Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии
Шрифт:
Повернулась к нему и… застыла. Он тоже замер так на некоторое время, разглядывая мое вспыхнувшее смущением лицо. Под таким изучающим взглядом было страшно даже вздохнуть. В его обычно властных темных глазах колыхались интерес и нечто сильное, что, похоже, заставило его медленно поднять руку и коснуться скрытых за плотной тканью туники ключиц.
Я внезапно почувствовала, как зажгла вязь и, будто обретя форму, начала стягиваться вокруг шеи. Судорожно сглотнула, отшатнулась, стукнувшись спиной о жеребца, который в недовольстве
Мужчина быстро отвел взгляд, прокашлялся и передал мне повод.
— Отведите Карата в стойло.
Опасливо глянула на коня, прикусила губу, подавляя боль, которая, казалось, продолжала расти, и потянула его к распахнутым амбарным дверям.
Конюха внутри не было. Но он точно тут ночевал: на стоге сена была видна вмятина от чьего-то грузного тела, а рядом на тряпице лежала надкусанная буханка.
Некоторые лошади — точно любопытные рыбешки, выпрыгивающие из воды, — высунули головы, пока я заводила Карата в свободное стойло. Вел он себя на удивление спокойно и послушно развернул в тесном пространстве свое большое тельце.
Повернувшись к нему лицом, улыбнулась, осторожно погладила по вытянутой морде. А когда отступила, могучий зверь сам потянулся за ласкою.
Подумать только! Карат доверился мне…
— Он требует, чтобы вы уздечку с него сняли, — неожиданно разрушил мою радость магистр.
Глянула на него хмуро, воскликнув:
— И чтобы погладила!
— Конечно, — не сдержал он улыбки, проходя внутрь стойла. — Мысли животных мне неподвластны, поэтому вполне возможно, что и ласки ему недостает. Но узду все же нужно снять…
Мягким, но настойчивым движением он отвел меня за спину и принялся расстегивать ремешки. Так быстро, ловко. Раз — и Карат, свободный от узды, опустил голову и, явно изголодавшись, начал жевать сено.
Вот бы тоже так уметь…
— Научите? — спросила тихо, выходя из стойла следом за магистром.
— Снаряжать лошадь?
Он повесил узду на крючок и повернулся ко мне.
— Ага. Очень хочется… научиться.
Вот же глупая… Он что, единственный, кто умеет уздечку надевать? Да и станет ли он — директор, у которого и без того дел хватает, — возиться со мной? Лучше бы конюха попросила…
Мгновение мужчина пристально смотрел на меня, словно что-то пытался разглядеть за показушным спокойствием, а после коротко кивнул.
— Научу, но позже.
Не ослышалась?
Внутри аж все затрепетало. Жар разлился по телу. Но от радости ли?.. Дурно вдруг стало, к горлу подкатила тошнота.
— А сейчас пойдемте. До занятия осталось не так…
Он замолк, как только я согнулась, схватившись за живот. Дыхание перехватило, тело содрогнулось от резкой боли в сердце, и ноги тотчас налились слабостью.
Рыбья голова… Нет-нет, только не сейчас…
— Мира? — выдохнул магистр, шагнув ко мне, но я отпрянула, не дав ему прикоснуться.
— Не подходите!
— Что
Его тон был настойчивым, как и всегда, но в глазах показался испуг.
Я метнула быстрый взгляд в сторону дверей.
Добежать не успею. Как бы быстро ни бежала, не успею… А река мелкая, не скроет всю меня. Крепко стиснула челюсти, обхватила себя за плечи, чувствуя, как отяжелели конечности. И не придумала ничего лучше, как нырнуть в свободное стойло.
Закрыла дверцу и рухнула в сено. Ноги онемели — я перестала чувствовать их. Ткань затрещала по швам, боль парализовала полностью, и, предчувствуя вспышку света, я сильно зажмурилась.
Одно короткое мгновение — и боль резко спала. Свет померк, а хвост, разорвав штаны, дрогнул, как назло напоминая о своем существовании…
— Мира… — тревожный голос магистра прорвался сквозь шум, заложивший уши.
Слух стал гораздо острее, чем был раньше, особенно чувствительным. Возможно, под влиянием накатившего, как громадная волна, страха. Я внезапно четко услышала шаги. Приближающиеся к стойлу шаги.
— Стойте! — вскричала, выставив перед собой руки, будто мужчина мог увидеть этот беспомощный жест.
Лошади в стойлах испуганно или, должно быть, с возмущением зафыркали. Шаги прекратились, но я была уверена, что ректор замер где-то совсем рядом.
— Расскажи, что случилось, — удивительно спокойно продолжил он. — Я помогу, только…
Еще один тихий, осторожный шаг, но я услышала его четче, чем колотящееся в безумии сердце.
— Прошу вас! Не подходите!
Уловила, что он замер. И даже увидела из-за перегородки его голову, но он не смотрел на денник, в котором я спряталась. Взгляд его был обращен к амбарным дверям, словно он намеренно не желал смотреть в мою сторону.
Пользуясь этой краткой заминкой, я приподнялась на локтях и отползла к двери стойла. Подтянуть к себе хвост никак не получалось: большой и тяжелый, он был крайне неповоротлив и непослушен на суше. Быстро забросала его сеном на случай, если магистру очерствеет мое странное поведение.
— Мирабель, — вновь позвал он, но в этот раз почти что шепотом.
— Прошу, директор... Не заходите.
Слезы тяжелым комом застряли в горле. Руки дрожали, пока тянулись к поясному мешочку и вытаскивали маленький флакончик с оборотным зельем.
— Позволь мне…
— Нет! — перебила его — грубо и резко, что совсем не хотелось. — Умоляю. Уйдите отсюда.
Прижавшись спиной к двери, откупорила заветный, но столь ненавистный в это мгновение флакон и залпом выпила содержимое, даже не скривившись от ужасной на вкус жидкости.
— Не заходите, — повторила еще раз, крепко сжав в руке пустой пузырек.
— Хорошо, Мира. — Голос прозвучал близко. Так пугающе близко, что сердце забилось еще быстрее, еще отчаяннее, а пальцы сжимали так сильно, что заболели костяшки. — Я не зайду.