Сокровище

Касслер Клайв

Он подмигнул ей в ответ.

Питт повернулся и в сопровождении двоих матросов, поддерживающих шланг и тросы, вышел из палатки на холод.

Джордино двинулся следом, но Лили остановила его, схватив за руку.

– Мы сможем его слышать? – обеспокоенно поинтересовалась она.

– Да, я присоединил к маске микрофон. Вы и доктор Гронквист лучше оставайтесь здесь, в тепле, и слушайте. Если же захотите что-нибудь ему передать, скажите мне, и я это сделаю.

Питт подошел к полынье и присел. Температура воздуха упала до нуля. Был ясный ноябрьский день, мороз

сопровождался ветром скоростью всего лишь десять миль в час – это была большая любезность со стороны арктического климата.

Прежде чем погрузиться в воду, Питт обвел взглядом отвесные берега фьорда. Тонны снега и льда, прильнувшие к острым скалам, выглядели так, словно готовы вот-вот обрушиться. Он посмотрел в другую сторону – там протягивал к морю свои холодные руки ледник. И только потом Питт взглянул вниз.

Вода в полынье выглядела неприветливой и очень холодной.

Подошел капитан Найт и положил руку на плечо Питта. Он не мог видеть выражение лица водолаза – только его сосредоточенные зеленые глаза. Он заговорил громко, чтобы Питт услышал:

– Остался один час двадцать три минуты. Я подумал, ты должен это знать.

Питт ничего не ответил. Он только поднял большой палец вверх и скользнул в зеленую глубину.

Он медленно проследовал мимо окружавших его белых стен. Создавалось впечатление, что он погружается в колодец. Проникнув под толщу льда, он был ослеплен сверкающим калейдоскопом красок, создаваемых солнечными лучами. Нижняя сторона ледяного покрова была неровной, покрытой небольшими висящими сталактитами. Они образовались в результате охлаждения пресной воды, стекающей с ледников океана.

Видимость под водой была хорошая – примерно восемь метров по горизонтали. Он взглянул вниз и увидел небольшую колонию водорослей на каменистом дне. Вокруг него деловито сновали небольшие существа, похожие на креветок.

Огромный трехметровый бородатый тюлень с любопытством уставился на непрошеного гостя, предпочитая при этом сохранять дистанцию. Из его морды торчали пучки жесткой щетины. Питт помахал ему рукой, и зверь величественно удалился, окинув на прощанье аквалангиста настороженным взглядом.

Питт коснулся ногами дна и остановился, чтобы организм привык к давлению. Нырять под лед в спасательном жилете компенсационного типа было опасно, поэтому Питт его не надел. Он почувствовал, что его вес несколько больше необходимого, поэтому вынул из пояса и выбросил несколько свинцовых грузил. Воздух, который нагнетался компрессором, проходил через фильтр и затем подавался в маску, был теплым и чистым.

Питт взглянул вверх, чтобы сориентироваться по светлому пятну над головой, и проверил компас. Он не брал с собой глубиномер. Зачем? Ему предстояло работать на глубине не более четырех метров.

– Поговори со мной, – раздался в наушниках голос Джордино.

– Я на дне, – сказал Питт. – Все нормально.

Питт определил нужное направление и медленно поплыл.

– Корабль примерно в десяти метрах к северу от меня. Направляюсь к нему. Ослабьте шланг и канаты.

Он двигался очень медленно, внимательно следя,

чтобы канаты не задевали острые камни. Он начал чувствовать холод. Слава богу, Джордино позаботился о том, чтобы воздух, которым он дышал, был теплым и сухим.

Перед глазами Питта появилась корма судна. Борта заросли водорослями. Он очистил рукой в перчатке небольшой участок, подняв облако зеленой мути. Дождавшись, пока облачко рассеется, он с интересом уставился на открывшуюся перед ним поверхность борта.

– Скажи Лили и Гронквисту, что я вижу деревянный корпус без кормового руля, но и без каких-либо признаков рулевых весел.

– Принято, – отозвался Джордино.

Питт извлек нож, закрепленный на голени правой ноги, и слегка поскреб поверхность внизу над килем. Под слоем водорослей оказался мягкий металл.

– Подводная поверхность обшита свинцовыми пластинами, – объявил он.

– Звучит заманчиво, – сказал Джордино. – Док желает знать, есть ли какой-нибудь орнамент на ахтерштевне.

– Минуточку.

Питт аккуратно убрал растительность с небольшого участка ахтерштевня рядом с тем местом, где он уходил в лед, и стал ждать, пока рассеется очередное зеленое облако.

– В ахтерштевень вделана табличка из какой-то твердой древесины. Здесь буквы и чье-то лицо.

– Лицо?

– С волнистыми волосами и бородой.

– А что там написано?

– Извините, но я не читаю по-гречески.

– Это не латынь? – проявил скептицизм Джордино.

В тусклом свете проникающих сквозь лед солнечных лучей было очень трудно разобрать надпись. Питт придвигался ближе до тех пор, пока стекло маски не коснулось таблички.

– Греческий, – уверенно сказал Питт.

– Это точно?

– Я целый месяц встречался с девушкой, у которой прабабушка была гречанкой.

– Продолжай. Наши собиратели костей уже в экстазе.

Прошло две минуты, и в наушниках снова зазвучал голос Джордино:

– Гронквист считает, что у тебя галлюцинации. А Майк Грэхем говорит, что изучал греческий язык в колледже. Он спрашивает, можешь ли ты описать буквы.

– Первая буква напоминает S, изображенную, как удар молнии. Потом идет А без правой ноги. Далее следует Р, затем еще одна покалеченная А, после нее нечто, похожее на виселицу или перевернутую букву L. После этого идет буква I, а в конце снова S в виде молнии. Лучшего описания я дать не могу. Воображения не хватает.

Слушая Питта, Грэхем пытался изобразить надпись на листке из блокнота. У него получилось следующее:

Полюбовавшись на дело рук своих, он понял, что в чем-то ошибся. Но в чем? Ему пришлось изрядно поднапрячь память, прежде чем он сообразил, в чем дело. Буквы были из классического алфавита восточных греков.

Задумчивое выражение его лица сменилось скептическим. Он написал короткое слово, вырвал листок и передал коллегам. Там было написано: «Sarapis».