Сокровища Валькирии. Книга 1
Шрифт:
– Нет, меня обманули… Или я сам себя обманул, не знаю, не могу разобраться. Подвели к дверям, открыли – еще верил, надеялся, а как ступил за порог и пошел по залам – все и пропало. И вера, и надежда, и… Нет, только, пожалуй, любовь и осталась. Да и она вот исчезла…
Он сделал глоток из стакана, поморщился, отдышался. Иван Сергеевич терпеливо молчал.
– Как мальчишку меня обманули… Я ведь слово дал, отказался от всего! От своих гипотез, от убеждений… Теперь уехать должен отсюда навсегда, чтобы не раздражать гоев.
– А кто это – гои? – спросил Иван Сергеевич, чтобы поддержать разговор.
– Все, кто не изгои, – вздохнул Мамонт. – Гумилев их назвал пассионариями. Это когда они его наказали, чтоб не говорил лишнего. Видел мою старушку? Вот она и есть… Я ей по гроб обязан! Уговорила, чтобы оставили меня здесь до двадцать девятого августа.
– Почему именно до двадцать девятого?
– Ты что, забыл? – вытаращился на него Мамонт. – Инга же Чурбанова приедет! Ей восемнадцать исполняется.
– О да! – воскликнул Иван Сергеевич и умолк: навязчивый этот возглас прочно утверждался в мозгу и на языке.
– Хотя, возможно, и это напрасно, – сник Мамонт. – Ну приедет, встретится, а дальше? В эту пещеру я больше не ходок. Там мне делать нечего… А если еще Ольга не найдется, застрелюсь к чертовой матери. Я же больной стал, Иван. Эх, меня Авега предупреждал! Не ходи, не разрушай мечту!.. Нет, поперся, дурак! А там одно золото.
– Неужели одно золото?
– Ну, не одно!.. Камни там, алмазы в воде лежат… Да что толку?
– Что же ты, Саня, искал тогда столько лет? – усмехнулся Иван Сергеевич. – Сокровища есть сокровища. Хоть хазарские, хоть «Вар-Вар».
Мамонт аж подскочил – психика была неустойчивой, нервы шалили…
– Нет уж, Иван Сергеевич! Ты глухой, старый пень! Послушай, как звучит – со-кровища! Слышишь? Самое сокровенное!.. Да неужели это только золото?.. Не верю! – грохнул кулаком по столешнице и как бы сам испугался грохота. – Ну да, я подозревал… Но до самого конца чувствовал: что-то еще должно быть, кроме золота! Ну, что-то такое!.. Понимаешь? Какое-то другое богатство! Откровение, что ли. Ценности для разума! Со-кровище!
– Ты и сам не знал, что ищешь, – определил Иван Сергеевич. – Потому и сказать не можешь.
– Да, Вань, скорее всего, так и есть, – согласился он и залпом домучил стакан с водкой. – Знаешь, я в юности часто влюблялся с первого взгляда. Раз триста. Увижу – и наповал, а подойти робею. Потом хожу, ищу… И однажды, представляешь, нашел! Второй раз встретил!.. И подумал: а чего это я в нее тогда втрескался? Что в ней особенного-то? Да ничего. Вся любовь вмиг и пропала…
– Вот у нас с тобой и мужской разговор начинается, – похвалил Иван Сергеевич. – Гусарский, про баб…
– Но у меня факты есть, Вань! – шепотом воскликнул Мамонт, пропустив реплику мимо ушей. – Там в одном зале отдельно лежат сокровища Ивана Грозного. Ну, помнишь свою «Опричнину»?..
– Неужели они там? – Ивана Сергеевича отчего-то пробрал озноб.
– Да там, где им еще быть, – отмахнулся Мамонт. – Не в этом дело. Кучи золотых изделий, кожаные мешки с яхонтами, изумрудами… И знаешь, чего там не хватает? Самого главного!
– Чего?
– Библиотеки! – нервно засмеялся Мамонт. – А это было главным сокровищем Ивана! Вопрос – где она? Почему не вместе с золотом?
– Библиотека может быть и в другом месте, – предположил Иван Сергеевич. – Золото – к золоту. Книги – к книгам.
– Правильно! Но где они, книги?
Иван Сергеевич не ответил на риторический вопрос. Новость о сокровищах Ивана Грозного вышибла на какое-то время из контекста разговора. Слишком близко еще была «Опричнина»…
– Елки-палки, – тихо изумился он после паузы. – Вот она где оказалась… Казна опричнины, возможное могущество Руси, сверхимперия…
– Там, Иван, на самом-то деле есть чему подивиться, – проговорил задумчиво Мамонт. – Только вот книг – нет…
– Ну чему, например?
– Что – чему?
– Подивиться-то чему?
– А-а… Ну, есть там жертвенные чаши, какие-то огромные сосуды из чистого железа, золотая ладья, быки из листового золота… Работа, конечно, потрясающая… Оружие, доспехи, посуда… Там ведь целые завалы! Надо смотреть, изучать. Конечно, все это интересно… Все колчаковское золото там так в нераспакованных ящиках и лежит. Знаешь, и подобная бесхозяйственность, даже там. Все свалено в кучах, как металлолом в чермете. Мне старичок гой говорит: когда-то порядок был, следили, да лет двести назад сильный подземный толчок был, все и повалилось. А иную вазу с пола поднять да на камень поставить – человек пять надо… Но это так, оправдание. Золото партии как привезли, в гору свалили, так и лежит.
– Золото партии?
– Фашистской партии, национал-социалистской…
– Ты не заговариваешься? – со смехом спросил он.
– Сходи посмотри, если пустят. «Янтарная комната» тоже там.
– Кто же это привез?!
– Да гои и привезли, – отмахнулся Мамонт. – Вместе с Мартином Борманом… Но мне это понравилось, понимаешь? Это тоже факт – какое-то презрение к золоту!
– Мамонт, ты меня не разыгрываешь? – не поверил Иван Сергеевич.
– Что? – занятый своими мыслями, переспросил Мамонт.
– Неужели Борман оказался в России?
– Где же ему еще оказаться, если его прихватили вместе с партийной кассой?.. И умер тут, совсем недавно, в восемьдесят пятом, и похоронен, как изгой. Даже могилу показали…
– Кто же его прихватил с золотом?
– Да отстань ты со своим дурацким Борманом! – разозлился Мамонт. – Будто других проблем нет… Краевед нашелся, юный следопыт. Я тебе говорю, у гоев есть презрение к золоту, понял? Что это значит?
– А что это может значить? – Иван Сергеевич почувствовал, что немного уже отупел от новостей и информации.