Сокровище Пущи
Шрифт:
Но задавать такие вопросы я, разумеется, не стала. Вместо этого, махнув рукой на приличия, забралась с ногами на диван, а потом и вообще улеглась, чуть не уткнувшись носом в плечо Арса. Сам егерь никак не отреагировал на это, продолжая задумчиво рассматривать танец огневки. Лих, будто самый обычный кот, лежал, прижавшись ко мне, и умиротворяюще мурчал. И я поняла, что сейчас лучше выбросить из головы все тревоги. Пусть вечер побудет спокойным и уютным. Так нужно нам обоим.
Поленья постепенно догорали, разваливаясь крупными кусками угля, внутри которых еще таился жар. Огневка взвилась в последний раз и рассыпалась искрами, чтобы уснуть до следующего вечера у камина. Я ощутила, что глаза начинают слипаться.
– Успокоилась? – спросил Арс.
– Кажется, да, – ответила я и потянулась.
Лих спрыгнул с дивана, растворяясь в тенях. Арс подал мне руку и тоже встал.
– Пойдем, провожу тебя, – проговорил он, и я не стала спорить.
На улице уже давно стемнело. Дождь прекратился, но с деревьев то и дело срывались крупные капли, заставляя ежиться. Стало гораздо прохладнее. Зато дышалось легче, чем в жару. Воздух упоительно пах свежестью, зеленью и цветами.
Стоило сойти с дорожки, мокрая трава тут же вымочила ноги, но меня это совсем не смутило. Через луг мы добрались до моего дома, и Арс остановился у калитки.
– Спасибо, – искренне сказала я.
– За что? – удивился он.
– За то, что помог справиться с силой.
– Ерунда, – Арс дернул плечом. – Если вдруг накатит, сразу иди ко мне, хорошо? Это может быть опасно.
– Хорошо, – улыбнулась я и, не удержавшись, сжала его ладонь. – Спокойной ночи, Арс.
– Спокойной ночи, Феодора, – тихо ответил он.
Потом развернулся и пошел к себе. А я долго смотрела ему вслед, искренне надеясь, что сегодня ему будут сниться только хорошие сны.
***
Арс вернулся к дому, ступая в темноте мягко и неслышно, как кот. Но подниматься на крыльцо не стал, останавливаясь у одной из лип, росших у него на участке. Утомленные долгой летней жарой, сейчас деревья оживали.
Ветер налетел резко и внезапно. С листьев липы на голову мужчине обрушился целый водопад холодной воды. Арс фыркнул, отряхиваясь. Потом немного подумал и вышел на дорогу, подходя к краю луга. Тучи постепенно расходились, открывая усыпанное звездами небо. Вдалеке стеной чернела Пуща.
Егерь поднял лицо к небу, сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Внутри творилось что-то странное. Сегодняшняя встреча с человеком, когда-то разрушившим его жизнь, словно окончательно вскрыла ту застарелую рану. Боль, к которой Арс привык за четыре года, обрела новую силу и остроту. Но потом неожиданно отступила, освобождая его из своих тисков. И спасибо за это нужно было сказать Феодоре Домбровской.
Увидев Феодору рядом с Рылинским, Арс на секунду возненавидел ее так же сильно, как ненавидел своего врага. Но девушка пошла за ним, не боясь нарваться на ярость или грубость. И просто была рядом, пока мужчина пытался справиться с напомнившим о себе горем. Ее забота и участие, которые нельзя сыграть, подействовали, как глоток живой воды. И броня рассыпалась, будто ее и не было.
Арс тряхнул головой и шагнул в траву, словно ныряя с обрыва в воду. Холод дождевой воды ощущался неожиданно сильно. Сейчас, наедине с ночным небом, мужчина чувствовал себя странно живым. Он подозревал, что и боль, и ненависть, и равнодушие все равно вернутся, ведь от них нельзя избавиться за один вечер. Но Арс пытался надышаться этим чувством, запомнить и держаться за него, даже когда снова накатит. Потому что пришла пора выбираться из той пропасти, в которую его загнал Петр Рылинский.
ГЛАВА 13
Утром меня поджидал сюрприз. Выйдя на крыльцо, я нашла на ступеньках тарелку. Ту самую, которая оставалась у Арса вместе с многострадальными пирожками. Сейчас она была пустой и чистой. А вместо пирогов на ней лежал небольшой букетик васильков.
Я подняла цветы и разулыбалась, как идиотка. Этот маленький, но очень милый жест оказался до безобразия приятным, даже несмотря на то, что я уже забыла о той нашей ссоре. Все же Арс умеет быть романтичным. Может, это не просто благодарность? Может, я ему нравлюсь?
Раньше меня не особенно волновал вопрос, испытывает ли кто-нибудь ко мне именно мужскую симпатию или нет. Да, пару раз появлялись поклонники, и их внимание очень льстило, но только здесь, в Прилесье, я задумалась об этом сама. Хмурый нелюдимый егерь сделал то, что не удалось ни сыну богатейшего банкира, ни наследнику князя. Он заставил мое сердце биться чаще.
– Госпожа Домбровская, – послышался за калиткой детский голосок.
Я обернулась и изумленно ахнула. У забора стоял Вадим Глазунов – младший сын соседей – и держал в руках большой букет ярко-алых роз.
– Доброе утро, – растерянно поздоровалась я, спускаясь с крыльца.
– Это вам. – Вадим протянул мне букет.
– Мне?
– Я этот… как его… курьер! – важно заявил мальчишка. – Меня попросили передать. В знак симпатии и самых теплых чувств. Вот!
Его звонкий голос разносился на всю улицу. За соседским забором мелькнула седая макушка Людмилы Васильевны. У калитки Карповичей замерла Светлана с бидоном в руках. Чувствуя себя знаменитостью под прицелами магокамер, я смущенно закусила губу и забрала букет.
– Там открытка, – сообщил Вадим.
Я достала из цветов карточку из плотного картона и поморщилась. Не сложно было догадаться, от кого букет.
«Цветы для самой прекрасной девушки. Я решил, что тебе не очень захочется лицезреть мою физиономию с утра пораньше, и прислал их с мальчишкой. Но если ты пожелаешь увидеться, я живу на Солнечной, в доме под номером девять».
– А Солнечная – это где? – спросила я.
– Это там, где коттеджи для городских.
Ну еще бы. Где в Прилесье мог поселиться Петр Рылинский, если не в самых приличных домах?