Сокровищница
Шрифт:
– Мам, лекарство выпить надо! – сказала Маша. – Время.
Тетя Шура дочку словно и не замечала. Так важно ей было закончить свой рассказ.
– Мы тогда с горя решили попробовать впервые водку! – продолжала она.– Выпили и стали на партах в чулках и белье танцевать под проигрыватель. Весело было. Вокруг никого, за окном темень, вьюга. Мы ведь такими молоденькими были, от школьной скамьи недалеко ушли.
Маша встала напротив матери со стаканом воды и таблеткой в руках.
– Насколько это было опрометчиво, мы поняли только потом. Наутро батон я нашла на крыше школы, через неделю и слушок пошел. Пришлось нам съехать. Я вот сюда попала, тут замуж вышла, дом построила, дочь вырастила. Странно, но при том, что человек я непьющий, все наперекосяк пошло из-за одной булки водки. Кому рассказываю, ну не верят!
Тетя Шура вдруг усмехнулась, и Павел улыбнулся ей. Он тоже оказался здесь не по своей воле.
– Мамуль, давай таблетку выпьем. Надо так. Давай? – ласково произнесла Маша.
Тетя Шура взяла таблетку дрожащей рукой, положила ее на язык, запила.
– Вот и хорошо, мамуль. Погулять хочешь?
Тетя Шура махнула рукой.
– Мы завтра с Раей на лавочке посидим. Позвони ей, пусть придет ко мне!
Маша налила чай в чашку, передала ее гостю. Принесла и поставила перед мамой поднос, накрытый для обеда.
– Посидите еще немного? Мне девочек на автобус надо проводить.
– Конечно.
– Ворота так можете прикрыть, я потом закрою.
Павел кивнул.
Маша опять пошла на кухню. Она слышала, что мама включила телевизор. Ровно в восемь начинался ее любимый сериал, от которого ее ничто на свете отвлечь не могло. Обычно она под него хорошо ела, поэтому обед подавался у них вечером.
Девочки ждали ее за столом.
– У-у-у! – протянула скучающе Оля, подперев щеку. – Ты что, его оставила с мамой турецкий сериал смотреть? Не боишься, что пры-ы-ы-нц сбежит?
Маша поставила стакан из-под воды в раковину, пожала плечами.
– Пусть бежит! – равнодушно произнесла она. – Не для нас эти принцы.
– Это уж точно, Машунь. Пойдем на остановку? – тихо сказала Света.
До остановки было полчаса пути. Дорога была прямой, чуть выше поля. Подруги вспоминали былое, всякие нелепые случаи из школьных счастливых времен. Весело было и спокойно как-то. Автобус пришел вовремя. Девчата обнялись крепко на прощание. "Как хорошо с ними! – думала Маша, махая высоко поднятой рукой. – Я как будто снова становлюсь семнадцатилетней девчонкой! Ах, как же хорошо!"
Когда звук от автобуса смолк вдалеке, Маша повернула к деревне. Пустынная потрескавшаяся дорога, поля, вдалеке ряд берез. Тишина. Умиротворение? Нет! Нет в этом пейзаже умиротворения! В нем одиночество. То самое одиночество, что ровняет человека с землей! Девочки тоже видели и эту дорогу, и это поле. В глазах каждой из них было свое. Маша почувствовала, как слезы текут по щекам!
– Боже, неужели, неужели я не заслужила того, чтобы любили меня, чтобы самой любить! – прошептала она.
Тут в душе появилось смятение! Маше стыдно стало. Что же бога гневить. Ведь у нее мама есть, сын, да и сама она здорова. Ну не может бог человеку дать все!
– Господи, прости! – прошептала она.
И все же в душе ее где-то очень глубоко была надежда. Эта надежда тянулась красной нитью к тому человеку, что сидел у нее в гостиной. Она вдруг представила, что он очень хороший, и что она нравится ему. Если бы это было так… Маша не спеша дошла до дома. Посмотрев на пустой стул в комнате, она поняла, что ей легче два раза подряд выиграть миллиард в лотерею, но встретить на этом свете родственную душу точно не суждено. «Дурочка!» – подумала она.
– Ушел Павел Андреевич! – безразлично произнесла она.
– Угу, пошел на кладбище.
– Куда? – удивилась Маша.
– Я его попросила оградку покрасить у отца! – довольно сообщила тетя Шура дочери. – А то ты одна-то все не поспеваешь.
Маша прикрыла глаза. Да, мама в последнее время выдумщицей стала. Они еще с весны хотели оградку красить. Да только времени и, правда, не хватало.
– Я завтра утром покрашу. Ты не переживай из-за этого больше.
Закончив с домашними делами и огородом, Маша составила компанию маме за вечерним чаем, а потом поднялась в свою комнату. Она переоделась, включила торшер, достала старый журнал о космосе, который дал ей учитель физики и математики, и полностью углубилась в чтение. "Разноцветные звезды"! – так обозначался раздел. Маша получала несказанное удовольствие от чтения этих старых журналов. Трудная тема, изложенная автором простым языком, была интересна и успокаивала ее. Через полчаса она спала под включенным торшером с журналом в руках.
В это время Павел сидел на пригорке, расположенном достаточно далеко от деревни в поле. Встреча с коллегой была назначена в полночь именно в этом месте. Максу, его связному, было велено пробраться сюда как можно осторожнее с выключенными фарами. В половине первого Павел услышал, как по дороге неспешно едет машина.
Макс остановился в той точке, что была указана в сообщении.
Чтобы привлечь его внимание Паша чуть слышно свистнул. Через минуту трава внизу холма зашелестела.
– Судя по всему, ты что-то нашел! Я ведь не зря проделал этот путь? – сказал Макс, смотря на лицо коллеги, освещенное бледным светом планшета.
Павел без слов развернул экран планшета к связному. На нем было изображение "Розы", стоящей на алой бархатной подставке. Он провел пальцем по экрану, и предмет сменил расположение. Теперь роза стояла среди каких-то вещей, более всего напоминавших обычную посуду. Кроме того, блик на изображении говорил о том, что фотография была сделана через стекло. Макс повернул голову в бок.
– Что это? Вещица какая-то редкая? – спросил он.
– Да! Стоит несколько миллионов долларов. Ее украли у коллекционера несколько лет назад.
– Да ладно! Где нашел?
– Стоит у сельской учительницы в серванте!
Макс посмотрел на него как на умалишённого.
– Она ее украла? – спросил он после минутной тишины. – Или это копия?
Павел нервно хихикнул.
– Не копия! Настоящая! Хочешь, расскажу про систему охраны и охранника?
Макс последовал примеру своего коллеги и сел прямо на траву.
– Валяй! Вижу, тебе есть чем меня удивить!
Павел включил диктофон, а потом рассказал подробно о том, что видел этим днем. Каждый фрагмент обстановки дома, каждое слово председателя, учительницы, ее подруг, тети Шуры было зафиксировано. Павел прописал психологический портрет людей, наметил их взаимоотношения.