Сокровище

Вульф Трейси

В его устах это звучит так просто, но я не могу не ежиться при мысли о том, что мы, возможно, ошибаемся и нам придется застрять там навсегда. Или того хуже – нам удастся вернуться, но я снова забуду его. Потому что что-то подсказывает мне, что выбраться оттуда будет труднее, чем можно предположить, если послушать его, – вряд ли под рукой окажется прачечный фургон, полный фиолетовых футболок, в котором мы сможем спрятаться и который будет направляться в наш мир. Но, по крайней мере, путь оттуда в наш мир существует –

и это уже кое-что.

– Там надо быть предельно осмотрительным, Грейс. Мир Теней – это хаос. Все там куда опаснее, чем кажется на первый взгляд, там не действуют никакие правила или… – Он замолкает, когда моя бабушка закатывает глаза и перебивает его.

– Остальное доскажу я, Джикан, – говорит она. – Думаю, тебе пора вернуться домой. Ведь если после этого путешествия ты несколько минут не передохнешь, то в конце концов тебя вывернет наизнанку прямо во время твоего урока воздушной гимнастики.

Они многозначительно переглядываются, и он кивает.

– Мне было очень приятно повидать тебя, Кассия. Как всегда.

И Джикан исчезает. Единственное, что остается и что напоминает о его присутствии, – это его пустая тарелка и бокал из-под «Мимозы», сиротливо стоящие на барной стойке.

Интересно, как все эти боги ухитряются исчезать, когда им угодно, и попутно размораживать тех, кого они заморозили.

Глава 18

Крики и экранное время

После исчезновения Джикана и размораживания тех, кто был заморожен, все немного на взводе. Джексон совершенно точно сыт заморозкой по горло. Иден громко радуется тому, что Бог Времени не приделал Хезер лишнюю руку или ногу после того, как та пригрозила дать ему по яйцам. Флинт, похоже, просто ошарашен.

А Хадсон – Хадсон опять что-то печатает в своем телефоне, быстро-быстро двигая пальцами.

Успокоив друзей, я поворачиваюсь, чтобы обратиться к моей бабушке, – и обнаруживаю, что она и Алистер незаметно удалились, воспользовавшись хаосом. И это жесть, потому что мне очень нужно с ней поговорить.

Что-то подсказывает мне, что Хезер была права, когда предположила, что Кровопускательница знает, какой козырь я могла бы использовать для торга с Королевой Теней, хотя она пока ничего об этом не говорила.

Поэтому я хлопаю в ладоши, чтобы привлечь внимание.

– Послушайте, мне жаль, что Джикан любит замораживать людей, но есть и хорошая новость – теперь мы с Хезер знаем, как можно попасть в Мир Теней. Вход в этот мир находится недалеко от Двора Ведьм и Ведьмаков. – Я достаю из кармана телефон, чтобы посмотреть на время, и не удивляюсь, обнаружив, что уже второй час ночи. – Давайте разойдемся по комнатам и отдохнем, а завтра в девять снова встретимся здесь и обсудим нашу стратегию.

– Но у нас по-прежнему нет ничего, что мы могли бы предложить Королеве Теней в обмен на противоядие для Мекая, – с беспокойством напоминает Иден.

– Знаю, но я работаю над этим. – Я ободряюще толкаю ее в плечо. – А теперь нам надо поспать.

Утром мы все будем мыслить яснее.

Все ворчат, но соглашаются, и мы идем в сторону гостевых покоев. Иден предлагает Хезер проводить ее в комнату, а я дергаю Хадсона за локоть.

– Подожди, – шепчу я и, обхватив руками его талию, крепко прижимаю его к себе.

Он приникает ко мне и бормочет:

– Само собой.

От него приятно пахнет теплой амброй и пряностями, и мне хочется одного – уткнуться лицом ему в грудь и остаться в его объятиях навсегда. Но я вспоминаю о лежащей на мне ответственности и отстраняюсь. И сразу же ощущаю холодок на коже, который стараюсь не замечать.

– В чем дело? – спрашиваю я, показав кивком на его телефон, который он все так же держит в руке.

Он кладет его в карман и улыбается легкой улыбкой, которая не доходит до глаз.

– Пустяки, тебе не о чем беспокоиться.

Но он говорит это так, что я немного беспокоюсь. Я хочу сказать, что нельзя разделить то, что беспокоит его, и то что беспокоит меня – что мы делим все, – но он быстро добавляет:

– К тому же разве тебе сейчас не надо думать о том, как уговорить одну бывшую королеву вампиров помочь нам подкупить женщину, которую она, возможно, ненавидит даже больше, чем свою сестру?

Я вздыхаю, потому что в этом он прав, хотя мне бы хотелось, чтобы это было не так.

– Да, так оно и есть.

Но мне все равно не нравится, что у него есть от меня какие-то секреты. Я беру его за руку, он сжимает мою ладонь, и я чувствую, как его прикосновение словно электризует меня и прогоняет пробравший меня холод.

– Это странно, но я никогда не думаю о Кровопускательнице как о королеве вампиров, – говорю я, изображая руками кавычки, хотя напоминание об этом есть в самом ее прозвище. Хадсон нежно убирает с моего лба кудряшки и заправляет их мне за ухо.

– Она офигенная. – На сей раз улыбка доходит до его глаз. – Как и ее внучка.

Я закатываю глаза.

– Во мне нет ничего офигенного.

– Да ну? Ты первая настоящая королева горгулий. Какое-то время Кровопускательница тоже носила этот титул, но только потому, что она была женой короля. А мы знаем, как королевские особы относятся к вопросам кровных уз.

Я прикусываю губу, точно не зная, как я отношусь к тому, что я первая королева горгулий, которая является горгульей. И бросаю на него выразительный взгляд.

– Ты просто пытаешься отвлечь меня от вопросов о твоем телефоне. Но мы к этому еще вернемся. – Доведя это до его сведения, я запускаю руку в волосы. – Но ты прав. Мне надо придумать, как уговорить мою упрямую бабушку помочь нам – если она может это сделать.

– Она может нам помочь, – говорит Хадсон. – Я еще никогда не видел, чтобы, рассказывая историю, кто-нибудь так отчаянно тянул резину, как это делал Джикан, – а ведь я жил с Сайрусом.

– Значит, ты тоже заметил, что он тянул время? – спрашиваю я, но это риторический вопрос. Хадсон подмечает все.