Сокровище Великих Моголов
Шрифт:
И этот скользкий тип сидел на месте босса и невозмутимо рылся в его столе.
– Вы? – проговорила я удивленно. – А почему вы здесь? Что вы здесь делаете? Почему вы на месте Арсения Николаевича?
Мои вопросы можно объяснить только нервным потрясением. Денек с утра выдался – не приведи, господи, так что я растерялась, а иначе ни за что бы таких вопросов не задала. Все-таки этот Кисляев – зам Сарычева, какое-никакое, а все же начальство. А начальству хамить – последнее дело…
Он задвинул ящик стола, в котором рылся, поднял на меня глаза, и в них промелькнуло какое-то странное выражение – не поймешь, то ли испуг, то ли торжество.
– Ах это вы, Ульяна… у вас какие-то вопросы? Если что, обращайтесь прямо ко мне… непосредственно… у меня такое правило – со всеми вопросами можете ко мне. А вы, собственно, откуда приехали? С объекта? Арсения Николаевича там не видели?
Я вылетела из кабинета, как ошпаренная, и тут мне навстречу попалась бухгалтер Анфиса Павловна.
Вид у нее тоже был растерянный, а увидев меня, она как будто удивилась, шагнула ко мне, огляделась по сторонам и зашептала:
– Хорошо, что я тебя встретила… может, ты знаешь, где он…
– Кто? – переспросила я удивленно. – Сарычев?
– Тсс! – зашипела она, и глаза ее снова испуганно забегали. – Тише! Что ты кричишь?
– Да что у вас здесь творится? Леша какой-то пришибленный, вы тоже… в кабинете Сарычева этот… этот… Кислый… что вообще случилось?
Кажется, у меня получилось очень убедительно показать удивление. Потому что все, что случилось в офисе, я примерно представляла. По крайней мере, в общих чертах.
Анфиса взглянула на меня диким взглядом и пробормотала:
– Так ты что, правда ничего не знаешь?
– Да что я должна знать?
Разумеется, я догадалась, о чем речь. И теперь меня беспокоило, не перегибаю ли я палку. Анфиса Павловна далеко не дура, все же в бухгалтерии с деньгами дело имеет.
Но в данном случае она охотно мне подыграла – ведь это большое удовольствие показать, что тебе известно больше, чем собеседнику.
– У нас была полиция! – зашептала она зловещим голосом. – Искали Арсения Николаевича!
– Полиция? – переспросила я, стараясь изобразить удивление. – С какой стати?
– Говорили, он убил свою жену! – прошептала она, стараясь скрыть восторг.
– Жену… – машинально повторила я – и перед моим внутренним взором предстала картина, которую я застала в квартире Сарычева – мертвое тело в луже крови…
Тут же я спохватилась и недоверчиво проговорила:
– Не может быть…
– Да, я тоже сперва не могла поверить… да и никто не мог… но там все улики на него показывают… Вроде бы они ругались, и соседка слышала звуки скандала. А потом все cтихло, она и пошла проверить, как и что. А там… она убитая лежит. Кровищи, говорили, море…
– Что, так и вперлась соседка в квартиру? – проявила я недоверие.
– А там дверь была открыта! – выдала Анфиса.
Про дверь я и так знала, но покачала головой.
– Они говорят, что он ее убил и сбежал со страху. Постой! – Анфиса вцепилась мне в рукав, глаза ее загорелись. – Это ведь он в твою машину сел! Сразу после убийства жены! И ты ничего не заметила, он какой был? Страшный?
– Ага. Глаза горят, весь в крови, в руках топор, – сказала я. – Анфиса Павловна, вы сами-то себя слышите? Ну, если бы я чего заметила, стала бы я спрашивать, какого черта у нас на фирме происходит?
– И то верно. – Анфиса потрясла головой. – Знаешь, как-то не верится мне, что он жену убил. Знаю его несколько лет, всегда такой мужчина сдержанный, вежливый, умный… По бабам не бегал, о жене худого слова от него не слыхала. Всегда думала, что они – хорошая пара. Впрочем, чужая душа – потемки… – И она удалилась от меня по коридору, в растерянности покачивая головой.
– Стойте! – раздался из темноты голос Ульяны. – Постойте же! Пойдем обратно!
– Сейчас… – пробормотал Сарычев, вглядываясь в стену.
На ней была привинчена блестящая металлическая табличка с какой-то надписью. Надпись была сделана латиницей, красивыми затейливыми буквами, и он ее не смог разобрать.
Шагнул ближе, чтобы осветить фонариком, то есть телефоном…
Вдруг подвернутая нога поскользнулась на чем-то влажном, Сарычев охнул от боли, потерял равновесие и упал, нелепо взмахнув руками. При этом он выронил телефон, и свет погас. На него обрушилась бездонная, непроницаемая тьма.
Из этой темноты донесся приглушенный голос Ульяны, потом звук падения и какой-то странный скрежет.
Сарычев хотел окликнуть девушку, но горло перехватило от боли в ноге, он закусил губу, а потом наступила тишина.
– Ульяна! – крикнул он в темноту и испугался собственного голоса – так непривычно он прозвучал во тьме.
Никто не ответил.
– Ульяна! – повторил Сарычев, и снова безрезультатно.
– Яна! – крикнул он, вспомнив, что она сердится, когда ее называют полным именем, и снова не получил ответа.
Он принялся шарить на полу, и – о счастье! – почти сразу нашел свой телефон. На ощупь нашел кнопку, и темнота озарилась голубоватым призрачным светом. Теперь он нашел в настройках режим фонарика, включил его и огляделся.
За прошедшую минуту коридор вокруг него удивительным образом изменился: там, откуда он только что пришел, и где, по его представлениям, должна была находиться Ульяна, теперь виднелась глухая кирпичная стена. А вот металлическая табличка, которую он заметил перед тем, как упасть, была на прежнем месте.
Сарычеву стало страшно.
Он оказался один в темном и мрачном подземелье, выход назад, к свету и воздуху, был отрезан от него стеной, и Ульяна пропала неизвестно куда. Неприятная девица, но все же живой человек… с ней ему было куда спокойнее. Хотя о каком спокойствии можно говорить, когда… когда Лена лежит там, в их квартире, мертвая.