Сокровище старой девы
Шрифт:
– У нас уже отпуск кончается. Домой надо. У нас же как – на лесопилке платят хорошо, а другой работы в деревне нет. Вот поэтому нас в строгости и держат. Вместо нас сразу куча работников отыщется, а нам потом на что жить?.. Мы уж и билеты на поезд купили. В понедельник отъезжаем…
– Нет, ну обидно так! – разволновалась Аллочка. – Главное – так ни на ком и не женились!
– У себя женюсь, в деревне, – пообещал Гусев, чем окончательно ввел Аллочку в депрессию.
Зато Гутя расправила плечи и проговорила:
– Ну
Гусев не стал больше утомлять хозяев, поднялся и попрощался. Правда, уже на пороге печально посмотрел Гуте в глаза и пролепетал:
– Гутиэра Власовна… А может, вы со мной поедете, а? Вы как жена меня так устраиваете, прям так устраиваете! А природа там хорошая! Чисто, птички, свежий воздух, и никакого тебе города, даже автобус ходит не всегда…
– Матвей! – встрепенулся Фома. – А может, тебя, как жена, Аллочка устроит, а? Ну какая тебе разница? Главное – птички… и автобус не каждый день ходит. Ну? А мы тебе… я тебе! Лично! Ежемесячно буду высылать алименты, молоко, как за вредную работу, а?
– Не, – категорично помотал головой Матвей. – Еще бы вот на эту рыженькую я согласился, а вот эту здоровенную точно не прокормлю.
Аллочка только злобно затрепетала ноздрями и с силой захлопнула дверь. Ей предстояло сохранить хорошее настроение до субботы, потому что… да потому что, помимо этого Гусева, остаются еще два его брата, а это уже последний шанс.
Гутя прилипла к плите, заводила тесто на блины и что-то бубнила себе под нос, опять, наверное, сама с собой спорила. Фома с кем-то говорил по сотовому телефону, а Варька взяла было трубку, чтобы позвонить Белле Алексеевне, но вдруг подошла к матери.
– Мам, а ведь ко мне Дарья Викторовна обращалась, помнишь, я тебе рассказывала. Она тоже что-то такое хотела сказать, но удержалась. Быть может, Люба и в самом деле не здорова?
– Варя, мы во всем разберемся. У Беллы Алексеевны будет свободная, непринужденная обстановка, вот мы там и побеседуем с Дарьей, пусть расскажет.
Она вытерла руки о фартук. И вдруг сказала:
– Вот я и так думаю, и эдак… если это Люба, то все сходится… Смотри – Гусевых из деревни вызвала точно она, ну не верю я в такое совпадение, что какой-то доброжелатель случайно нашел таких красавцев в какой-то глуши! Ведь не в Интернет же Гусевы выходили! А она их знала, тем более – приезжала недавно. Вот и пригласила, чтобы любимую свекровь пристроить к хорошему человеку.
– Правильно, – поддержала Варька. – А чтоб на нее сразу не подумали – она еще и братьев его вызвала.
– Ну… во-первых, чтобы на нее не подумали, а во-вторых… Дарья Викторовна ведь у нас тоже дамочка с запросами, Люба и вызвала ей сразу троих, чтобы
Варька вспоминала:
– Все правильно, и детишек она в загс Аллочке созвала, чтобы расстроить свадьбу Зеваева. Ну не хотела, наверное, чтобы ее свекровь расстраивалась. Все сходится…
– Ага? Сходится? – пролезла в дверь Аллочка. – А зачем она тогда этого моего Геннадия Архиповича угробила? Тоже чтобы свекровь не расстраивать?
– Ну что ты хочешь?! Девушка же не здорова! – вскинулась Варька. – Она когда увидела, что ты его под венец тащишь любыми путями, да еще и бриллианты он тебе покупать собрался, сразу классику вспомнила: «Так не доставайся же ты никому!»
Гутя снова приступила к тесту.
– Ладно, девочки, не спорьте, завтра все узнаем. Кстати, Аллочка, постарайся не слишком вешаться на шею уезжающим Гусевым. И еще… Если ты после бутылки шампанского решишь, что ты мисс Марпл, я тебя сильно огорчу. Сильно, Аллочка, запомни!
Аллочка прошла в свою комнату и скорчила рожицу:
– Ме-е-е! Огорчит она… я, может быть, и сама огорчаюсь!
Глава 5
И в сиреневой дымке диван
Отметить отъезд Гусевых у Беллы Алексеевны на даче не получилось – решили, что женщины должны запомниться Гусевым красивыми, нарядными, на высоких каблуках, а на каблуках какая дача? Расстаралась Виктория Даниловна – с кем-то договорилась и устроила встречу в маленьком, но уютном кафе. И теперь, когда все собрались и уселись за столы, вместо первого прощального тоста она поднялась и громогласно заявила:
– Товарищи… Господа! Обратите внимание, собраться хотели все, а деньги сдали только четыре человека! Антон Андреевич! Я вам говорю! Вы сейчас опять будете просить льготу как интеллигентному пенсионеру, а сами выпьете две бутылки водки и еще с собой возьмете! Так что мне потом ваше пенсионное даже и не суйте! Лариса! Ты в прошлый раз тоже сдала не всю сумму, говорила, что тебе спиртное не надо, потому что ты не пьешь, а сама, между прочим, пила! Анна Никитична! Вы хоть и старейший член клуба, но вас это тоже касается! А то знаю я вас – у меня по-о-о-ст, по-о-о-ст, а сама, как мельница, прости господи, все смолотила!
Поднялся самый старший из Гусевых, робко что-то промычал, и все сразу поняли – хочет сказать. Замолчала даже Виктория.
– Я это… – отважился наконец Игнат. – Я чего хочу сказать… Не надо, чтобы все деньги сдавали… Мы за все платим.
Гости радостно загудели, смелее потянулись к стопкам и никто уже не слушал, как возмущенно кричала Виктория. А она кричала и даже о чем-то спрашивала:
– Когда же вы, простите, заплатите, если я уже всю сумму внесла?! Господин Игнат! Товарищ Гусев, я вас имею в виду!! Когда ж вы заплатите, если в понедельник с утра уезжаете?! И я ж уже заплатила!!