Сокровище
Шрифт:
На холме стояло несколько тяжелых машин, но людей видно не было. Раскопки казались покинутыми. Ни возле кратера, ни возле тоннеля не было ни одного армейского инженера. Это Топильцину не понравилось. Он простер руки, повелевая толпе остановиться. Приказ был повторен многочисленными помощниками с использованием громкоговорителей, и через некоторое время толпа остановилась. Все лица обратились к Топильцину. Люди почтительно ожидали приказа своего божества.
Неожиданно на вершине холма раздался леденящий душу вопль. Он становился все громче и громче, и в конце концов мексиканцы были вынуждены прикрыть уши руками.
Потом
Световое шоу длилось довольно долго и сопровождалось все тем же воплем, вызывавшем в памяти сказки о привидениях-плакальщиках. Причем крик, разнесшийся далеко вокруг, продолжал нарастать.
Неожиданно прожекторы погасли – и безумная пляска огней в небе прекратилась. Крик тоже оборвался, и на толпу обрушилась тишина.
Еще целую минуту после наступления тишины у людей звенело в ушах, а в глазах мелькали огни. А потом невидимый источник света выхватил из темноты одинокую фигуру, стоящую на вершине холма. Эффект был потрясающим. Лучи света отражались от металлических доспехов, окутывая его своеобразным ореолом.
Когда свет стал ярче, удивленные люди ясно увидели, что на холме стоит римский легионер в боевом облачении.
Под отполированным до блеска нагрудником виднелась туника цвета бургундского вина. Шлем на голове и наголенники, защищавшие ноги, тускло блестели. Гладиус, пристегнутый к кожаной перевязи, висел на боку. В левой руке воина был овальный щит, в правой – копье.
Топильцин взирал на все происходящее с искренним любопытством. Игра? Шутка? Театральное представление? Что задумали американцы? Орда его приверженцев потрясенно затихла, с опаской взирая на легионера, которого они сочли призраком. Потом их лица вновь обратились к Топильцину. Люди ждали, что скажет мессия.
Это обычный блеф, порожденный отчаянием, решил он. Американцы разыграли свой последний козырь, рассчитывая запугать его невежественных, суеверных поклонников. Страх вполне мог удержать этих людей от захвата сокровищ.
– Это может быть трюк, – сказал один из помощников Топильцина, – чтобы захватить вас в качестве заложника.
Топильцин немного подумал и презрительно усмехнулся:
– Конечно, трюк, но не похищение. Американцы прекрасно знают, что толпа впадет в неистовство, если моя священная особа окажется под угрозой. Их хитрость очевидна. Если не считать посланника, кожу которого я вернул в Вашингтон, я отвечал неизменным отказом на все предложения переговоров с официальными деятелями Госдепартамента. Это театральное действо есть не что иное, как последняя неуклюжая попытка поговорить со мной один на один. Интересно будет узнать, что они хотят мне предложить.
Не говоря больше ни слова и не обращая внимания на предостережения советников, он знаком приказал опустить платформу на землю и сошел с нее. Пока он в высокомерном одиночестве поднимался на холм, за ним следили прожекторы. Его ног не было видно под балахоном, поэтому создавалось впечатление, что он не идет, а плывет.
Он шел медленно и уже успел нащупать висящий на ремне под одеждами кольт «Питон-357». В другой руке он сжимал дымовую гранату, при взрыве испускавшую густой дым оранжевого цвета, которая вполне могла потребоваться при отходе.
Приблизившись, Топильцин отчетливо увидел, что римский легионер – обычный манекен, наряженный в музейные одежды. На его лице была намалевана безжизненная улыбка, а нарисованные глаза не выражали ничего. Пластиковые руки и ноги были потерты и покрыты щербинами.
Любопытство, приведшее Топильцина на вершину холма, постепенно уступило место беспокойству. Рассматривая манекен, он сильно вспотел, и его божественное одеяние покрылось пятнами влаги.
Потом из тени мескитовых деревьев выступил человек в высоких ботинках, хлопчатобумажных брюках и белом свитере. Он неторопливо прошествовал вперед и остановился за манекеном. Его пронзительные зеленые глаза были холодны, как арктический лед.
Топильцин решил, что имеет определенное преимущество. Не теряя времени, он заговорил на чистейшем английском языке:
– Зачем вы устроили это представление?
– Чтобы привлечь ваше внимание.
– Примите мои комплименты. Вам это удалось. А теперь, будьте так любезны, изложите мне предложения вашего правительства.
Незнакомец окинул мессию долгим внимательным взглядом:
– Вам кто-нибудь говорил, что ваше одеяние напоминает простыню, да к тому же не слишком чистую?
Глаза Топильцина потемнели.
– Ваш президент решил оскорбить меня, отправив на встречу клоуна?
– Думаю, здесь уместно будет сказать, что каждый получает по заслугам.
– У вас есть одна минута, чтобы изложить ваше дело, – Топильцин обернулся и показал на толпу, – прежде чем я прикажу своим людям возобновить шествие.
Питт тоже повернул голову и посмотрел вдаль, где за холмами тянулась многокилометровая равнина.
– И куда же вы намерены шествовать?
Топильцин проигнорировал вопрос.
– Вы можете начать со своего имени, титула и должности в американском бюрократическом аппарате.
– Меня зовут Дирк Питт, мой титул – мистер Питт, а должность – добросовестный налогоплательщик. Так что вы можете убираться к черту.
Глаза Топильцина угрожающе сверкнули.
– Люди умирали ужасной смертью, выказывая неуважение человеку, который говорит с богами.
На лице Питта появилась дьявольская улыбка, которому стало скучно слушать угрозы проповедника.
– Если вы хотите поговорить, лучше будет с самого начала расставить точки над "и". Вы можете обманывать невежественную мексиканскую бедноту, устраивая театральные представления и обещая новую жизнь, которую вы не можете им обеспечить. Вы мошенник с головы до ног. Поэтому смените тон и прекратите вешать свысока. Я не принадлежу к числу ваших поклонников-мусорщиков. Да и преступники вашего ранга, мистер Роберт Капестерре, никогда не вызывали у меня уважения.
Капестерре открыл рот и забыл его закрыть. Он отшатнулся, не в силах скрыть изумление и боясь поверить собственным ушам.
Довольно долго он смотрел на Питта округлившимися от удивления глазами, потом с трудом вернул себе способность говорить и хрипло прошептал:
– Что вам известно?
– Вполне достаточно, – ответил Питт. – Деятельность семьи Капестерре в настоящее время является предметом тщательного изучения в Вашингтоне. Когда же там узнали о кончине вашего братца, я имею в виду того, который объявил себя мусульманским пророком, в Белом доме открыли не одну бутылку шампанского. Согласитесь, символично, что он принял смерть от террориста, которого сам же нанял, чтобы похитить «Леди Флэмборо» и убить пассажиров.