билеты до Петербурга? Могу помочь.
Щуплый армянин вырос словно из-под земли.
— Два на завтра, на одиннадцать тридцать семь, — сказал Макс.
— На завтра очень сложно достать. Тройной тариф, — заявил посредник.
— Годится.
Мошенник, у которого земля под ногами горела, был готов на все.
— Давайте документы.
Армянин забрал паспорта и юркнул в толпу, за которой виднелись двери служебного входа.