Сокровища женщин Истории любви и творений
Шрифт:
– Это и я делаю. Только я не понимаю Адониса. Кто бы устоял на его месте?!
– Вы еще юны, мой друг.
– Ну уж не настолько, чтоб не ведать желаний, как Адонис.
Уилл взглядывает вдаль:
– Да, да, я помню, желания меня томили в вашем возрасте так же, как и ныне, словно с вами я снова юн. Но время неумолимо.
С вышины, как песня жаворонка, звучит голос.
Уилл
Когда подумаю, что миг единый От увяданья отделяет рост, Что этот мир – подмостки, где картины Сменяются под волхованье звезд, Что нас, как всходы нежные растений, Растят и губят те же небеса, Что смолоду в нас бродит15
И видим мы Шекспира с графом в саду, и слышим его голос в вышине…
Но если время нам грозит осадой, То почему в расцвете сил своих Не защитишь ты молодость оградой Надежнее, чем мой бесплодный стих?Это уже другая сфера бытия, выше – юность, красота и поэзия, что можно передать в вечность в стихах, здесь – сфера жизни, в которой стих бессилен.
Вершины ты достиг пути земного, И столько юных, девственных сердец Твой нежный облик повторить готовы, Как не повторит кисть или резец. Так жизнь исправит всё, что изувечит. И если ты любви себя отдашь, Она тебя верней увековечит, Чем этот беглый, хрупкий карандаш. Отдав себя, ты сохранишь навеки Себя в созданье новом – в человеке.16
Две сферы бытия – поэзия и жизнь – поэт четко различает. Так и видишь, как Шекспир, ломая карадаш, отбрасывает его.
Между тем Уилл увлекается красотой светлокудрого юноши, прекрасного, как Адонис, чего не скажешь про графа Саутгемптона, красота его скорее личности, а не лица. Поэт любуется летним днем и юношей, совершая с ним прогулку, мы слышим его голос, как вновь и вновь возникающую музыку:
Уилл
Сравню ли с летним днем твои черты? Но ты милей, умеренней и краше. Ломает буря майские цветы, И так недолговечно лето наше! То нам слепит глаза небесный глаз, То светлый лик скрывает непогода. Ласкает, нежит и терзает нас Своей случайной прихотью природа. А у тебя не убывает день, Не увядает солнечное лето. И смертная тебя не скроет тень, – Ты будешь вечно жить в строках поэта. Среди живых ты будешь до тех пор, Доколе дышит грудь и видит взор.18
Уилли выдает семейные тайны:
– Сэр Филипп Сидни был влюблен в сестру графа Эссекса Пенелопу, которую он воспел под именем Стеллы; хотя любовь была взаимная, ее выдали замуж за лорда Рича…
Шекспир уже знал или догадывался о многом:
– Что внесло подлинный драматизм в сонеты под общим названием «Астрофил и Стелла»…
Уилли заявляет решительно:
– Но ваши сонеты мне нравятся больше. И маме тоже.
Уилл смеется:
– Я и стараюсь для вас, настоящих ценителей поэзии!
Глава вторая
1
Теперь впору вновь обратиться к комедии «Бесплодные усилия любви», как Шекспир, который не мог не почувствовать, что в поместье Тичфилд он оказался в ситуации, весьма сходной той, им воспроизведенной ранее в пьесе, так не вполне законченной. Какие изменения он внес, неизвестно. Возможно, Олоферн, школьный учитель, фигурировал и в первой редакции, но теперь он явно напоминает Джона
Все говорит о том, что Шекспир, воспроизведя в комедии «Бесплодные усилия любви» историю о посещении французской принцессой двора Генриха Наваррского понаслышке, имеет в виду конкретных лиц из круга графа Эссекса или графа Саутгемптона, включая себя и смуглую леди. Этот круг лиц, как король и его приближенные в комедии, решил посвятить три года серьезным занятиям, поскольку цель жизни – слава. Король заявляет:
Наварра наша станет чудом света, Двор – малой академией, где будем Мы созерцанью мирно предаваться.Для занятий науками принимается устав, похожий на монастырский, что тут же вызывает протест.
Бирон заявляет королю: Я клялся вам в ученье быть три года, А тут немало есть иных обетов… Не спать, не видеть женщин и поститься – Мне с этим слишком трудно примириться.Вполне можно представить, как Уилл поселился у знатного покровителя, устроившись у него на службу школьным учителем, как Олоферн, однако играет роль Бирона, по сути, главного героя комедии и устроителя празднеств, при этом поэт входит в узкий круг своего покровителя, учредившего нечто вроде академии, что было в моде у просвещенной знати в ту эпоху, но в комедии ее устав высмеивается именно как монастырский, какой в той или иной степени распространяла церковь на всю ее паству в Средние века. Бирон отрицает именно средневековые представления о познании:
Чтоб правды свет найти, иной корпит Над книгами, меж тем как правда эта Глаза ему сиянием слепит. Свет, алча света, свет крадет у света. Пока отыщешь свет во мраке лет, В твоих очах уже померкнет свет. Нет, научись, как услаждать свой взгляд. Его в глаза прелестные вперяя, Которые твои зрачки слепят, Их тут же снова светом озаряя. Наука – словно солнце.Комедия «Бесплодные усилия любви», первоначально набросанная в 1589-1590 годы, подверглась обработке в 1594 году, как полагают, после пребывания Шекспира во время чумы в кругу графа Саутгемптона, когда и разыгралась драматическая любовная история поэта со смуглой леди, запечатленная в сонетах.
Начало этой истории, с явлением смуглой леди, названной Розалиной, мы находим в комедии. Она знала Бирона, то есть Шекспира, раньше, возможно, в кругу графа Эссекса или графини Саутгемптон в Лондоне, и так отзывается о нем:
Уму его находит пищу зренье: На что ни взглянет он, во всем находит Предлог для шутки тонкой и пристойной, Которую язык его умеет Передавать таким изящным слогом, Что слушать даже старикам приятно, А молодежь приходит в восхищенье, Внемля его изысканной беседе.Между тем Бирон возносит красоту Розалины, хотя король находит ее лицо смолы чернее:
Без Розалины, – или я не я, – Навеки б тьма вселенную сокрыла. Все краски, слив сверкание свое, Украсили собой ее ланиты. Так совершенна красота ее, Что в ней одной все совершенства слиты… Лет пятьдесят из сотни с плеч долой Отшельник, заглянув ей в очи, сбросит И, к детству возвращенный красотой, Не костылей, а помочей попросит. Как солнце, блеск всему дает она.