Сокровище Великих Моголов
Шрифт:
Так оно, может быть, и было в прежние времена, которые я не застала. Но в последние годы все очень переменилось, и археология сделалась очень востребованной.
Дело в том, что перед любой новой стройкой теперь требуется провести археологическое обследование выделенного под эту стройку участка. Такое вот вышло постановление.
Требуется убедиться, что на этом участке нет ценных исторических или художественных артефактов, нет следов средневековых поселений или стоянок древнего человека. Вот не поверите, но так и сказано там, про древнего человека, как будто мы живем не на северо-западе, а в какой-нибудь Южной Америке или где там самую старую женщину-то нашли? Ее еще назвали Люси…
Причем все эти работы проводятся не за государственный счет, а за деньги владельца участка или застройщика, так что проблем с финансированием нет. Все очень просто: хочешь, чтобы тебе разрешили строить, – будь любезен, оплати полноценное археологическое обследование участка.
Кажется, все это началось со строительства знаменитой газпромовской башни на Охтинском мысу. Тогда на участке нашли следы десятков поселений, начиная с эпохи неолита и кончая петровским периодом, и стройку перенесли-таки на другое место, поскольку ученые и общественность очень возмутились.
В общем, так и получилось, что археологи стали весьма востребованы, и только в нашем городе появилось до тысячи фирм, занимающихся подобными исследованиями.
И наша в том числе.
Мы готовим проектную документацию, нанимаем работников и проводим все требуемые работы. На нас трудятся два профессиональных археолога, и, кроме того, каждый раз приходится набирать десятка два чернорабочих, чаще всего, гастарбайтеров. Потому что археологические изыскания – работа в основном ручная, кропотливая, нужно рыть множество раскопов и вручную перебирать многие тонны земли, чтобы найти следы минувших лет.
Или убедиться, что этих следов на выделенном участке нет.
Обычно так и бывает.
Обычно в процессе обследования наши работяги не находят ничего интересного – самое большее, треснутый водочный штоф восемнадцатого века, пару пуговиц от солдатской шинели, да еще какие-нибудь мелочи. Наши археологи описывают эти находки, готовят заключение, что они не имеют культурной и исторической ценности, и заказчик может наконец приступать к строительным работам.
Кстати, наши находки не берет ни один уважающий себя музей, поскольку такого барахла у них полные запасники, и мы по правилам должны закапывать их на прежнем месте.
Вам смешно? Мне тоже раньше было смешно, а теперь грустно. Хотя на самом деле мне по фигу.
Я-то на раскопках не работаю, сижу в офисе и занимаюсь документами. И езжу на объекты крайне редко, и шеф, кстати, тоже нечасто. Там у нас есть бригадир Иваныч, который хоть и жуткий матерщинник и скандалист, но дело свое знает.
Но вот два дня назад Сарычев отчего-то полез в раскоп и, вылезая, подвернул ногу. Даже в травмпункт ездил на снимок. Мужчины ведь очень мнительные, это бухгалтер Анфиса Павловна так сказала. Ну, она знает, сейчас у нее третий муж, и она всерьез утверждает, что это не предел. Так что, если бы не треклятые акты, шефу бы не понадобилось ехать на объект. И он не вызвал бы меня. И я не влипла бы в эту ужасную историю. Ну что уж теперь…
И я сосредоточилась на дороге.
В этот раз мы проводили археологическое обследование выделенного под застройку участка, расположенного за городом, на границе Шереметевского парка.
В восемнадцатом веке парк был гораздо больше, чем сейчас, и наш участок находился в его границах. Но после революции территорию парка значительно урезали, на освободившемся месте построили новое здание, в котором разместился научный институт. Этот институт занимается какими-то особыми токами – то ли высокой, то ли низкой частоты, то ли постоянными, то ли переменными, точно не скажу, поскольку у меня в школе по физике всегда была тройка. Во всяком случае институт занимается чем-то сложным и секретным.
Но оказалось, что между территорией парка и институтом остался бесхозный участок, который в советское время спокойно зарастал травой и кустами, а потом какой-то ушлый бизнесмен ухитрился этот участок приватизировать, и вот теперь он хочет выстроить на нем загородный отель премиум-класса.
Перед чем ему по новым правилам положено произвести археологическое обследование, для чего он и нанял нашу фирму.
Фирма у нас для такого занятия довольно большая, двадцать пять постоянных сотрудников, объектов в работе несколько, самый главный сейчас этот.
Сотрудники все со специальным образованием, тут шефу надо отдать должное, он не лох какой-нибудь, работников подбирать умеет.
Опять-таки мне это все по барабану, но Анфиса Павловна знает его давно и очень хорошо о нем отзывается, хотя она тетка язвительная, оттого, наверное, ни один муж надолго не задерживается.
Может, вам интересно, как же я-то попала в эту фирму? А вот не поверите, но у меня тоже есть образование. Незаконченное высшее, если точно.
Родом я из далекого города Новоуральска. Город большой, есть в нем даже свой университет. В котором мой отец всю жизнь преподавал историю. Профессором даже стал, правда, не так давно. И всю жизнь про эту историю в доме были разговоры. И папаша даже в мыслях не держал, что его единственная доченька не пойдет по его стопам.
И даже решил послать меня учиться в Петербург, поскольку сам когда-то закончил там исторический факультет университета. Нажал на все педали, нашел кучу знакомых, потратил денежки на мою подготовку – и вот я студентка.
Скажу сразу: история меня никогда не интересовала. Больше того, учебой я вообще не слишком заморачивалась. Ну так, тройки, четверки, по информатике – пять. А согласилась я на все только из-за того, чтобы уехать из дома.
Характер у моего папочки отвратительный, в своей семье он был тиран и деспот. Врать не стану, бить он меня никогда не бил, но словами мог запросто размазать по стенке.
Лет с пяти доставал. С ребенком-то словами легко расправиться, тем более язык у него всегда подвешен был, все же лекции читал. Кстати, я уже после узнала, что студенты его не любили, поскольку лекции были скучные и как преподаватель он очень вредный был.
Надо сказать, что мама никогда с ним не спорила, как-то умела сгладить все углы, не помню, чтобы он так издевался над ней, как надо мной. За меня она, кстати, в открытую никогда не заступалась, так что лет с десяти я перестала ей жаловаться – толку-то.