Сокровища Морана
Шрифт:
Где он сейчас? Быть может, наблюдает за ними с вот того холма и голова Токвара под прицелом его арбалета? От этой мысли великану стало слегка неуютно. Он не боялся смерти, но чувствовать себя в роли дичи, а не охотника, очень не любил.
После короткого совещания новоявленные союзники отправились в путь и незадолго до заката прибыли в Тан-Рион уже без всяких приключений.
Своих гостей архиепископ провел по тайной лестнице в собственные покои подальше от любопытных глаз челяди и устроил их в отдаленной комнате - личной молельне. Затем де Синто с наслаждением освежился в серебряном тазу и велел принести побольше еды, так как не ел с самого утра. И это была чистая правда. Да и гости явно проголодались.
2 2 . Атавия. Центральный Тан-Рионский госпиталь
Вилье разглядывал в зеркале темно-розовый шрам, который пересекал лоб. Утром ему сняли повязку, но ухо все еще было зафиксировано липкой сеткой. Линия шрама выглядела тонкой и аккуратной, и когда она побелеет, то действительно станет малозаметной. Повязка на руке теперь охватывала только мизинец и безымянный палец. Шрамы на тыльной стороне ладони тоже уже затянулись, но все еще были неровными и багровыми. Доктор Тресс пообещал через день снять основную часть громоздкого аппарата на колене, а еще через день выписать Дарриэла. Он ожидал этого момента с нетерпением, но все просьбы ускорить процесс разбивались о железное "нет" врача.
Внезапно в лицо мужчины снова дохнул ледяной ветер. Из глубины зеркала на него смотрело совсем другое отражение. Это был он, Дарриэл, но моложе лет на пять. Темные волосы свободно рассыпались по плечам, шрам выглядел просто уродливо, а простая белая футболка вдруг превратилась в просторную рубашку. Воротник с кружевной отделкой, множество складок по плечу и окату рукава - явно старинный фасон.
Вилье протер глаза. Отражение в зеркале стало обычным.
– С ума я схожу, что ли? Этого не хватало!
Дарриэл задумался. Рассказать доктору? Закроет в палате еще на несколько дней. Нет, не сейчас.
Вечером Нерд принес собранные материалы, которые предстояло тщательно изучить, и привел профессора Соннера, как и обещал. Знаменитый историк оказался высоким худощавым мужчиной лет шестидесяти с фанатичным блеском в глазах и аккуратно зачесанной назад гривой седых волос. Он напоминал старого тощего льва.
Поскольку полиция ничего нового по ходу расследования сообщить не могла, Эттер быстро откланялся. Дарриэл предложил профессору присесть к столу и сам устроился рядом на стуле, вытянув зафиксированную в колене ногу.
– Давно хотел с вами познакомиться, господин Вилье, - хриплым голосом начал профессор.
– Взаимно, - слегка наклонил голову Дарриэл.
– Вся надежда на вас. Местная полиция мало смыслит в исторических и культурных ценностях.
– Преступление есть преступление. Но, правда ваша, поиск похищенных исторических ценностей или произведений искусства имеет свою специфику.
– Есть версии?
– А у вас?
Профессор усмехнулся.
– Увы, даже не могу представить, как удалось вынести меч. Выйти можно только через калитку, а там стоит рамка металлоискателя. Да и охрана увидела бы.
– А если парни спали или резались в кринс?
– Так видеокамеры!
– А стереть запись не так уж и сложно.
Соннер покачал головой.
– Вам, конечно, виднее. Я не специалист. Но на мой дилетантский взгляд меч, скорее всего, спрятали где-то в музее, а уже днем спокойно вынесли под одеждой или в сумке.
– А как же металлоискатель?
Соннер пожал плечами.
– Тогда ума не приложу.
– Лучше скажите, как смогли открыть витрину.
Профессор недовольно свел брови.
– Меня подозреваете? Да если бы я хотел продать Хелиард, то сделал бы это сразу, как только его нашел. И не стал бы рассказывать широкой общественности об этом открытии.
– Тогда бы меч столько не стоил. Национальная реликвия ведь будет подороже, чем просто любопытный раритет. Да и прославиться хотелось, - прищурившись, Дарриэл наблюдал за реакцией Соннера.
Лицо профессора пошло багровыми пятнами, он вскочил, уперся руками в стол и навис над Вилье, грозно сверкая глазами.
– Да как вы смеете! Я...
– историк едва не задыхался от возмущения.
– Я всю жизнь положил! Я этот музей на своем горбу... Сколько лет! На жалкие гроши! Да как вы только могли подумать!
– Ради Бога, успокойтесь! И простите!
– Дарриэл выставил вперед раскрытые ладони в знак примирения.
– Простите великодушно. Я должен был проверить вашу реакцию.
– Вот как!
– эта попытка утихомирить возмущенного ученого только подлила масла в огонь.
– Психолог недоделанный! Щенок!
– Простите еще раз, профессор. Но это было необходимо. У вас свои методы исследования, у меня - свои.
Все еще злой Соннер сел на место.
– Никогда не любил полицейских, - проворчал он.
Вилье миролюбиво и виновато улыбался.
– Нас мало кто любит.
– И что, позвольте спросить, вы установили, спровоцировав меня таким образом?
– саркастически спросил он.
Дарриэл вздохнул.
– Не могу сказать, что исключил вас из списка подозреваемых, но кое-что для себя прояснил.
– И на чем, скажите на милость, основаны ваши подозрения?
– ядовито, но уже более спокойным тоном поинтересовался Соннер.
– У вас был мотив и возможность.
– Мотив?
– фыркнул историк.
– И какой же?
– Деньги. Вы же сами сказали, что всю жизнь работали за гроши.
– Ну, знаете ли, молодой человек!
– снова возмутился ученый.
– Скажите, профессор, а не могло ли случиться так, что кто-то снял слепок с вашего ключа?
– быстро отвлек его Вилье.
– Исключено!
– А если хорошо подумать? Не торопитесь. Ведь вы понимаете, насколько это важно.
– Если хорошо подумать, то исключено тем более, - заявил Соннер.
– В этом замке есть один секрет, который знаю только я. Никто другой витрину открыть не может, даже если получит ключ.