Сокровища Валькирии. Книга 1
Шрифт:
– Почему лежит? – насторожился он.
– Потому что ему сейчас очень плохо, – с горечью произнесла Августа. – Он болен, угнетен и сильно страдает…
– Ты гадала на картах? – спросил Иван Сергеевич.
– Нет, я не умею гадать на картах… Он приподнялся и навис над Августой, спросил жестковато:
– В таком случае скажи, откуда это известно? Она обняла его за шею и неожиданно предложила:
– Давай лучше споем? «Миленький ты мой, возьми меня с собой. Там в краю далеком стану тебе женой»… Что же ты, Ваня? Твоя партия! Ну, давай вместе! «Милая моя, взял бы я тебя. Но там в краю далеком есть у меня жена!» Ну?
Иван Сергеевич уткнулся лицом в подушку и замер. Августа гладила его по подрастающим колючим волосам и молчала. «Спрашивать бесполезно, не скажет… А такое ощущение, что она выдала ему какую-то тайну, без всякой для себя выгоды… Зачем она это сделала? Из каких соображений? И откуда у нее такая точная информация?!»
Он перевернулся на спину, привлек Августу к себе и, приподняв за волосы ее голову, произнес:
– Все понял! Ты – ясновидящая. Ты – настоящий экстрасенс.
– О да! – засмеялась она. – Я все вижу. Вот же, во лбу есть третий глаз! Хочешь, скажу, о чем ты думал сейчас?
– Хочу!
Августа нарочито закатила глаза к потолку – будто бы считывала информацию в пространстве.
– Ты думал: «Зачем она мне сказала, где Мамонт? Кто ее попросил так сказать? Откуда она знает, где сейчас лежит Мамонт?» Правильно?
В общем-то догадаться было нетрудно, и он согласился.
– А вот тебе и ответ! – шепнула она и проворно вскочила с кровати, ловко сдернула с себя сорочку и повернулась к нему спиной. – Помоги!
Иван Сергеевич подцепил одним пальцем нехитрый замочек бюстгальтера. Августа сняла его и подала:
– Возьми!
Он машинально взял изящный кружевной бюстгальтер и неожиданно заметил в его середине вплетенную в узор бумажную полоску. Осторожно извлек ее, развернул и мгновенно узнал почерк Мамонта!
«В бешеном движении мы останавливаемся и вспоминаем, как цветут цветы, вспоминаем матерей и болеем душой, так что хочется лечь и ни о чем не думать», – прочитал Иван Сергеевич.
– Отвечаю, чтобы не спрашивал, – предупредительно сказала Августа. – Сегодня утром эту записку мне передал милиционер. Который в будке у ворот. А ему – другой милиционер. И все.
– Откуда Мамонту известно, что я здесь?
– Вот этого я не знаю, Ваня, – призналась она. – Записку я прочитала. Кто тебе еще напишет, кроме Мамонта?
– Но почему ты решила, что он – в Гадье?
– О, Ваня! – зашептала она. – Ты забыл, что я работаю в фирме, которая занимается поиском арийских сокровищ. Поэтому я знаю немного язык. Гадья – бешеное движение!
Похоже, ее готовили специально для работы в этой фирме. Там, где обучают «постельной разведке», древне-арийский язык не преподают.
– Что бы я без тебя делал? – Он поцеловал ее руки.
– Ты признаешь, что я тебе помогаю? – удовлетворенно спросила Августа.
– Признаю.
– Я рада! Мне всегда хочется быть тебе полезной, – призналась она. – Угодить тебе, сделать приятное. А недавно я читала об уральских обрядах, и мне очень понравилось… Вот угадай, что?
– Не знаю… Наверное, свадебный обряд, – предположил Иван Сергеевич.
– О да! Но только одна деталь!
– Какая же?
– Когда жена снимает сапоги с мужа! – рассмеялась она. – А он кладет в них немного денег. Муж – господин и царь! Как хорошо быть женой царя!
Иван Сергеевич лежал, слушал и думал. Если сейчас она осуществляла разведочную операцию, если таким образом «разрабатывала» его, то была гениальной шпионкой и великолепной актрисой. Но все-таки очень хотелось, что-бы она была просто истосковавшейся по сильной мужской руке бабой…
Перед вылетом специально экипировались, как обыкновенные отдыхающие в горах горожане, – полуспортивная, полупоходная одежда, легкие рюкзаки, две пустые трехлитровые банки с крышками: купить в деревне меду и молока. И приземлились не в Гадье, а в пяти километрах от нее, на месте старого, заброшенного хутора. До поселка шли пешком по зарастающей дороге и первым делом отыскали магазин, купили шесть булок хлеба, бутылку водки и шампанского, спросили у продавца, где можно добыть меду и молока, и тут же какая-то старушка растолковала, у кого есть корова, у кого – пасека. Потом они вышли из магазина, но Иван Сергеевич ту же вернулся и, склонившись к продавщице, шепотом спросил, где можно купить хороший букет цветов, мол, у жены – день рождения и будет приятно в тайге, как в городе, получить цветы.
– Ой, и не знаю, – смутилась продавщица. – У нас цветов не продают…
– Может, где украсть можно? – подмигнул он. – Забраться в огород?
Шутка ей не понравилась, оглядела подозрительно: возможно, туристы уже лазили по огородам…
– Понимаешь, жена молодая, ветер в голове… До зарезу бы букетик надо!
– Лучше спросить, – посоветовала продавщица. – Может, дадут… На том краю старуха живет одинокая. Помногу цветов садит. Только она слепая и неприветливая. Не знаю, даст, нет… Любовь Николаевна зовут.
На улице Иван Сергеевич подхватил Августу и повел в край, куда было указано. Дом и палисадник с цветами они отыскали не сразу, а спрашивать лишний раз не хотелось. Августа осталась у палисадника, а Иван Сергеевич вошел во дворик, поднялся на крыльцо и постучал в незапертую дверь. За стеклом показалась худощавая, с грубым лицом старуха.
– Любовь Николаевна? – спросил Иван Сергеевич. Она приоткрыла дверь, оценивающе посмотрела на гостя и неожиданно протянула руку, ощупала его лицо, стриженую голову.
– Заходи.
Не задавая лишних вопросов, он вошел в дом и остановился у порога.
– Хотел у вас цветов спросить, – помялся он. – У жены день рождения сегодня…
Вдруг боковая дверь распахнулась, и на пороге очутился измученный, поседевший человек с горящими глазами. Узнать Мамонта было трудно…
– Ваня, – сказал он. – Какие на хрен цветы тебе. Не валяй дурака. Это тот самый, Любовь Николаевна.
– Да вижу, что тот самый, – проронила она.
– Я тебе когда телеграмму посылал, Вань? – с болью и укором, совершенно чужим голосом спросил Мамонт. – А ты когда явился?.. Я вот теперь заболел.