Сокровище Пущи
Шрифт:
– Никуда она от вас не убежит. Вы, Ефим Егорович, наверняка целый день на ногах.
– Это да…
Арс хмыкнул и достал из духовки кастрюлю с рагу. Зудин сглотнул, проводив ее голодным взглядом.
– Прошу к столу, – я улыбнулась.
– Ну ладно, – сдался участковый.
Вымыв руки, он уселся за стол. Я взяла на себя роль хозяйки и наполнила тарелки. Пахло и правда просто фантастически.
– Очень вкусно, Феодора Андреевна, – похвалил Зудин после первой же ложки. – Арсению с вами повезло.
– Повезло, – согласился Арс, глядя на меня странным взглядом, в котором мешались нежность и легкая грусть.
За едой о делах не разговаривали. Зато когда все наелись, и я разлила по кружкам мятный чай, Арс принес из кладовки тот самый нож и отдал его участковому.
– Угу, – кивнул Зудин, заглянув в бумажный пакет. – Вижу. Значит, это нож Лихачева?
– Да, именно с ним он на меня напал. На клинке еще остались следы зелья.
– Придется в Марков отправлять, – вздохнул участковый.
– Вы допрашивали Вешкина? – поинтересовалась я, как бы между прочим.
Мой план сработал, и умасленный вкусной едой полицейский потерял бдительность, поэтому ответил:
– А как же. Да только он от всего отпирается. Ни о чем он тебя, Арсений, не просил, никаких заданий Лихачеву не давал, и чего тот приходил к тебе вчера – не знает.
– А его дружок? – спросил Арс. – Бородин, да?
– И Бородина допросил. Ой, мутное вырисовывается дельце, скажу я вам. Бородин насчет Вешкина тоже не признался. Мол, тот ничего им не заказывал, а к тебе домой они явились потому, что напились и попутали улицы.
– Конечно.
Даже спящий на подоконнике Лих насмешливо зафыркал.
– Понимаю я, – покосился на него Зудин. – Да только улик против них нет. Зато Бородин рассказал кое-что интересное. Совсем недавно у Лихачева появилось свое дело. И с Вешкиным оно точно не связано. Два дня назад ему привалило денег. А вчера вечером Лихачев сболтнул дружку, что дадут еще столько же, если не захотят, чтобы он язык распускал.
– Кто даст? – сделала стойку я.
Но участковый лишь молча развел руками.
– Значит, Лихачев кого-то шантажировал, – подвел итог Арс.
– Похоже на то. Деньги у него и правда нашлись во время обыска. Новенькие, чистенькие купюры, только что из банка. Пять тысяч.
– Неплохо. Мало у кого из деревенских могла бы быть такая сумма.
– Согласен. Лихачев обломал зубы об кого-то серьезного. Еще и смерть его…
– А с ней что?
– Удушили его чисто. Можно сказать, профессионально. Явно не пьяная драка была.
Я задумалась. Серьезный человек… Выходит, и дело должно быть таким же серьезным. Мог ли Лихачев шантажировать тех, кто заказал Вешкину охоту? Или тех, кто ищет в деревне что-то важное для себя, возможно, даже сагарский череп. Теперь вопросов еще больше. Стало тревожно.
– Ладно, – крякнул Зудин, поднимаясь. – Пойду я. Завтра еще в Марков ехать, попробуем по банкам пройтись, поискать, где деньги снимали.
Проводив участкового, Арс вернулся и помог мне убрать со стола. В четыре руки мы перемыли посуду, вернее, он мыл, а я вытирала большим вафельным полотенцем. У ног терся Лих, как самый обычный домашний кот. В открытое окно врывался теплый летний ветер. А мы просто молча мыли тарелки, изредка касаясь друг друга кончиками пальцев. И когда последняя заняла место в шкафчике, я вдруг поняла, что хочу, чтобы таких вот уютных, почти семейных вечеров было больше.
– Мне кажется, что-то назревает, – признался Арс. Мы вышли на крыльцо под прощальные лучи заходящего солнца. – И не могу понять, что. Пуща волнуется.
– Волнуется? – Я покосилась на темнеющий за лугом лес.
– Там тоже стало неспокойно.
Вздохнув, я обхватила Арса за плечо и прижалась щекой. Закрыла глаза, будто бы прислушиваясь к тому, что творилось внутри мужчины. Чернота еще пыталась поднимать голову, зато ее размеры стремительно таяли. Но тревога дрожала там туго натянутой нитью.
– В Прилесье никогда такого не было, – сказал Арс. – Случались драки, кражи, браконьеры. Иногда и убийства, но это выбивается из всех. – Он немного помолчал и предложил: – Может, ты все-таки вернешься в Староград?
– Нет, – я посмотрела на него возмущенно.
– Феодора…
– Я нужна тебе.
Он развернулся и обнял меня.
– Нужна, – признался тихо, глядя мне в глаза. – Но еще больше мне нужно, чтобы ты осталась целой и невредимой.
– Все будет хорошо, – пообещала я. – Что бы тут ни происходило, мы справимся. Ты справишься. Потому что я верю в тебя, Арс.
Вместо ответа он просто прижал меня к себе. Я зажмурилась, слушая, как бьется мужское сердце. Вот только тревога так никуда не делась.
***
…Лес беспокойно шумит. Его кроны сходятся над нами непроницаемой крышей, лишая малейшего шанса дозваться Богини. За каждым деревом, за каждым кустом таится опасность. Лошади уже не слушаются. Приходится спешиваться и прорываться ногами…
…Нервы похожи на туго натянутую тетиву. Тьма сгущается. Кто-то из воинов не выдерживает, выхватывая из-за пояса короткий топорик на длинной ручке. Его поддерживают остальные. Лезвия топоров, мечей, кинжалов вгрызаются в заросли, преградившие путь. Мое сердце замирает от предчувствия беды. Я пытаюсь остановить это, но меня никто не слышит. А потом становится поздно. Земля уходит из-под наших ног…
…Земляной плен суров. Он давит со всех сторон, выкручивая члены. Богиня окончательно покинула нас, оставив на расправу лесу, который мы обидели. Мимо проходит эпоха. Наши неживые тела оплетены корнями деревьев. Голые кости омывает вода. Души мечутся, не в силах найти покой. И только то, что хранится в давно истлевшем мешочке из воловьей кожи, неподвластно не времени, ни стихиям. А это значит, что наш плен будет вечным…
Вздрогнув, я распахнула глаза. Сон был таким ярким, живым и красочным, что понадобилось несколько ужасно долгих секунд, чтобы вырваться из него. Я нервно выдохнула, словно на меня саму все еще давила толща земли, и поежилась от холода. Почему так холодно? Особенно пальцам ног.