Сокровище гугенотов
Шрифт:
— Да, прекрасная кузина, — продолжал между тем Генрих, — вот уже во второй раз мне приходится жалеть, зачем я родился принцем! В первый раз это было в пятнадцать лет, когда я влюбился в цветочницу Флеретту и хотел жениться на ней, чему, разумеется, воспротивилась моя матушка, а во второй раз…
— А во второй раз, кузен?
— Теперь! Герцогиня улыбаясь взглянула на Генриха и сказала:
— Разве ваше происхождение отдаляет вас от меня?
— Конечно! Нас разделяют политические интересы.
— Ну
— Но это потому, что я люблю вас, кузина! Герцогиня принялась отчаянно хохотать.
— Хотите доказательство? — спросил Генрих.
— А ну-ка!
— Вот видите, шаланда остановилась. Видите ли вы на правом берегу селение?
— Вижу.
— Ну, так, мы сойдем на берег и остановимся в единственной гостинице, имеющейся там. Вы ведь считаете себя пленницей, не правда ли? Ну, так вы ошибаетесь! Вы спросите себе экипаж и лошадей в деревушке и вернетесь в Блуа.
— Но разве вы забыли, что вы — наваррский король? — с удивлением спросила Анна.
— В данный момент я помню лишь об одном: что я люблю вас!
— ответил Генрих. Анна задумалась, затем сказала:
— Пока еще я не желаю свободы, поэтому будем продолжать наш путь!
ХХII
Рассчитывал ли Генрих на такой ответ? Был ли он уверен в своем обаянии? Это неизвестно, только он не выказал ни малейшего удивления и удовольствовался кратким ответом:
— Пусть будет так, как вам угодно, кузина!
— Значит, вы меня любите? — спросила Анна.
— Да, я люблю вас!
— Вы, наваррский король, счастливый супруг Маргариты Валуа?
— Полно! Королева первая разлюбила меня! По отношению к ней у меня нет никаких угрызений совести!
— Но подумали ли вы, дорогой кузен, что наши семьи находятся в беспрестанном соперничестве и что мои братья…
— Лучше не будем говорить о них! — Генрих снова поцеловал руку герцогини и продолжал: — Я хочу сделать вам два предложения — одно сердечное, а другое — политического характера!
— Начнем с последнего!
— О, нет, тут положение несравненно более запутанно, тогда как сердечное соглашение, по — моему, крайне просто.
— Ну, так говорите, кузен, я слушаю вас!
— В то время как ваш брат остановился в королевском замке, вы предпочли поселиться в маленькой гостинице. Значит, вы не рассчитывали официально появиться на собрании штатов?
— У меня были для этого свои основания!
— Хорошо! Так вот вам пришел в голову каприз, и вы покинули Блуа…
— Немного против собственного желания, право!
— Ах, кузина, нехорошо, что вы так говорите! Вспомните, я только что предлагал вам свободу, а вы…
— Вы правы. Продолжайте, кузен!
— Скоро
— Но куда же идет ваша шаланда?
— В Гасконию, кузина. Она спустится до Пенбефа и отправится далее морем.
— А мы с вами остановимся у сира д'Энтрага?
— Да. Замок расположен за Ансени, и туда мы прибудем завтра на восходе солнца.
— Ну а дальше?
— Дальше? Господи! Когда мы будем любить друг друга, мы посмотрим, не найдется ли средство примирить политику наших родов!
В этот момент с палубы послышался голос Ноэ, окликнувший Генриха.
— Что тебе? — спросил король.
— Шаланда остановилась, я жду приказаний! — произнес Ноэ.
— Хорошо, я сейчас поднимусь на палубу! — ответил ему Генрих и, обращаясь к герцогине, сказал: — Значит, вы предпочитаете провести ночь на шаланде?
— Ну разумеется, — ответила Анна. — Разве таким образом мы не доберемся скорее до сира д'Энтрага?
— Вы правы. В таком случае, быть может, моя прелестная кузина соблаговолит пригласить меня к ужину?
— Вы очаровательны! Ступайте же распорядитесь и возвращайтесь поскорее! Генрих встал с колен с любезным вздохом.
— Кстати, — остановила его Анна, — в вашей свите имеется некий гасконский дворянин, по имени Лагир? Да? Так будьте любезны не посылать его ко мне.
Генрих прикусил губу, чтобы не улыбнуться, и сказал: — Вероятно, вы предпочтете пользоваться услугами вашего шталмейстера Рауля?
— А, так он тоже здесь? Этот предатель, допустивший чтобы меня похитили?
— Господи! — добродушно ответил Генрих. — Конечно, Рауль немножко любил вас, но меня-то он любил еще больше.
— Ну, так избавьте меня от счастья видеть его! — с гневной вспышкой во взоре сказала Анна.
— В таком случае я прикомандирую к вам кого — нибудь другого из моих гасконцев, а через четверть часа вернусь сам! — и с этими словами Генрих Наваррский вышел из каюты, оставив Анну в глубокой задумчивости.
Через некоторое время легкое сотрясение шаланды оповестило, что она снова двинулась в путь. Почти вслед за этим в дверь каюты раздался резкий стук, и вошли два гасконца, которые принесли накрытый на два прибора столик. Один из гасконцев сейчас же удалился, а другой с почтительным поклоном подошел к герцогине, ожидая ее приказаний. Это был голубоглазый, темноволосый юноша высокого роста. Он был очень красив меланхолической, мечтательной красотой, и выражение его лица говорило о нежности и сентиментальности его характера.