Сокрушенная империя
Шрифт:
– Но этот мне нравится больше.
Ну конечно. Маменькин сынок.
Я начинаю спорить, но он нежно сжимает мою руку под столом.
– Да ладно, Борн. – Он целует меня в висок. – Пусть будет, как она хочет.
Я стараюсь не обращать внимания на торжествующее лицо его матери, когда бормочу:
– Пусть.
Глава двадцать вторая
Бьянка
Я
Я не могу отвести взгляд.
Некоторые люди настолько интересны, что все остальные кажутся скучными на их фоне.
– Привет.
Оукли двигается, освобождая для меня место.
– Привет.
Я кладу рядом сумку и пакет с пирожными на пробу.
Учитывая то, что мы – вернее, мать Стоуна – уже приняли решение, наверное, нет смысла в том, чтобы забирать их домой, но я подумала, что заслуживаю небольшое угощение.
– Сегодня хорошо, – я гляжу на озеро.
Замерев и не донеся сэндвич до рта, он резко переводит на меня взгляд.
– Не делай этого.
Я злюсь.
– Чего?
– Не разговаривай о погоде. – Он зараз съедает то, что осталось от сэндвича. – У нас никогда не было этих дурацких разговоров.
Я собираюсь напомнить ему, что не помню, что мы делали или не делали, – и он сам отказывается мне об этом рассказывать, – но меня удивляет его неожиданная искренность. И то, как легко я чувствую себя в его присутствии.
Я внезапно понимаю, что никогда не чувствовала себя настолько собой, как сейчас, с ним. Что странно, ведь я все еще пытаюсь понять, кто я.
– Ладно, никаких разговоров о погоде. – Тревога начинает одолевать меня, когда я замечаю несколько студентов, идущих в сторону озера. Джейс и Коул могут появиться здесь в любой момент и увидеть нас. – Не хочешь прогуляться куда-нибудь еще?
Оукли резко отвечает:
– Нет.
Допустим.
Это практически смешно, потому что Стоун как мог избегал моих братьев… в то время как Оукли ни капли не напуган. Не то чтобы я вообще должна сравнивать их. Они абсолютно разные. Как огонь и вода.
Достав из пакета коробку, я открываю ее. Должно быть, та женщина пожалела меня, поскольку я вижу внутри три кусочка «Красного бархата».
Я радостно беру один и откусываю.
Оукли с любопытством разглядывает коробку. Учитывая то, что он только что пообедал, я практически уверена, что он не голоден, но все равно предлагаю ему кусочек:
– Будешь?
– Еще как буду.
Он воодушевленно берет один и жадно кусает его. Мгновение спустя Оукли корчит недовольную мину.
– Этот явно не
Мне приходится сдерживать смех, потому что он говорит о лимонном с малиной.
– Да, согласна.
Оук кладет его обратно в коробку и берет морковный.
– Этот очень даже ничего.
Я удивлена, что он вообще смог понять вкус, потому что через секунду кусочка уже не было. Очевидно, имея бездонную яму вместо желудка, Оукли засовывает в рот «Красный бархат». Глаза закрываются, а после у него вырывается низкий стон… Он явно наслаждается.
– О, да, – вздыхает он.
По моему позвоночнику ползет желание, и я едва не роняю эту чертову коробку.
Внезапно я понимаю, что он видел меня голой.
И довел до лучшего оргазма в моей жизни.
Когда Оукли подносит большой палец к губам и облизывает его, я с трудом заставляю себя не думать о том, что еще он может делать своим языком.
– Этот просто потрясающий.
Я облизываю сухие губы.
– Ага.
Он наклоняет голову.
– Почему ты так странно себя ведешь?
Я выпрямляю спину.
– Я не веду себя странно.
Абсолютно точно веду.
Его взгляд пронзает меня насквозь.
– Ведешь. – Аквамариновый взгляд опускается на мои губы, задерживаясь на них. – Не нужно так на меня смотреть, малышка.
От его слов и этих пронизывающих глаз у меня бегут мурашки.
– А то что?
Оукли наклоняется так близко, что его дыхание начинает щекотать мое ухо.
– Я нагну тебя на этой лавочке, зубами сорву твои трусики… – он проводит кончиком носа по моей шее, – и трахну так, что весь колледж услышит, как ты кричишь мое имя.
Внезапно у меня начинает кружиться голова, тело напрягается, и соски проступают сквозь одежду.
– Я…
Недалеко от нас кто-то прочищает горло. Громко. Повернув голову, я вижу Сойер. Ее карие глаза широко распахнуты… а губы бормочут молитву.
Подвинувшись, я создаю необходимую дистанцию между собой и Оукли.
– Привет, Сойер.
– Привет, – ее взгляд мечется между нами, – ребята.
– Мы тут обедаем, – объясняю я в надежде, что она не слышала, что сказал Оукли.
Сойер медленно кивает. По ее лицу видно, что она не понимает, как реагировать на то, что мы сидим вместе.
– Хм.
Я начинаю чувствовать себя так, словно меня поймали при попытке стащить печенье. Ну, если бы печеньем был невероятно сексуальный парень, к которому меня необъяснимо сильно тянет. Парень, угрожающий трахнуть меня настолько хорошо, что все в радиусе пятидесяти миль услышат, как я кричу его имя. Этот парень.
Я хватаю сумку и встаю с лавочки.