Сокровище для дракона

Горенко Галина

— Не надо было спасать этого старого лиса, — это он про рыжего церемониймейстера, догадалась я, — еще вчера я наложил вето на их законопроект, они думали что раз отец обещал им подумать, значит я подпишу его не глядя…

— Дрэго… — Цесс широко улыбнулся, а что, мы наедине, он же сам разрешил, и как-то незаметно переплел свои пальцы с моими, прикосновение сильных пальцев меня совершенно выбило из колеи, и я совершенно забыла, что хотела сказать.

— Спасибо, Теа, если бы не ты, завтра бы мне пришлось подписывать дорогостоящую смету на ремонт дворца, а уж как неловко бы получилось, — захохотал Сеастьян, и я присоединилась к нему, представляя себе махину виверна в зале полном разряженных гостей. Возможно при других обстоятельствах затянувшееся молчание было бы неловким, но мы просто наслаждались тишиной сада, свежим воздухом, а главное обществом друг друга.

Долго, очень

долго он смотрел на меня, не отводя глаз и заставляя меня смутится столь пристальному вниманию, а затем всё произошло. Он потянул меня к себе, или я потянулась, это было не важно, наклонился и медленно, с чувством, поцеловал. Лаская языком мои губы, он проник между ними, вызывая мой стон. Я зарылась пальцами в его жёсткие волосы, и отдавалась поцелуям со всей страстью, на которую была способна. Себастьян целовал мою шею, обжигая жаром страсти беззащитное горло, тонкие ключицы, ямочку между ними, проводил языком и спустившись к разрезу на платье отодвинул широкую лямку. Открывшийся вид заставил его завороженно замереть, а потом, словно, не справившись с искушением, с капитулирующим стоном он обхватил сморщившийся сосок и втянул его в рот. Я почти закричала от нахлынувшего на меня наслаждения, сидеть стало неудобно, я подпрыгивала от нетерпенья и Себастьян, подхватив меня, пересадил себе на колени. Так было значительно удобнее, и я тоже смогла изучить его чувствительные зоны на шее. Покусывая и облизывая языком теплую кожу, я прошлась по жесткому подбородку быстрыми поцелуями, мои пальцы уже расстегивали мундир, оголенная грудь терлась о жесткую ткань вызывая всё больше восторженного удовольствия. Дрэго подвинулся на сиденье, судя по всему, то, что я сидела на нем верхом доставляло ему некоторое неудобство, потому что он пытался усадить меня, но я не могла не ерзать, мне хотелось чувствовать всё и сразу. Внезапно он поймал мои пальцы и сжал их в руках, привлекая моё внимание:

— Теа, еще мгновение и возврата не будет, даже если ты захочешь остановиться — я не смогу, я слишком тебя желаю, — проговорил Себастьян, благородно оставляя выбор за мной. Ох. На меня словно вылили ушат ледяной воды, я словно окунулась в прорубь на Крещенье. Всё то, чего я так боялась, сбылось. Я готова отдаться тому, кому нечаянно отдала своё сердце, в беседке, посреди бала, забыв о голосе рассудка, слепо повинуясь желаниям плоти. Нет, меня не страшила физическая близость, я жаждала её. Но я знала, взяв однажды, он будет требовать вновь и вновь, пока от меня не останется лишь горстка пепла, а я не смогу отказать, ведь мною движет не только похоть, но любовь. Тем временем неправильно поняв мою заминку Себастян вновь потянулся к моим губам и начал ласкать предательское тело. Я отстранилась, он не препятствовал. Поправив платье и прошептав «нет» одними губами, я вышла из беседки ни разу не оглянулась.

*Инсигния — (лат. insignia «украшения») — внешние знаки могущества, власти или сана.

**Камлать — шаманить, гадать, ворожить.

***Да здравствует Правитель! Да здравствует вседержитель! Да здравствует Цесс!

Глава 17. Учись, словно не можешь обрести и будто опасаешься утратить

Первый учебный день можно было так назвать с большой натяжкой. Встреча ректора и абитуриентов в актовом зале Медакадемии была назначена в полдень, когда ударит дворцовая пушка. Моя соседка так и не появилась, видимо она из тех, кто все любит делать в последний момент, хотя комендант сказала, что мне дюже повезло, ведь Катарина, так ее звали, являлась лучшей ученицей второго курса, среди студиозов всех четырех факультетов. Так что на завтрак я отправилась в гордом одиночестве, хотя сегодня я не нуждалась в обществе априори. Петляя по коридорам общежития, я удивилась безлюдной тишине, но встретившаяся мне по пути несса Кари объяснила, что в честь Коронации большинство таверн и рестораций устраивали празднества, а поскольку они были за счёт цесской казны, то гуляла не только Орумская знать, но и все желающие отметить это событие горожане. Так что вероятнее всего все еще спали, ведь едва исполнилось восемь леоров утра.

Столовая была чистая и просторная, столы, стоявшие в шахматном порядке, были покрыты льняными скатертями, а еда была простой, но вкусной и сытной. Хотя, по правде говоря, аппетита у меня не было совсем, всю ночь я проворочалась, и доселе удобная кровать и мягкое покрывало показались мне грудой камней и дерюгой. В голову лезли тревожные мысли, меня швыряло из одного состояние в другое, словно перелетную птицу, парящую в опасной близости от свирепой бури. То я сожалела о своем порывистом уходе, то понимание, что не могла

поступить иначе боролось с мучающим меня неудовлетворённым желанием. Груди болели, прикосновение к обнаженной коже вызывало болезненные ощущения, и даже ледяной душ не привел меня в чувство, просто томление свернулось болезненным клубком где-то внизу живота, притаившись, а не расплескалось по всему телу. Так что после завтрака я решила отвлечься от непрошенных мыслей, мечущихся в моей беспокойной голове и добрая конная прогулка на свежем воздухе должна была этому поспособствовать.

Ещё на второй день по прибытию в Орум мне удалось арендовать лошадь, серую в яблоках трехлетку, для занятий по утрам. Кобылку звали Пятнышко. Она была спокойной и послушной, мы с ней сразу нашли общий язык, а за пару кусков сахара и большое яблоко она продала мне свою лошадиную душу, и мы стали лучшими друзьями. Не смотря на позднее утро в парке было так же безлюдно, как и в академии, что меня безусловно порадовало, так как виденное мной ранее обилие всадников и карет меня немного настораживало, если не пугало. Дело в том, что я привыкла к вольным просторам поместья, когда ветер свистел в ушах, а волосы от скорости скачки выбивались из-под шляпки, здесь же, я чувствовала себя словно на параде. Медленно и величаво, всадники красовались друг перед другом, только не умением держаться в седле, а породистыми жеребцами, модными туалетами и дорогостоящими украшениями. Для того, чтобы добраться до места выездки приходилось объезжать экипажи и двуколки, наводнившие парк, и удовольствие от прогулки меркло.

Но сегодня всё было идеально: светило яркое солнце, было по-утреннему свежо, и легкий ветерок холодил шею и щеки, моя новая амазонка была удобной и чрезвычайно мне шла, а самое главное всадников было крайне мало, и я наслаждалась сумасшедшей скачкой. Некоторое время Пятнышко шла галопом, а потом сменив аллюр перешла на рысь, я доверилась лошади в выборе маршрута лишь изредка корректируя направление и оказалось в той части парка, где еще не была. Спешившись, я подошла к питьевому фонтанчику, маленькой посеребренной уточке, из её клюва била тонкая струйка свежей воды, у меня даже слегка заломило зубы, такой холодной она была.

— Один раз может быть случайностью, второй совпадение, подождем закономерность третьего раза? — услышала я в спину. Я резко повернулась, не желая оставаться в неведенье, кто же цитирует восточную мудрость моего мира. Предо мной стоял давешний партнер по полонезу, он был так же хорош собой, как и на балу, его костюм для верховой езды был безупречен, в руке он держал стек, а явно породистый вороной жеребец, которого мужчина держал под уздцы, нетерпеливо бил копытом и стриг ушами. Я так и не узнала о нем ничего кроме имени, поэтому во внезапном уединении парка чувствовала себя некомфортно, хотя несс Винсенте стоял на достойном расстоянии и не предпринимал никаких попыток подойти ближе.

— Может быть нам хватит и двух? — сказала я, беря за поводья Пятнышко и просунув ногу в стремя, вскочила в седло, — Любая случайность несс — недоказанная закономерность. Я пришпорила кобылу и умчалась, не оглядываясь к конюшням.

По возвращении в свои покои меня ждал сюрприз, точнее два сюрприза. Первым было долгожданное знакомство с соседкой, ей удалось обаять меня с первых минут, а её внешность так походила на облик Софьи, что вначале я даже немного растерялась. К тому же Катарина оказалась умной и воспитанной и объяснила свой такой поздний приезд затянувшейся практикой, хотя небольшая доля тщеславия ей была не чужда — она похвасталась, что её, единственную из всего потока отправили набираться опыта в соседнее государство. Пусть и на границу к оборотням, но она всегда мечтала побывать в Стоунхельме и её желанию удалось осуществиться, правда не без небольшой доли удачи. Распределение на практику проходило жеребьевкой, без протектората, чтобы у всех были равные возможности. Этот подход мне импонировал, ведь тогда попасть на практику словно сыграть в лотерею, а я была немного азартной.

— У тебя есть планы после официальной части? — спросила Ката, она просила называть её только так — не любила полное имя.

— Пока не решилась. Мне надо бы сходить в библиотеку, а еще купить пару мелочей, — ответила я.

— Успеется, — махнула рукой соседка, — Питер Куртт, ну ты понимаешь, тот самый Питер Куртт, устраивает что-то вроде небольшого суаре*, только для избранных, у меня приглашение на две персоны, и ты пойдешь со мной. Отказ я не приму, надо вливаться в общество. Мне крайне неудобно было спрашивать кто такой Питер Курт, видимо тот самый… Поэтому я кивнула и уточнив, когда состоится званный вечер и во сколько мы должны выйти из общежития, решила, что время сходить хотя бы в библиотеку у меня будет.