Сокровище
Шрифт:
Виктор повернулся и пристально посмотрел на Марину. Она почувствовала, как внутри все замерло.
– Вы хотели спросить совсем другое, - сказал Виктор.
– Я?
– Да. Вы хотели спросить, почему погибла моя семья.
Марина молча отвела глаза. Это было именно то, что она хотела спросить. Хотела, но не решилась.
– Пьяный выехал на встречную полосу, - ровным голосом сказал Виктор. – Мои жена и сын погибли. А он – остался жив.
– И это – тоже не случайно? Ваша вера от этого не пострадала?
– Моя вера с этого началась.
– И где же здесь справедливость?
–
– Вы сами верите в то, что говорите? – возмутилась Марина.
– Вы хотите покарать убийцу своего отца? – неожиданно спросил Виктор.
– Очень, - призналась Марина.
– Что бы вы с ним сделали?
– Разорвала бы своими руками!
Виктор, слегка наклонив голову, посмотрел на Марину.
– У меня была такая возможность. У вас она тоже будет. Обещаю.
Виктор посмотрел на часы и завел двигатель. Пора было ехать.
33.
Слышались разговоры. По большей части – недовольные. Хлопали дверцы кабинок. Стучали каблуки. Ночная смена уборщиков спешила приступить к работе.
Месье Жан громко храпел. Его расчет оправдался: коллеги оказались людьми деликатными, и будить незнакомого новичка не стали. После того, как помещение опустело, вор отбросил газету и рывком вскочил на ноги.
Он покинул раздевалку и быстрым шагом пошел через змеящиеся коридоры к служебному входу. Еще через четыре минуты он открыл дверь, и вошел Ким – тоже в униформе уборщика, со шваброй и ведром на колесиках, в котором плескалась вода.
– Мы готовы, - сказал Ким в микрофон-«петличку», закрепленный на внутренней стороне воротника униформы.
Виктор стоял на Миллионной улице и, делая вид, что читает туристический путеводитель, зорко наблюдал за происходящим. Его задачей, как всегда, было прикрытие операции. Но сегодня его одолевали сомнения.
Виктор до сих пор не понимал, правильно ли он все делает? Возможно, надо было бы прекратить операцию, схватить вора и выбить из него всю информацию. Но тогда иезуиты, почувствовав неладное, затаились бы. А затаившийся враг – опаснее явного. Если все пойдет так, как он рассчитывает, то к полуночи или к утру Виктор накроет и вора, и иезуитов. Значит, он все делает правильно.
Но, что, если в столике – последнее указание, где спрятано Сокровище? И месье Жан, поняв это, успеет подать условный сигнал сообщникам еще из Эрмитажа? Что, если сообщников – много, и сам Виктор – уже под наблюдением? Тогда – перестрелка и… Потеря Сокровища. А это будет означать только одно: изменение хода мировой истории.
В наушнике прозвучал голос Кима. «Мы готовы». О, если бы Виктор мог сказать то же самое! Как быть?
Виктор понимал, что молчание затягивается: надо давать ответ. Он решил положиться на свою интуицию, которая подсказывала, что проблемы будут. Причем – неожиданные, те, о которых он сейчас даже не подозревает. Но еще интуиция говорила, что он справится. С любыми проблемами.
– Начинайте! – ответил Виктор.
И все началось.
Ким достал из кармана ключ от серверной: он был весьма замысловатой формы, но в точности изготовления сомневаться
Вор повертел в руках ключ и уважительно присвистнул. Коробочку – зачем-то понюхал и потряс над ухом.
– Это – та самая ужасная штука? – спросил месье Жан.
– Индукционный прерыватель, - подтвердил Ким. – Сунешь туда, где больше проводов.
Месье Жан кивнул. Они с Кимом поспешили по коридору в сторону залов.
Надо было торопиться. До взрыва «валерьяновых бомб» оставалось две минуты.
34.
Марина сидела в квартире Виктора и наблюдала, как Митя возится с пистолетом. Вид угловатого коробчатого «Глока» вызывал у нее беспокойство. И не только он, еще многое другое.
Например, она до сих пор не могла понять, как ее угораздило ввязаться в эту авантюру. Хотя – поначалу все казалось вполне невинным: музейный поиск, историческая игра, умозрительные рассуждения, легенды и артефакты. А превратилось – в опасность, тревогу, предательство и угрозу. Но, если вспомнить, с чего именно все началось - с убийства отца - то становилось понятно, что ничем хорошим это закончиться и не могло.
– Он тебе нравится? – послышалось как через подушку.
Марина стряхнула навалившееся оцепенение. Пожала плечами.
– Он? Не особенно.
– Ну почему же? Есть в нем какая-то сдержанность, простота и… Красота.
– Я бы не сказала, что он красавец.
Митя поднял глаза и посмотрел на Марину.
– Ты о ком?
Марина спохватилась: до нее только сейчас дошло, что Митя говорит о пистолете; тогда как она – имела в виду Виктора. Но это странное сопоставление – пистолета и человека – неожиданно многое прояснило.
И один, и другой, - оружие. А оружию не свойственна внешняя эффектность; его главное качество – эффективность. И еще очень важно, в чьих руках оно находится; в зависимости от этого ощущение тревоги может меняться на чувство защищенности. И, может быть, руки Виктора, белые, некрупные, скупые в движениях и удивительно точные – не такие уж и страшные?
– Я говорила про пистолет.
Митя расплылся в ехидной улыбке.
– Ага! Так я тебе и поверил! Влюбилась?
– Я?! – возмутилась Марина.
– Это не ответ! – не сдавался Митя.
– Отвали! – прикрикнула Марина.
– А это – ответ!
Марина толкнула Митю в плечо и выхватила пистолет.
Рубчатая рукоять удобно легла в ладонь. Кисть и оружие, казалось, составляли одно целое. Конечно, украшением «Глок» не выглядел, но – уже не казался таким угловатым.
Стоило признать откровенно: пистолет Марине нравился.
И Виктор – тоже.
35.
В комнате наблюдения творилось нечто невообразимое. Охранники, прильнув к мониторам, считали неизвестно откуда взявшихся в залах котов. Все знали, что охотничьи угодья эрмитажных котов – в подвале; ни при каких обстоятельствах животные не должны проникать в залы основной экспозиции; именно для предотвращения подобных происшествий вентиляционные отверстия в здании были надежно закрыты металлическими решетками, но – вот оно. Случилось!