Сокровище Амантийской Империи
Шрифт:
Благоверный подавился своим смехом и уставился на нас, мы выжидательно на него. Он нахмурился, потом вздохнул, и вскоре перед нами стояла старуха, крайне злобного вида.
— Довольны? — сварливо спросила она скрипучим голосом, и мы с Грахом издевательски захихикали. — А теперь ты, моя дорогая, — сообщила старуха, и уже мне стало не до смеха. Зато тролль ржал уже совсем неприлично громко, а старушенция мстительно скалилась.
Я направилась к зеркалу, заметив, что почему-то прихрамываю, потом посмотрела в отражение и разразилась бранью, почище мордатого. Из зеркала на меня смотрел плешивый старикашка, во рту которого гордо
— Я тебя убью, — голос у меня был дребезжащим.
— Мелкая, я тебе сейчас попробую объяснить… — издевательски начала связанная тетка.
— Закрой хлебало, жирная, — продребезжал старик.
— Дорогой, — подала голос бабка, — не ругайся на дочку, дура она.
— У-у-у, — завыла я, разглядывая оттянутые колени на штанах.
— Ну, хватит убиваться, — снова заворчала старуха. — Пошлите. — она заковыляла к выходу и вдруг остановилась. — Хм… Интересно, а как в таком облике заниматься любовью?
— Пошла вон, старая извращенка, — возмутилась я и выскочила в коридор под ржач двух негодяев.
Через час мы стояли недалеко от городских ворот. Грах ругался с торговкой рыбой. Тролль вошел во вкус своего нового облика и теперь вовсю развлекался. Он развел такую склоку, обвиняя торговку в несвежей рыбе, что вокруг уже начали собираться зеваки, которые разделились на два лагеря. Одни поддерживали торговку, другие нашу носатую скандалистку. Дело уверено шло к драке. Мы с Дани сидели на скамейке через дорогу. Он положил мне седовласую голову, увенчанную благообразным пучком, на плечо и взял за руку. Такая, знаете ли, умиротворяющая картинка, счастливая пара, прожившая вместе до глубокой старости. Мы с интересом наблюдали за развитием событий у рыбного лотка.
Торговка вскочила со своего места, схватила рыбину и начала тыкать ею нашей толстухе в огромный нос. Толстуха побагровела, схватила другую рыбу и начала наотмашь хлестать ею торговку по физиономии. С бедной женщины свалился чепец, она открыла рот и несколько секунд хватала ртом воздух. Потом глаза ее сузились, и в нашу носатую полетела рыба. Два лагеря дождались своего звездного часа и сошлись в рукопашной. Воздух раздирали крики и ругань, но перекрывал все резкий визг Граха:
— Я тебе пасть порву, шалапендра!
В этот момент подошла стража, и народ начал рассасываться, в момент прекратив драку. Остались только взлохмаченная торговка и наша скандалистка. Грах повернулся к стражникам, жутко закатил глаза и очень похабно облизал губы, умудряясь при этом покачивать бедрами так, что несчастную торговку снесло на мостовую.
— Что она делает? — изумленно спросила я, наблюдая странное поведение тролля.
— Похоже, соблазняет, — еле сдерживая смех, ответил Дани.
Стражники тоже не оценили кокетства нашей "красотки", они попятились назад и вскоре удалились быстрым шагом. Все гневные крики торговки потонули в возмущении неоцененной соблазнительницы. Неожиданно моя старушка повернула голову в сторону ворот. Я последовала взглядом туда же, почувствовав, как пальцы мужа сжали мою руку.
В ворота въезжала дорожная карета. Она проследовала мимо нас и свернула за угол. Грах тут же послал торговку, горько рыдающую над своим товаром, и гордо удалился вслед за каретой. Мы остались сидеть еще какое-то время, праздно разглядывая прохожих, затем встали и направились
Грах продолжил следовать за Сьен, а мы с Дани вновь свернули в небольшой дворик, откуда перенеслись сразу на улицу Старого мельника. Я заметила поваленный ствол, и мы уселись на него, ожидая нашу орчиху. Она появилась спустя полчаса и начала осматриваться, выискивая нужный ей дом. Тролль прошел мимо нее, мимо нас и свернул на соседнюю улицу. Сьен подошла к невзрачному серому домишке и постучала в ворота. Ей никто не ответил, и орчиха растерянно огляделась. Но идти ей было некуда, и она прислонилась к стене, ожидая, пока кто-нибудь появится. Я решила воспользоваться затишьем.
— Рассказывай, — потребовала я дребезжащим старческим голосом.
— Что? — моя старушка удивленно посмотрела на меня выцветшими голубыми глазами.
— Чем ты занимался ночью, вместо того, чтобы греть мое хрупкое тело?
— Я занимался вопросом безопасности этого самого, как ты верно заметила, родная, хрупкого тела, — ответила мне седовласая женщина.
— Подробности, — потребовала я.
— Ты не находишь, моя ненаглядная зануда, что сейчас не лучшее время для допроса с пристрастием? — недовольно проворчал Дани.
— Да, вроде пока ничего не происходит, — ответила я.
— Скажу мастеру Лервису, чтобы впаял тебе огромный жирный минус, — сказал вредный муж и коварно сверкнул старушечьими глазками.
— Ну ты и… — задохнулась я.
— Сволочь и мерзавец, я знаю, — ответил наглец. — А теперь тихо, пока мы не привлекли ненужного внимания.
Я насупилась и снова уставилась на Сьен, которая очень откровенно скучала, слоняясь перед домом туда-сюда. Вдалеке маячила наша носатая толстуха, мирно болтающая с какой-то женщиной с ребенком.
— Почему ты оставил ему этот дурацкий нос? — снова спросила я. — Это же такая запоминающая примета.
— Если бы я убрал нос, он бы меня точно убил, — усмехнулся Дани. — Это его гордость.
Я фыркнула и замолчала, разглядывая высокую фигуру, направляющуюся в сторону Сьен. Что-то мне не понравилось в этой фигуре. Дани рядом напрягся, я это почувствовала, Грах встал так, чтобы видеть происходящее на нашей стороне улицы. Фигура что-то достала из кармана, и это что-то блеснуло на солнце. Нож! Это же нож! Я готова была уже вскочить, когда супруг сильно сжал мою руку, вынуждая остаться на месте, но сам был готов сорваться в любое мгновение.