Сокровища Валькирии. Книга 1
Шрифт:
Он навел в салоне порядок, вымел все, что уже не годилось в пищу, и отстегнул от стены кровать. Эти бытовые, домашние хлопоты окончательно привели его в чувство, лишь пошумливало в ушах да жгло ладони с полопавшимися пузырями. Он закрыл задние дверцы, кое-как, на живую нитку, выправил замок, для верности заложил на «кривой стартер» – заводную рукоятку. Он боялся, что после каменного мешка у него появится боязнь замкнутого пространства, но близость зверя растворила опасения, и теперь хотелось обезопасить себя этим пространством. Привычное восприятие жизни возвращалось вместе с чудовищным, зверским голодом. Сдерживаясь, он положил на стол сухари, поставил бутылку водки и выбрал банку поцелее – завтра нужно провести ревизию и выбросить все, в которые попал воздух, иначе отравление обеспечено. Из рюкзака вынул фляжку с водой из подземного озера, нож и стал вскрывать консервы…
То, что он увидел на банке, на какое-то время притупило даже чувство голода. На крышке был четкий отпечаток зубов, только не медвежьих, а человеческих, которые нельзя ни с чем спутать. Он сорвал этикетку – на боку виднелись следы зубов нижней челюсти. Русинов включил фонарь и рассмотрел жесть в косом свете: сомнений не было – банку грыз человек! Он перебрал в коробке все более или менее целые банки и на семи обнаружил те же следы.
Ровные углубления передних зубов, чуть глубже – клыки и почти прямая и мелкая цепочка нижних…
Он подтянул к себе карабин, проверил патроны в магазине, один загнал в ствол и поставил на предохранитель. Потом попробовал сам укусить банку, сдавил челюстями со всей силы – следы остались едва заметные…
Кто это? Зямщиц? Или… снежный человек? Как же сразу не пришло в голову – зверь не унесет плакаты с эротическими снимками!
Но кто же тогда снял трамблер с проводами? Ведь открутил гайки, значит, лазил в инструментальный ящик, брал ключи… И не тронул водку?! Сумасшедший, невменяемый Зямщиц не станет выводить из строя машину, причем профессионально, со знанием дела. Снежный человек, если это не плод романтической фантазии, тоже… Или здесь побывали люди и в здравом рассудке, и в больном, и еще с сознанием вообще не сформировавшимся?
В любом случае кто запирал дверь, тот и снимал трамблер.
Он потушил в салоне свет – сидишь, как на эстраде! – и, озираясь в темные окна, стал есть. Водку выпил прямо из горлышка, полбутылки, – не заметил, что много. Хмель ударил в голову почти мгновенно. И сразу стало наплевать на медведя, но Зямщица, на снежного человека и на того, кто в здравом рассудке и трезвой памяти охотился за ним, как за хищным зверем. На ощупь он достал банки, вскрывал их ножом и ел вволю, ложкой, не жалея и не смакуя. Потом напился воды из недр Кошгары, обнял карабин и мгновенно заснул.
И спал без сновидений, без зрительных и слуховых галлюцинаций, как только что народившийся на свет и еще не познавший окружающего мира.
Проснулся же на рассвете оттого, что качалась машина и стучала, выгибаясь, заводная рукоятка в дверце. Кто-то невидимый с невероятной силой рвал ее, шумно переводя дыхание. Занавески на окнах пропускали слабый утренний свет. Русинов снял карабин с предохранителя, осторожно встал и отодвинул стволом занавеску на стекле задней дверцы…
В полуметре за окном различил лишь вздыбленную копну шерсти (или волос?) на опущенной голове, черную, мохнатую руку и такое же плечо. Это чудовище со зверской упрямостью выламывало дверцу!
«Летающие тарелки» можно было запускать с помощью лазера. Но чтобы сыграть такую силу, нужно было ее иметь…
Русинов резко отдернул занавеску – существо было человекообразное! Из шерстяного лица проглядывали лишь глаза, чистый нос и высокий лоб, прикрытый волосами. Обнаженное тело было покрыто редким курчавым волосом, с головы до пят!
Взгляды их встретились! Существо отпрыгнуло от дверцы, послышалось сдавленное, угрожающее рычание. Атлетические плечи и руки налились бугристыми мышцами, проступающими сквозь шерсть…
Русинов выстрелил в стекло, поверх головы чудовища. Колыхнулись лапы пихт, и все исчезло. Через мгновение ему показалось, что там и не было никого! Он встряхнул головой: что это? Галлюцинации? Сон? Нет же, заводная рукоятка в дверце дернулась! Он облегченно вздохнул. Значит, с сознанием все в порядке…
Теперь надо ждать – вернется или нет? Наверняка это существо вело дневной образ жизни, значит, приходило сюда вчера утром и сегодня явилось по старой памяти – к пище. Съесть банок пятнадцать тушенки, выпить десять сгущенки – надо иметь приличный желудок. Скорее всего, боится выстрелов! Потому что, увидев Русинова через стекло, встал в боевую позу. Вот тебе и снежный человек! Не домысел, не фантазия ищущих остренького людей.
Он отдернул все занавески и около часа сидел в салоне с карабином наготове. За хребтом уже взошло солнце, но туман по эту сторону заслонил и гасил его лучи. Надо было собираться в дорогу. Сидеть и охранять тут машину с остатками продуктов нет смысла. Он затянул в рюкзаке дыру проволокой, отобрал и сложил все целые банки с консервами – восемнадцать штук, сунул пакет с сухарями, несколько пачек чая, весь запас патронов и две бутылки спирта. Оставшиеся неиспорченные продукты утолкал в инструментальный ящик, а целую коробку измятых и пробитых банок положил возле открытой настежь задней дверцы. Пусть приходит и доедает спокойно и не доламывает машину. Потом он достал обе части карты «перекрестков», одну спрятал под обшивку в салоне, а другую, на промасленной бумаге, в масляном фильтре грубой очистки. Кровать с расстеленной на ней палаткой он снова пристегнул к стене и, вставив дополнительный болт, прикрутил ключом. С собой взял лишь спальный мешок и полотнище полиэтиленовой пленки.
Дверцы в кабину тоже на всякий случай оставил открытыми, чтобы не создавать трудности снежному человеку. А то ведь, разозлившись, повырывает с мясом и перебьет все на свете…
Уходил как в Кошгару – оглянулся лишь раз и пошел вперед, посматривая по сторонам и держа карабин наготове. Солнце наконец прорвало, прожгло туманную завесу и теперь приятно согревало левую сторону лица: после ночного дождя было прохладно, и густые молодые пихтачи у дороги знобко посверкивали влагой. Он давно не делал длительных марш-бросков – в Институте с места на место перебрасывали вертолетами, которые предоставлялись по первому требованию из гражданской и военной авиации. Пешие переходы обычно делали, когда шли с рекогносцировкой местности, где надо посмотреть и пощупать каждую пядь земли.
На первых километрах Русинов разогрелся, перепотел и, когда мышцы освободились от лишней влаги, почувствовал их упругость и силу. Правда, на этих километрах, озираясь, натер себе шею о воротник куртки. Снежный человек не появился. Возможно, по природе он был не агрессивен и нападал лишь в крайних случаях, когда сталкивался нос к носу с противником, как случилось утром. Это уже было хорошо: мог ведь и отомстить за захват им найденной пищи. Откуда ему знать, чья машина?..
И так незаметно перейдя в своих размышлениях к хранителям, к хозяевам положения в этом регионе Урала, он уже не мог больше оторваться от них. Неразумная часть природы, выпавшее звено в эволюции человека либо его тупиковая ветвь сейчас интересовали его меньше, поскольку в этом мире были вещи более загадочные. Незримо, неприметно для стороннего глаза существовали разумные, цивилизованные люди, объединенные необъяснимой целью – хранить сокровища. Эдакие скупые рыцари, стерегущие свое добро и обладающие странной притягательной силой, если к ним уходит экспедиция Пилицина в полном или неполном составе, уходит молодая девушка Лариса – дочь Андрея Петухова, профессиональные разедчики-нелегалы. Из каких недр появился и куда потом пропал Данила-мастер, спасший девочку Ингу Чурбанову и пообещавший через одиннадцать лет взять ее в жены, да еще спросить на это разрешение у Хозяйки Медной горы? Вот тебе и сказка. Откуда взялось предание о Хозяйке? Сочинил Бажов или опирался на легенды, существовавшие у жителей Урала? А легенды как всякое вещество земли: ничто не берется из ничего и не исчезает бесследно. Валькирия и Карна – одно и то же лицо. Карна и Хозяйка Медной горы одно и то же? Если да, то она – главная хранительница сокровищ и все ей подчинено здесь. Во что бы то ни стало нужно встретиться с Данилой-мастером! Он, рисующий знаки жизни и смерти, должен привести его к истине. Авега и Варга – старые хранители, старцы, монахи, закомплексованные люди… Данила же молод и романтичен. Только бы пришла Инга! Только бы не забыла сказку!